Джагатай-Хан: Боевой Ястреб Чогориса (ЛП) - Райт Крис

Тут глаза Джагатая блеснули прежней необузданной радостью.

— Но не сегодня! — сказал примарх и почти заговорщицки добавил: — Сегодня мы покажем им бурю.

Невероятная, запредельная какофония гремела так свирепо, что почти причиняла ощутимый урон. Под напором могучего хейн-гхалл растрескивалась поверхность мира, и каждый кристалл трепетал, словно лист на свежем ветру. Грохотали пушки, снаряды врезались в полупрозрачные выросты и разносили их на стремительно разлетающиеся шары оплавленного шлака. Орки лезли изо всех нор и расщелин, наполняя котловину, словно кипящая темно-зеленая пена. Осыпая врагов руганью на гортанном боевом наречии, чужаки палили из ружей, окутанных грязным дымом, и выпускали струи пламени из огнеметов.

Легионеры ринулись прямо на них. Со всех сторон, с каждой господствующей высоты, имперцы устремились в атаку белым валом, который обрушился на защитные позиции ксеносов и далеко углубился в них. Приступ не уступал в свирепости ни одной из атак, проведенных ранее на Гар-Бан-Гаре, и превосходил их масштабами, так как обе стороны сконцентрировали здесь войска, пополнили их, объединили и совместили, получив неистовые полчища, наделенные идеальной убойной силой.

Любой космодесантник сам по себе не уступал в могуществе маленькой армии. Такие бойцы — ходячие танки с каркасом из живого человека — разрушали целые города, и в чаше их собралось внушительное воинство. Его мощь умножалась тысячекратно, поскольку Астартес отлично умели биться плечом к плечу. В каждый момент времени они знали, где находятся их боевые братья, получая подсказки как от сверхъестественного чутья, так и от постоянно обновляющихся тактических данных, выводимых шлемами на визуальные слои «дополненной реальности».

Возможно, наступление выглядело необдуманным и безрассудным, но на деле все обстояло совершенно иначе. Когда вылетал болт-снаряд, все легионеры вокруг понимали, какую цель он поразит, и сразу же выбирали для себя другую. Когда орк бросался к укрытию, все воины точно представляли, кто из них прикончит врага и сколько секунд потратит, как действовать в случае неудачи товарища и как реагировать на его успех. Если один космодесантник мог разрушить город, то вместе они повергали галактики.

Когда две армии сошлись, рвущий барабанные перепонки шум рванулся к новым высотам крещендо. В нем звучала мешанина из чужеродных воплей и человеческих выкриков, слабых вокс-щелчков и неудержимых горловых рыков. По туннелям с треском заплясали тусклые молнии, призванные из варпа. Распространяясь стремительно, как лесной пожар, они впивались в резонансно гремящий рев зеленокожих и развеивали его.

Одновременный удар с двадцати направлений, безупречно проведенный и сопряженный с огневым налетом, смел внешние линии обороны чужаков. Имперцы пробили криво сколоченные ворота цитадели. Прорываясь через горящие арочные створки, воины попадали в туннели, а оттуда — вниз, в сумрачные проходы, освещенные только люминесцентными грибками и наполненные густой звериной вонью.

И легионеры погибали там. Ксеносы уступали им в организованности и оснащении, но не в численности и физической силе. Подкрепленные гармонической энергией рева, которой управляли шаманы, орки проводили контратаки в каждой области прорыва. Шагатели-броненосцы, ковыляя из недр крепости, вертели увитыми пламенем ржавыми клешнями. Огромные твари с размалеванными кровью мордами выпускали по врагу поразительно мощные шквалы снарядов и бросались в круговорот резни, размахивая кривыми кувалдами и секачами с разрядами энергии на клинках.

В извилистых смертоносных туннелях воины с обеих сторон умирали на каждом шагу. Узкие проходы без клочка свободного места, тесные даже для вдоха полной грудью, словно бы давили на сознание гранями кристаллов, влажными грибковыми наростами, гнетущим шумом и смрадом. Космодесантников вели стальная дисциплина и возможность обрести славу. Чужаками управляло всеобъемлющее нежелание даже помыслить о капитуляции, вшитое в каждую хромосому их до нелепости живучего организма.

Поэтому имперцы выигрывали не каждую схватку: на отдельных плацдармах орки оттеснили легионеров, еще на нескольких сковали боем, однако Астартес перебили в ходе стремительных штурмов достаточно зеленокожих, чтобы обеспечить себе надежные точки входа. Теперь длинные шипы наступления все глубже проникали в уплотняющийся подземный лабиринт Кровавой Пасти.

Тактические отделения сбивали заслоны врага с перекрестков и двигались дальше под прикрытием звеньев с дальнобойным оружием. Баррикады разваливались на куски от взрывов бронебойных гранат, после чего на приступ шли воины с громовыми молотами и штормовыми щитами, а их товарищи впоследствии закреплялись на взятых позициях.

Два атакующих легиона почти не отличались в методах ведения битвы. Астартес из обоих воинств казались призраками в красной преисподней. Их бледно-серая броня, мелькавшая в пляшущих лучах люменов, быстро покрылась орочьей кровью, что добавило им схожести. В замкнутом пространстве, не подходящем для искусных маневров или грандиозных натисков, применялись только простейшие элементы боя — выпады мечом, удары кулаком, выстрелы из болтера в упор, — а такими приемами все космодесантники владели практически одинаково. В проворстве и точности, упорстве и неукротимости они равно не уступали никаким солдатам в истории. Даже отдельные голоса воинов терялись в раскатистом грохоте, а готические, хтонийские и чогорийские фразы смешивались воедино. Единственное, что по-прежнему разделяло легионеров, — желание доказать свое превосходство в отчаянной, стихийной борьбе.

Чужаки безнадежно проигрывали только на том участке, где наступал главный клин имперцев, возглавляемый Ханом и его кэшиком. Цинь Са, сражавшийся рядом с примархом, казался живым ураганом цвета золота и слоновой кости. Его обычная сдержанность унеслась прочь, смытая обильными потоками крови убитых врагов. Хасик и Гияхунь, почти равные ему в безжалостной мощи, вели за собой отборные дружины и самозабвенно вращали клинками, окруженными расщепляющим полем. Капитан Сеянус из Лунных Волков, также облачившийся в полный доспех терминатора, командовал плотной группой испытанных ветеранов, которые бились в более привычной манере, но настолько же смертоносно. Хотя в авангард Джагатая входили всего триста легионеров — гораздо меньше, чем в другие оперативные соединения, штурмовавшие улей ксеносов, — они намного быстрее повергали зеленокожих и продвигались вперед. Подстегиваемые наглядным примером несравненного Кагана, бойцы прорывались все ближе к сердцевине воронки.

Ничто не могло остановить самого Хана. Псионический рев, о разрушительности которого все узнали за долгую кампанию, не влиял на примарха. Воины, что сражались возле него, тоже не испытывали давящего на душу воздействия — Джагатай словно бы накрывал их ореолом ментальной защиты, убивая, повергая, истребляя чужаков. Рядом с Каганом любой легионер достигал прежде неведомых ему вершин ратного искусства. И лишь перед сыном Императора враги поддавались чему — то вроде неуверенности: их рык слабел, удары проходили мимо цели, стойкость как будто таяла.

Огромный изогнутый клинок Хана, теперь покрытый толстыми слоями орочьей крови, вздымался и опускался. Авангардный отряд стремительно погружался в недра чаши, к ядру чужеродного темного города.

«Идеальный воин» — так называли примарха сыновья. В те минуты горделивое прозвище казалось почти скромным в сравнении с великолепным мастерством Кагана, и все же в его движениях не было ни высокомерия, ни глубокомыслия, только безотчетный, врожденный талант великого мечника. Его сверкающие выпады полнились светлой радостью, что озаряла узкие тропы и изгоняла зловонные тени, и безупречной точностью, которая рождала страх и благоговение. Всякий раз, когда Хан входил в такое состояние духа, Белые Шрамы убеждались, что равных ему бойцов не видели ни в одной армии иных рас или эпох. Конечно, его сыновья не отличались беспристрастностью, да и многих других героев восхваляли схожим образом.