Книга потерянных вещей - Джон Коннолли

– Подождите, – возмутился Дэвид. – Златовласка убежала из медвежьего дома и больше туда не возвращалась.

И замолчал. Гномы уставились на него, будто он был слегка не в себе.

– Э-э, разве нет? – добавил Дэвид.

– Ей пришлась по вкусу их каша, – сказал Собрат Номер Один, слегка постукивая себя по носу, как будто открывал Дэвиду большой секрет. – И ей все время было мало. В конце концов медведям это надоело, ну вот и всё. «Она убежала в лес и больше никогда не возвращалась к медведям». Правдоподобная история!

– Вы хотите сказать… Они убили ее? – спросил Дэвид.

– Они съели ее, – ответил Собрат Номер Один. – С кашей. Вот что в этих краях означает «убежала и больше никогда не возвращалась». Это означает «съели».

– Гм, а как насчет «и жили они долго и счастливо»? – несколько неуверенно спросил Дэвид. – Что это означает?

– Съели быстро, – сказал Собрат Номер Один.

И с этими словами они подошли к домику гномов.

XIV

О Белоснежке, действительно очень противной

– Вы опоздали!

Барабанные перепонки Дэвида зазвенели, как колокола, когда товарищ Собрат Номер Один открыл парадную дверь и очень нервно закричал:

– Э-ге-гей, мы дома!

Таким ласковым голосом отец Дэвида говорил с мамой, когда поздно возвращался из паба и знал, что ему грозят неприятности.

– Не грузите меня энтими вашими «мы дома», – последовал ответ. – Где вы шлялись? Я подыхаю от голода! Брюхо – как пустой бочонок.

Дэвид никогда не слышал подобного голоса. Это был женский голос, глубокий и высокий одновременно, как те гигантские впадины, что будто бы есть на дне океана, только не столь влажный.

– О-о-о-о-о-о, слышу, как там урчит, – продолжал голос. – Эй вы, ну-ка слушать!

Из-за двери высунулась большая белая рука, схватила Собрата Номер Один за шиворот, оторвала его от земли и рывком утащила внутрь.

– О да, – через пару секунд произнес Собрат Номер Один. Голос его звучал слегка приглушенно. – Я слышу.

Прежде чем переступить порог, Дэвид пропустил в дом всех остальных гномов. Они входили, словно узники, которым только что объявили, что у палача появилось немного свободного времени и он отрубит еще несколько голов, прежде чем отправится домой пить чай. Дэвид обернулся и окинул долгим взглядом темный лес, размышляя, а не остаться ли ему на улице.

– Закройте дверь! – послышался голос. – Я замерзла. Зуб на зуб не попадает.

Дэвид понял, что выбора у него нет, вошел в дом и плотно закрыл за собой дверь.

Он никогда еще не видел такой громадной и тучной дамы. Лицо ее покрывал густой слой белил. Черные волосы были собраны сзади и украшены пестрым бантом, губы накрашены лиловой помадой. На ней было розовое платье, в котором мог разместиться небольшой цирк-шапито. К складкам этого платья дама прижимала Собрата Номер Один, дабы ему слышнее были странные звуки, исходящие из огромного живота. Маленькие ножки гнома едва-едва касались земли. Платье дамы было украшено таким количеством ленточек, пуговиц и бантов, что Дэвид изумился: как она запоминает, какие из них нужно расстегивать и развязывать, а какие служат просто для красоты. На ноги она напялила шелковые туфельки на три размера меньше, чем следовало, а кольца на ее пальцах почти терялись в складках кожи.

– Ну и кто это к нам пожаловал? – сказала она.

– Это, ну, гость, – промямлил Собрат Номер Один.

– Гость? – переспросила дама, отбросив Собрата Номер Один, как надоевшую игрушку. – Так чо вы раньше про гостя не сказали? – Она пригладила волосы и улыбнулась, обнажив испачканные помадой зубы. – Я бы, энто, принарядилась… Я бы, энто, подготовилась…

Дэвид услышал, как Собрат Номер Три шепчет что-то Собрату Номер Восемь. Он с трудом разобрал слова «что-то» и «улучшение». К несчастью, этот шепот оказался для дамы слишком громким, и Собрат Номер Три немедленно получил подзатыльник.

– Поосторожней! – прикрикнула она. – Наглый паршивец…

Затем протянула Дэвиду огромную бледную руку и чуть присела в реверансе.

– Белоснежка, – сказала она. – Очень приятно познакомиться.

Дэвид пожал руку, с тревогой наблюдая, как его пальцы тонут в студенистой ладони Белоснежки.

– Меня зовут Дэвид, – представился он.

– Красивое имя, – сказала Белоснежка. Она хихикнула и кокетливо склонила подбородок к груди. – Ты принц?

– Нет, – вздохнул Дэвид. – Извините.

Белоснежка выглядела разочарованной. Она отпустила руку Дэвида и хотела поиграть одним из своих колец, но оно сидело так плотно, что даже не сдвинулось.

– Но хотя бы пэр?

– Нет.

– Сын пэра с огромным наследством, которое ты получишь, когда стукнет восемнадцать?

Дэвид сделал вид, что задумался над вопросом.

– Э-э… снова нет.

– Хорошо, так кто ты тогда? Тока не говори, што ты один из их ску-у-у-ш-ш-ных дружков и пришел сюда болтать о рабочих и угнетениях. Я их предупреждала: больше никаких разговоров о революциях, пока чаю мне не дадут.

– Но нас угнетают, – возразил Собрат Номер Один.

– А чего ж вас не угнетать! – воскликнула Белоснежка. – В вас росту всего три фута. А теперь идите и налейте мне чаю, пока я добрая. И снимите башмаки. Загадите тут весь мой чистенький пол… Вы тока вчера его намыли.

Гномы сняли башмаки, оставили у двери свои инструменты и выстроились в очередь к маленькому умывальнику, после чего принялись готовить ужин. Пока в камине жарились два кролика, они нарезали хлеб и нарубили овощи. Дэвид судорожно сглотнул.

– Кажись, ты тоже не прочь пожрать, – обратилась к нему Белоснежка.

– Я довольно голоден, – признал Дэвид.

– Ладно, они поделятся с тобой своим кроликом. Тока чур моего не трогать.

Белоснежка шмякнулась в большое кресло, стоявшее у камина, надула щеки и шумно вздохнула.

– У-у, все здесь ненавижу, – сказала она. – Такая ску-у-ука…

– Почему бы вам просто не уйти отсюда? – спросил Дэвид.

– Уйти? – переспросила Белоснежка. – А куды это мне уходить?

– У вас нет своего дома?

– Папаша с мачехой прогнали меня. Грят, у них без меня тесно. Да они, один хрен, такие ску-у-у-ш-ш-ные… я уж лучше здесь буду скучать, чем с ними.

– О, – только и сказал Дэвид.

Он спрашивал себя, не заговорить ли о суде и попытке гномов отравить Белоснежку. Было бы интересно, но он не знал, вежливо ли спрашивать об этом. Да и не хотелось создавать гномам дополнительные неприятности, им и так хватает.

В конце концов решение за него приняла Белоснежка. Подавшись вперед, она на редкость противным голосом зашептала:

– А потом, они обо мне заботятся. Судья им велел, они ж меня отравить хотели.

Дэвид сомневался, смог ли бы он жить с тем, кто однажды пытался его отравить, но решил, что Белоснежка не