Двойная тайна от мужа сестры - Яна Невинная

— Явилась! — рычит на меня отец, ловя в капкан своего колючего взгляда. — Иди сюда и потрудись мне объяснить, что за наследники!

Сглатываю и делаю шаг вперед, зная, что неизбежное не отсрочить. Оглядываюсь по сторонам, но, кроме матери и отца, никого не замечаю, отчего мне становится еще страшнее и тревожнее.

— Где Давид? — спрашиваю и тут же ругаю себя за непроизвольно вылетевший вопрос.

Но именно сейчас желаю, чтобы он оказался здесь и сам объяснился с моим разъяренным отцом.

— Это я у тебя должен спрашивать, — цедит он сквозь зубы.

— Лев, присядь, тебе нельзя нервничать, да и не стоит при детях ругаться, — суетится в тревоге вокруг него мама, пытаясь усадить в кресло и протягивая при этом стакан воды. Кричит Глафиру, чтобы забрала детей, поражая до глубины души внезапно проснувшейся заботой к внукам.

— Уймись, Степанида! — холодным тоном осаждает ее отец, но делает глоток.

Промакивает горло, скалит зубы и снова нападает на меня.

— Я спрашиваю один раз, Ева, и не потерплю уловок и отговорок: это правда, что дети от Давида?! — требует ответа отец, как только предусмотрительная Глафира забирает мальчишек из гостиной.

Провожаю ее благодарным взглядом и поворачиваюсь к отцу, вынужденная ответить утвердительно.

— Да, — говорю тихим тоном, чувствуя, как слабеют и безвольно повисают плетьми руки.

Тяжесть сегодняшнего дня и множество событий давят грузом на плечи, внутри меня образуется пустота.

— Как это произошло? — продолжает отец допрос.

Я молчу, а что должна сказать? Что это был обычный курортный роман со стороны Давида? Или что я, как безвольная дурочка, влюбилась в человека, о котором ровным счетом ничего не знала?

— Дети зачаты до его брака с Миланой, я не дурак и умею считать, — отдающий морозом тон отца проходится ножом по моим раскаленным нервам. — И долго вы с ним собирались это от нас скрывать?

— Он не знал, — говорю, не поднимая от пола взгляда.

Нет никаких сил смотреть на родителей, самой бы не упасть в обморок от переизбытка отрицательных эмоций за день.

— В смысле? — цедит он. — Чего молчишь? Мне что, клещами из тебя слова вытягивать?

Вздрагиваю от его рыка. Делаю шаг назад.

— Давид… он… — сглатываю, облизываю нижнюю губу. — Он думал, что… я сделала аборт…

Голос мой к концу становится тише, почти ничего не слышно, если целенаправленно не прислушиваться.

— Он настоял на аборте, так что… — пытаюсь словно оправдаться перед молчащим отцом, эта тишина пугает, отчего я и вовсе начинаю лепетать, будто ребенок. — А я ведь хотела… родила… а он…

Мой голос пугает меня. Ощущение, что я снова та маленькая девочка, которая вот так стояла в кабинете отца напротив его стола и оправдывалась за проказы — разбитую вазу, принесенную без разрешения кошку. Даже дышать становится тяжело, будто я оказалась в вакууме, откуда выкачали весь воздух. Трогаю рукой горло, пытаюсь дышать равномерно и глубоко, но это мало помогает.

— Всё ясно, — яростно резюмирует отец. — Один избавился от детей, вторая скрыла их от семьи! Степанида, хорош выть, — он пресекает стенания матери, даже не смотря на нее. — Упустила дочерей. Вот к чему приводит попустительство. Но хотя бы об одном можно не переживать. Акции останутся в семье, — говорит безапелляционным тоном.

Вскидываю голову, услышав снова про эти ненавистные акции.

— Отец мальчикам — Олег! Они не знают другого. Позволь нам уехать. Пусть всё идет своим чередом, со временем я расскажу им правду. А вы оформляйте акции, забирайте что хотите!

Отец смеется над моим предложением. Зло. Страшно. Его смех пробирает до самого нутра.

Резко поднимается с кресла и подходит ко мне, нависая глыбой.

— Ты уже натворила достаточно дел, дочь. Никуда ты не поедешь. Ты должна гордиться, Ева! — пафосно произносит, кладя ладони на мои плечи. — В кои-то веки оказалась полезной семье, не думаешь же ты сейчас пойти на попятную и всё испортить? Я тебя недооценил. Достать козырь и махнуть шашкой. Умно… Готова даже предать сестру… Ты точно моя дочь!

Я хватаю ртом воздух, кладу руку на грудь. Как он мог всё так извратить?

— Можешь сейчас не разыгрывать передо мной святошу. Так всё рассчитать и вовремя подсуетиться с наследниками надо уметь!

Хочу сказать, что ничего я не планировала и не хотела. И повторить, что акции их мне даром не сдались. Но не успеваю. Хлопает входная дверь.

— То, что на аборт отправил, это хорошо, — задумчиво смотрит уже в сторону отец, отходит и шагает туда-сюда. — На суде так и скажешь, поняла?

Я стою в замешательстве так же, как и мама, которая смотрит на меня с недоумением.

— На каком суде? — в моем голосе звучит хрипотца, прокашливаюсь, до того сухо в горле.

И его слова оглушают меня, не давая вдохнуть ни глотка воздуха.

— Давид нам не нужен, Ева, — наклоняет голову набок. — Опекуном детей стану я.

Слова отца обескураживают и вгоняют меня в ступор. Краска приливает к лицу, но осмыслить не успеваю. Звонит телефон. Спасительный звонок прерывает ругань. Пустым взглядом смотрю на экран и вздыхаю с облегчением. Тетя Элла.

— Я… — перевожу потерянный взгляд на отца и тушуюсь, но говорю: — Мне надо ответить.

И ухожу, а точнее, сбегаю, решив оставить серьезные разговоры на потом, когда вернется Давид. Он мужчина, пусть и принимает удар на себя. В конце концов, почему я одна должна выносить нападки отца?

— Да, Элла, — приветствую старшую сестру матери, которая запрещает называть себя тетей. — Как ты?

— Я-то как? Ха! — иронично и в своем стиле не здоровается моя экстравагантная тетушка. — Ты мне лучше скажи, Евусик, что там у вас происходит. Олег только что звонил, всё что-то ныл про аукцион.

— Да нет, мы просто… — Не знаю, что хочу сказать, но машинально оправдываюсь, словно стою перед отцом, не отпустило еще после его нападок. Даже с трудом осознаю, что говорит мне Элла.

Но она перебивает меня, спеша сообщить важные новости.

— Кулинарное шоу окончено, я, естественно, выиграла. Ты, конечно, не смотрела. Я не видела твоих сообщений под видео… — упрекает невзначай.

— Поздравляю… — говорю невпопад, горько смеясь про себя. Какие видео? Какие кулинарные шоу? Моя жизнь рушится, а тетка всё о своем!

— Пф! Поздравлять не с чем, соревноваться там было не с кем! Ладно, это лирика. Я вылетаю к вам, девочка моя, без меня вы там, чую, не справитесь.

Тетушка в своем репертуаре, но, честно говоря, поддержка мне не помешает. Более того, я знаю, что только Элла сможет мне помочь и будет на моей стороне.

По ней не скажешь, что она из глубинки. За