Репликант прорыва - Андрей Львович Ливадный

— Что именно? — Игнат пристально сканировал коммуникации, отмечая многочисленные разрушения.

— Шепот, — уточнила Ида.

— Наверное тебе показалось.

— Нет. Звучит постоянно.

— Скорее всего — движение воздуха. Мне тоже почудилось, но…

— Игнат, это не звук в прямом смысле слова. Мысленно прислушайся, на уровне технологической телепатии.

Он замер, настороженно внимая мнемоническим ощущениям, и снова различил какой-то вздох, — тоскливый, окрашенный эмоциями мольбы.

— Надо определить откуда исходит передача, — он не поддался мистическому восприятию. У каждого явления есть источник, его формирующий.

— Не получается.

Игнат передал образ со своего расширителя сознания, но Ида с ним не согласилась.

— Нет. Я «слышу» намного больше. Голоса разные. Очень тихие, слов не разобрать.

Они спустились еще на несколько пролетов. В кромешной тьме сканеры прочерчивали контуры конструкций.

Здесь явно произошла локальная техногенная катастрофа. Ниже располагался очередной горизонт подземелий. Тот самый, где находилось хранилище нейроматриц. Несколько секций (раньше плотно состыкованных), вспучило и разорвало внутренним взрывом. Через бреши в шахту проникал теплый воздух, вызывающий таяние промёрзшего слоя пород, отчего произошло его проседание и обрушение.

Причина повышения температуры не вызывала сомнений. Нейрочипы, собранные в матрицы, производят большое количество тепла. Очевидно, что система охлаждения дала сбой, а ее контуры утратили герметичность.

— Вижу сигнатуру реактора, — сообщила Ида. — Он стабилен.

— Чего не скажешь о хранилище в целом, — отозвался Игнат.

Интересующий их уровень бункерной зоны претерпел сильные деформации. Сканирование выявило множественные проталины, следствием которых стали оползни. Огромные залы утратили правильные геометрические формы. Их термоизоляция нарушилась. Лишь треть оборудования продолжала работать, — об этом свидетельствовали сигнатуры. Некоторые сегменты выглядели темными, другие же полнились энергиями.

— Время поджимает, — напомнила Ида. — Давай спустимся и все осмотрим.

— Хорошо, — Игнат, видя, что пролеты лестницы обрушены, закрепил трос и первым соскользнул вниз.

Несколько крупных фрагментов скалы, раньше сцементированные мерзлотой, оттаяли, и постепенно деформировали стены грузовой шахты. Завал, преградивший путь вниз, образовался из различных элементов оснастки, сорвавшихся с разных высот вертикального ствола.

Игнат добрался до первой пробоины, ведущей внутрь хранилища нейроматриц, закрепился и подал знак Иде: «Спускайся».

Через несколько минут она уже была рядом.

Неразборчивый шепот теперь стал постоянным. В ментальном восприятии казалось, что тысячи тихих голосов пытаются что-то сказать, но сливаются друг с другом в некий фон.

Они прошли через пробоину. Освещение уровня не работало. Ближайший зал с активным оборудованием располагался метрах в двадцати дальше по коридору.

На полу скопился мусор, виднелись следы талых вод.

Ида внезапно остановилась:

— Игнат, взгляни!

На сохранившемся участке облицовки стены кто-то процарапал короткую надпись: «Помогите».

Штрихи были глубокими. Их сделали каким-то острым инструментом. Даже без детального анализа было ясно, что человек не обладает такой силой. Но кто в таком случае оставил «крик о помощи»?

Разгадка нашлась быстро. Черед несколько шагов из тьмы выдавило контур технического сервомеханизма. Он застыл с поднятым манипулятором. В облицовке было процарапано: «Они убивают нас».

Ида невольно поежилась:

— Похоже на низкосортную вирт-постановку.

— Ты о чем? — не понял Игнат, осматривая серва.

— Зачем процарапывать надписи? Для сообщений есть мессенджеры, в крайнем случае — передатчики. Мы же не в каменном веке, правда?

— Не знаю, какой в этом смысл. Механизм вполне обычный. Им, конечно, могли управлять дистанционно, но… — он осекся. В глубине коридора возникло движение. Промелькнула и исчезла тень, не излучающая сигнатуры.

Игнат несколько раз моргнул, пытаясь понять, померещилось или нет?

— Давай-ка выясним, что тут происходит, — он решительно направился ко входу в ближайший сегмент хранилища.

Герметичные двери оказались плотно закрыты, приводы обесточены. Пришлось разжимать створки, используя сервомускулатуру.

Внутри не работало освещение. Во тьме мерцали лишь редкие искры индикации на отдельных устройствах.

Хранилище по своей структуре было похоже на серверную. Нейрочипы, в которые записывались матрицы личностей, компоновались в изолированные друг от друга блоки, установленные на обычных стеллажах. Аппаратура, содержащая одну нейроматрицу, занимала кубический метр пространства.

Ида не смогла прочитать отдельные сигнатуры и, не понимая, в чем тут дело, включила подсветку.

Они невольно замерли.

Повсюду царили нейромхи. Белесые нити свисали от ячеистого потолка, проникали внутрь аппаратных блоков. Кроме прочего толстые плети побегов соединяли между собой отдельные нейронные комплекты, формируя общую сеть!

— Они действительно убили человеческие слепки сознания!.. — осознав случившее, хрипло произнес Игнат.

— Технология не предполагает сетевого взаимодействия матриц? — удивленно уточнила Ида.

— Технология исключает взаимодействие, — в тон ей ответил Игнат. — Одна личность — один аппаратный комплекс.

— То есть, слепки сознаний отрезаны от связи с внешним миром и лишены возможности общаться друг с другом?

— Да. Это хранилище, а не фантомный мир. Каждая нейроматрица обособлена и статична. Только так можно сохранить оригинальный слепок сознания.

На фоне сказанного стал понятен масштаб произошедшей здесь трагедии.

Сегмент бункерной зоны больше не содержал ни одной целостной записи. Вторжение мхов сформировало гибридную сеть. Быть может, где-то в закоулках новообразованного «сознания» еще блуждают отголоски исходных воспоминаний, порывов и чаяний, но они смешались между собой, утратили индивидуальность.

— Ничего тут не трогаем. Давай осмотрим следующий сегмент, — предложил Игнат.

Вскоре их взглядам открылись еще более ужасающие подробности. Зал, который они вскрыли, был лишен питания. Так показывало сканирование. Оставалась надежда, что нейронные блоки здесь не подверглись физическому взлому, но, увы: белесая сеть опутывала аппаратные комплексы, словно паутина. Хуже того: некоторые нити нейромхов видоизменились, став проводниками энергии.

Игнату вдруг вспомнились слова Упыря, услышанные в день их первого знакомства: «Не спеши возводить людей в ранг «творцов». Высокие технологии — отнюдь не божий промысел…» — сказал тогда мнемотехник и оказался тысячу раз прав!..

Ида, уловив его мысль, промолчала.

Две передовые разработки смешались, образуя жутковатый гибридный комплекс, уничтоживший своих создателей.

Где-то на стадии генетического проектирования нейромхов была допущена ошибка. Оставшись без контроля, они приспособились и начали эволюционировать.

— Это место придется выжечь, — тихо произнесла она. — Плазмой, до основания.

— У нас нет такой возможности.

— Я говорю о будущем. Сейчас надо убираться отсюда. Скопируем базы данных корпорации и уходим.

— А конструкты?

— Ты разве не видишь? Перед нами нервный центр тиома. Результат симбиоза нейромхов и искусственных нейросетей. Все сохранившиеся кибермеханизмы починены ему. И они отнюдь не беспомощны, как могло показаться. Просто их пока никто не потревожил.

— Осмотрим еще несколько сегментов, — настоял Игнат.

Она не стала спорить, хотя понимала: результат будет прежним и оказалась права. Повсюду царили нейромхи, чья экспансия в глубины бункерной зоны развивалась на протяжении десятилетий. Отсюда, наверное, и появились те жутковатые надписи на стенах. Распад слепков человеческих сознаний происходил постепенно, — некоторые личности пытались подключиться к сервомеханизмам, как-то помешать вторжению, но безуспешно.

— Нервный центр тиома неизбежно начнет новый виток саморазвития, — подвела Ида итог