О Дании и датчанах - Антон Константинович Вершовский

он по самую бритую макушку был покрыт синей татуировкой, да еще и дополнительно украшен кольцами в носу, губах и т.п. У меня осталась фотография этого типа, где можно разглядеть несколько сантиметров нетатуированной светлой шкуры на руках.

В самом центре старого города на улице Русланд (Россия) есть кофе-шоп «Русланд», где бармены носят футболки с серпами и молотами и надписью «Русский» с двумя ошибками. А в витринах квартала красных фонарей сидят в неглиже девушки и весьма солидные дамы всех возможных форм и габаритов в ожидании клиентов, курят и разгадывают кроссворды. Говорят, у них есть профсоюз, трудовые книжки, и пенсия - по достижении пенсионного возраста.

Жизнь в городе бьет ключом днем и ночью, наверное, веселее и интенсивнее, чем где бы то ни было в Европе. Что-то вроде Одессы - порт, моряки, красавицы, бандиты, художники, сутенеры, клоуны, артисты…

…Dans le port d'Amsterdam

Y a des marins qui boivent

Et qui boivent et reboivent

Et qui reboivent encore

Ils boivent а la santй

Des putains d'Amsterdam

De Hambourg ou d'ailleurs

Enfin ils boivent aux dames

Qui leur donnent leur joli corps

Qui leur donnent leur vertu

Pour une piиce en or

Et quand ils ont bien bu

Se plantent le nez au ciel

Se mouchent dans les йtoiles

Et ils pissent comme je pleure

Sur les femmes infidиles

Dans le port d'Amsterdam

Dans le port d'Amsterdam.

(Jacques Brel, «Amsterdam»)

(в порту Амстердам гуляют моряки, они пьют, пьют еще и пьют опять, они пьют за здоровье путан Амстердама, Гамбурга и всех остальных, они пьют за женщин, отдающих им свою добродетель за золотую монету… а напившись вдоволь, они задирают нос к звездам и писают, и начхать им на неверных женщин, на все, что заставляет меня плакать… – Жак Брель, попытка перевода моя. – А.В.).

Теперь моряков из центра почти вытеснили туристы. Соответственно, все злачные места и притоны постепенно превратились в туристские аттракционы, но при этом ничуть не утратили своей функциональности. Имеется в виду примерно следующее: в городе Орхусе, например, в мексиканском ресторане еда готовится почти без перца и специй, потому что датчане никогда не пойдут в мексиканский ресторан, еда в котором не похожа по вкусу на датскую. И вы получаете еду, которая только выглядит, как мексиканская. В городе Амстердаме, - по принципу «what you see is what you get» – за что вы платите, то и получаете, нравится вам это или нет.

Дирк меня очень настойчиво предупреждал, что в Амстердаме в кошельке нельзя держать ничего, кроме нескольких мелких банкнот и старых телефонных карт, которые могут сойти за кредитные, и надо быть готовым с этим кошельком расстаться по первому требованию, и не заходить в маленькие улочки, примыкающие к большим туристским тропам - как он объяснил, уже трех его друзей, гостивших у него в разное время, три раза, соответственно, и ограбили (в третий раз, правда, «потерпевший», вместо того, чтобы отдать кошелек, просто отпихнул обкурившегося грабителя, и тот от удивления впечатался в стену, на чем ограбление и закончилось). И действительно, мелкие улочки в районе «красных фонарей» выглядят странноватенько - на них стоят, подпирая стенки на расстоянии метра друг от друга, панкообразные темнокожие личности и этак изучающе посматривают на прохожих.

Фотографировать витрины в этом районе, во-первых, запрещено - не властями города, конечно, а хозяевами заведений, - а во-вторых, небезопасно, за этим внимательно следят специальные люди. Но несколько снимков мне удалось сделать - с риском схлопотать по физиономии и лишиться фотокамеры.

Кроме веселых кварталов, в Амстердаме есть бессчетное количество музеев. Музеи ювелирного искусства, музеи марихуаны, музеи великих голландских художников, среди них, конечно, музеи Рембрандта, Вермеера, Хальса и музей Ван Гога – в него я сходил, хотя для этого пришлось отстоять утром часовую очередь за билетами на вечер.

В музее 200 картин Ван Гога, плюс еще работала выставка «Ван Гог и Гоген». К огромному моему разочарованию, по-настоящему почти ничего посмотреть не удалось из-за огромного количества народу, толпящегося вдоль стен сплошным барьером, с наушниками в ушах и магнитофонами-гидами в руках, с абсолютно зомбированным видом. Конечно, к каждой картине можно пробиться вплотную и посмотреть на нее. Но к картинам Ван Гога нельзя подходить ближе двух метров - они превращаются в бессмысленное нагромождение мазков.

Только три автопортрета в самом начале выставки были повешены так, что на них можно было смотреть с нормального расстояния, и я в первый раз в жизни испытал ощущение присутствия, взгляд художника с портрета… Никакие репродукции этой магии и близко не передают.

Весь город, как и большая часть Голландии, находится на уровне нескольких метров ниже уровня моря. Вода сдерживается системой плотин, и голландцы постоянно осушают все новые и новые земли – такой трудоемкий, зато мирный способ экспансии. Центральная часть города прорезана семью основными концентрическими полукольцами каналов и несколькими десятками каналов поменьше, а по радиусам их пересекают улицы с мостами. Сколько в городе мостов, я не знаю, но не меньше нескольких сотен! Ага, вот путеводитель сообщает, что каналов в городе 600 (ну, это как считать), а мостов через них – 1200 (а вот это как ни считай)!

Практически у каждой семьи, живущей в центре, есть моторка или катер, на которых ездят в гости, магазины и кафе, и просто на вечерние прогулки. А сотни семей живут в плавучих домах-баржах, пришвартованных вдоль берегов каналов. Зелени в городе столько, что, говорят, каналов с воздуха не видно – деревья их скрывают. Великолепный свежий морской воздух (опять же, с примесью запаха травки).

Много велосипедистов, которые все поголовно ездят на двадцатилетней давности ржавом хламе, на который воры не польстились бы и в городе Урюпинске – и тем не менее, каждый велосипед приковывается к решетке набережной тяжеленным мотоциклетным замком, и отдельно двумя замками фиксируются седло и переднее колесо. Эти монстры стоят вдоль набережных и мостов в несколько рядов. Ни одного не ржавого велосипеда среди десятков тысяч ржавых я не видел, наверное, их такими продают в магазинах.

И во всем городе нет ни одной прямой линии - каналы все кривые, улицы кривые, дома все наклонены в разные стороны, личности, которые бродят по улицам, тоже немножко свернутые, а иногда не немножко. Каждый старый дом (а они почти все очень старые) – произведение искусства, каждый выкрашен в свой цвет, и каждый по-своему кривой.

Правил движения в центре