Северная война - Василий Сахаров

– Всё, я проснулся. Накрывай на стол, сейчас спущусь.

Умывшись, я накинул простую полотняную рубаху, надел свободные мягкие штаны и натянул носки. Потом обулся в тяжёлые армейские ботинки, перетянул пояс ремнём, прицепил к нему ножны и спустился.

В трапезной, кроме меня и Нерейд, больше никого не было. Дарья, скорее всего, находилась с детьми, командиры боевых отрядов вместе с воинами отдыхали после похода, кто с жёнами дома, а кто с гулящими девками в пригородных трактирах. Ну а домочадцы занимались своими повседневными делами, и поздний завтрак, или ранний обед, был только для двоих. Почти романтика. Вот только разговоры у нас с супругой были деловыми. Ведь она женщина умная и практичная. Поэтому понимает, что всё моё имущество – это наследие тех, кого она родила. А ради деток, как известно, любая нормальная мать готова на всё. По этой причине от Нерейд тайн не было, и она прекрасно знала, сколько в казне серебра и золота, почём нынче товары и что можно ожидать от Гаврилы Довмонтова и управленцев рангов помельче. Впрочем, хозяйственные дела мы задели только самым краешком, поскольку нынче жену занимало совсем другое.

– Вадим, – Нерейд посмотрела мне в глаза и слегка нахмурилась, – у меня есть вопрос, на который нужен честный ответ.

– Спрашивай.

– Скажи, здесь, в Зеландии, мы в безопасности?

– Да, – ответил я без колебаний. – На острове нас не достанут. Война идёт на материке, а здесь будет тихо. Но если вдруг что-то и случится, то дружина сможет удержать город.

– Это сейчас, а что будет через год или два?

– Думаешь, крестоносцы уничтожат материковых венедов?

– Люди говорят, что католиков слишком много. Они повсюду, и за ними вся Европа, а венедов мало.

– И кто эти люди, которые так думают?

– Приказчики из фактории ладожан и шведские купцы, которые к нам недавно на торг приезжали.

– Они правы в том, что силы у крестоносцев много, но они недооценивают венедов. Несколько лет назад нас могли растоптать, а сейчас сделать это очень непросто.

– Но так может случиться?

Я помедлил и кивнул:

– Да.

– Значит, после того, как материк окажется под католиками, они начнут наступление на Руян и Зеландию?

«Надо же, – подумал я, – Нерейд уже начинает разбираться в политике и стратегии. Хотя, что в этом удивительного? Половина населения в городе – дружинники или члены их семей, и всё моё хозяйство так или иначе работает в интересах дружины, а значит, волей-неволей любой житель Рарога соприкасается с военными вопросами».

– Это так, – прожевав намазанный коровьим маслом хлеб, согласился я с женщиной. – Если материковых венедов перебьют, рано или поздно католики возьмутся за острова. Пока они это сделать не могут, разве только выслать против нас эскадры франков и англов, да датчан натравят. Но наш флот больше, и мы потопим любого врага. Правда, со временем крестоносцы могут построить в Венедском море свой флот, и тогда нам придётся туго. Но ты не переживай, в таком случае мы уплывём отсюда далеко-далеко, в земли, о которых в Европе никто пока не знает.

– В те самые дальние страны, откуда Будимир Виславит привёз жёлтое зерно?

– Да.

Лицо жены вновь просветлело, морщинка на лбу исчезла, и Нерейд улыбнулась. Она встала, подложила мне в тарелку пару кусков копчёного мяса и сказала:

– Знаешь, когда я послушала торговцев, то сама стала думать над тем, где мы могли бы спрятаться.

– И как, что-то надумала?

– Кое-что… – хитренько усмехнулась Нерейд.

Я отодвинул тарелку, левой рукой обхватил жену за талию, притянул к себе, усадил на колени и потребовал:

– А ну-ка, рассказывай, что там у тебя в голове творится!

– Ну, я пообщалась с мореходами и купцами. Потом взяла карты, которые в твоём кабинете на столе лежат, и мы вместе с Дашей сошлись на том, что лучше всего плыть в Студёное море, куда наш торговый караван в прошлом году ходил. Там на реке Кемь обитают мирные лесовики, которые поклоняются своим родовым богам. Христианских священников в тех краях нет и власти серьёзной тоже, а значит, мы могли бы там осесть, построить крепость и жить.

– Места на севере, конечно, привольные, милая, – отпуская жену, сказал я. – Но если венедов разобьют, то нам даже на берегах Студёного моря не спрятаться, достанут. Так что если и бежать, то за океан, но я уверен, что мы удержимся.

– Как скажешь, муж мой. Твоё слово закон, и мы, твоя семья, будем вместе с тобой, хоть здесь, хоть за океаном.

Слышать это было приятно. Однако касаться темы возможного бегства в Винланд не хотелось. Я намеревался до последнего драться с врагами и саму мысль об эмиграции старался гнать от себя прочь. Настрой должен быть таким, что отступать некуда, а иначе – один раз из боя вышел, другой, а потом это превратится в привычку, и всё, конец мне как вождю и воину. Поэтому о заокеанских землях, где Будимир Виславит сейчас ставит крепкий форт, а сопровождающие его экспедицию жрецы наводят мосты дружбы с индейцами-скрэллингами, я вскоре позабыл, повернув разговор на другую тему. Обговорили с Нерейд вопрос организации большого госпиталя и воспитания талантливых знахарей, которых она могла бы контролировать. Затем обсудили цены на продовольствие, которое опять подорожало, и на шведское железо для наших кузниц. А после этого, когда мой желудок уже не мог вмещать в себя всяческие вкусности, с трудом поднявшись из-за стола, направился на обход хозяйства.

Я вышел на крыльцо, и здесь меня уже ожидал главный интендант Рарога старый вояка Гаврила Довмонтов. По привычке я прислушался к его внутренним ощущениям и ничего подозрительного не почувствовал. Киевлянин, как обычно, был спокоен и рад тому, что появился тот, кто решит за него некоторые вопросы и укажет, как ему поступать дальше. Это было хорошо, и после того, как мы поздоровались, я спросил Довмонтова:

– Чего ты меня под дверями караулишь? Что-то случилось?

– Нет. – Гаврила покосился в сторону храма Яровита и качнул головой: – Просто утром на малом шнеккере гость прибыл, и я не знаю, как к нему относиться.

– Кто таков?

– Волхв Яровита из Кореницы, зовут Войдан Лебедян.

– Где Лебедян сейчас?

– Беседует в храме с варогами, которые в походе были.

– Обо мне спрашивал?

– Да. Я сказал, что ты отдыхаешь.

– Ясно. К нему относись как к своему. Но присматривай, мало ли что.

– Понял.

Довмонтов замолчал, а я задумался. Половина дня уже практически позади, но летний день длинный, так что успеть можно многое. И чем же мне сегодня заняться? Дел много, так что начну с самого главного. Сначала взгляну на наёмников, которых ладожские Соколы привезли, и посмотрю, что они за люди. Затем навещу Рудольфа Плитерсдорфа, который вместе с десятком других пленников, тех что попроще, томится в темнице. Потом пообщаюсь с Лебедяном, который наверняка не просто так у меня появился. А ближе к вечеру переговорю с Ореем Рядко и алхимиками. Для следующего похода нужны гранаты и пороховые бомбы, так что пусть доложат об их запасах. Таков план на сегодняшний день.

– Гаврила, – посмотрел я на Довмонтова, – наёмники из Новгорода где?

– В казармах, – ответил он.

– А почему не в поле?

– Дык, Вадим Андреевич, я подумал, что ты им смотр устроишь. Был не прав?

– Прав, Гаврила. Пошли в казарму.

Вместе с несколькими охранниками и Немым мы покинули подворье. Прошли по узкой городской улочке и, спустя несколько минут, оказались перед казармой новичков, продолговатым деревянным бараком, который имел небольшой плац и был окружён невысоким частоколом. Довмонтов вызвал временного командира наёмников, беглого суздальского боярина Николу Кривича, полноватого, но весьма подвижного брюнета с крепкими руками и суровым выражением лица. Я познакомился с сотником, поговорил с ним и велел строить людей. Как в моей дружине проходят построения, Никола и его воины уже знали, а потому не мешкали. Вскоре передо мной предстало сто пять человек в полном боевом вооружении, и увиденным я был доволен. Вояки в отряде оказались справные, хотя и из разных концов Руси. Кто из Киева, кто из Владимира, Суздаля и Рязани, иные из Турова и Чернигова, а другие из Полоцка и Смоленска. Все они прибыли в Рарог с одной целью – заработать. Однако я был уверен, что если кто-то из них уцелеет в боях с католиками, тот осядет на острове.

Смотр шёл своим чередом. Я опрашивал дружинников и сканировал их чувства. И тут произошло то, чего я не ожидал, но к чему всегда был готов.

– Бей! – разнёсся над плацем крик одного из наёмников, кряжистого сорокалетнего мужика, который стоял в паре метров от меня.

Он, быстро выхватив из ножен меч, вскинул его над головой и кинулся на меня. Одновременно с ним ещё два бойца, молодые русоволосые парни, выскочили из строя, и у каждого в руке было обнажённое оружие. Они действовали чётко и быстро, но я был настороже, и изображать из себя мальчика для битья не хотел.