Я назову твоим именем сына. Книга 2. Юлия (СИ) - Шолохова Ирина

***

Дни тянулись однообразной вереницей. Каждый день похож на предыдущий. 05:30 - начало смены, каждые 3 часа перерыв 10 минут. Обед в строго отведённое время и бесконечные плантации клубники. Вечером - душ, приготовление ужина по очереди и пиво. Юлька даже стала опасаться, что у неё разовьётся пивной алкоголизм. Но не выпить пива после тяжелого рабочего дня было не возможно - оно расслабляло, снимало и физическую и психологическую нагрузку. С физической всё, более-менее понятно, а вот с психологической не очень. Ей ужасно не нравилось, что Максимилиан, почти поселился в их комнате. Каждую ночь он спал в кровати Станки, та, относилась к происходящему как к само собой разумеющемуся. Со стороны девчонок - соседок по комнате тоже не было возмущения. Максимилиана радостно приветствовали, когда он появлялся на пороге их комнаты, угощали пивом, пытались шутить с ним, разговаривать, по мере возможности понимания речи. Ну, конечно, он же не спал с женщиной в их комнате. Максимилиан натянул проволоку под потолком, Станка натянула на проволоку ткань, получилось что-то наподобие шторы, укрывающей происходящее за шторой от посторонних глаз. Утром штору отдёргивали в сторону изголовья кровати, вечером, когда укладывались спать - задёргивали. Вели они себя очень прилично, скромно, не афишировали свою любовь, ждали, когда Юлька уснёт, а засыпала она мгновенно, после тяжёлого физического труда. Старались не шуметь во время любовных игр. Но, всё равно Юльке было неприятно, просыпаясь, видеть в их комнате мужчину, приходилось переодеваться в душе, да и другие мелкие неудобства, возникающие, когда на твоей жилплощади живёт посторонний человек, тем более парень, да и комнатушка рассчитана на двух человек, а не на трёх. Юлька раздумывала. Извечный вопрос: как быть и что делать? Беспардонность парочки изумила её - вот так запросто, никого не спрашивая, приводить на ночь парня и, не то чтобы разово, а постоянно! Возмутиться, высказать всё, что она об этом думает и сорвать штору? Но, наверное, надо было сразу возмутиться, она молчала и они, решили, что она не возражает. Да и понимать должна, любовь - это святое. Если она возмутится, не факт, что Максимилиан не будет приходить ночевать. Всё останется - точно также, просто начнётся конфронтация. Да и остальные соседки по вагончику не одобрят её возмущение, они любят Станку за её весёлый и нескандальный характер, а то, что парень приходит к ней ночевать - это нормально, а где им ещё встречаться, не в теплицах же. Пожаловаться менеджеру? Могут, вообще, вытурить их с фермы за аморальное поведение. Они же не семейная пара, а значит, разврат на производстве. «Попросили бы себе отдельную комнату, — с досадой думала Юлька, забыв, что только что думала о том, что их могут выгнать за аморальное поведение. Хотя, если разобраться, почему аморальное поведение - двое взрослых людей сами решают как себя вести. Но, почему-то они решают свои отношения за счёт ущемления моего личного пространства, за счёт моего неудобства. Или уже пусть остаётся всё как есть, не успею оглянуться - сезон закончится, надо будет возвращаться домой. Да, кстати, — спохватилась Юлька, — что-то я заработалась и забыла о самой главной цели моего приезда в Англию». В свой первый выходной на ферме у неё не было сил, выйти с территории, сесть на автобус и доехать до Лондона, побродить по улицам, полюбоваться на архитектуру, увидеть своими глазами Биг Бена, пройтись по Тауэрскому мосту, посидеть в одной из многочисленных кафешек, выпить кофе с пироженкой. «Ну, ничего-ничего, — уверила она сама себя, — немного адаптируюсь и буду ездить в Лондон каждый выходной, а не таращиться в телефон, стараясь не смотреть на парочку на противоположной кровати». Итак, надо было решить. Оставить всё как есть? Пусть себе милуются за шторой. Или возмутиться и поставить вопрос «ребром» - пусть просят отдельную комнату для себя. Или переезжают в комнату к Максимилиану и спят на его кровати. Или, хотя бы, неделю - в нашей комнате, неделю - в его. Вопрос остался открытым. Юльке не хотелось выяснения отношений, обид со стороны Станки, — «Не можешь понять меня! Девушка, а не хочешь войти в моё положение, — наверное, будет возмущаться она, — если ты приведёшь парня и вы тоже поселитесь вдвоём на твоей кровати, я не буду возражать - это любовь! Пойми и ты меня. Я сразу же влюбилась в этого человека, уж ты-то, как девушка, знаешь как нам важно, чтобы мы любили и были любимы. Тем более, что ты его друг и не должна препятствовать его счастью». Драма разыгралась в Юлькином воображении так явственно, что она, собирая урожай, перепутала панетки: не отдельно - крупные, отдельно - поменьше, а всё вместе. Заметила это, когда старший по бригаде проверял качество сбора и был взбешён тем, что она наделала.

— Перекладывай! Ещё одно замечание и штраф тебе обеспечен, вычту из недельной оплаты. О чём ты думаешь, Джулия? — на ферме её называли именно так - Джулия, на английский манер, — раньше этого я за тобой не замечал.

— Простите, — пролепетала она, ей совсем-совсем не хотелось, чтобы из её заработка вычитали штраф. Норму она выполняла, работала быстро и качественно и, как на грех, задумалась и вот, почти заработала штраф, — я исправлюсь! Просто задумалась, — сказала она правду. Здесь, на ферме, нельзя было сказать: «Я плохо себя почувствовала, поэтому перепутала ягоды». Её сразу же отстранили бы от работы, поместили в отдельный вагончик, для заболевших, вызвали врача и не допустили бы до работы, пока врач не даст добро. Именно это замечание бригадира стало окончательной точкой в вопросе бороться с парочкой, поселившейся на противоположной кровати, или оставить всё как есть, в пользу последнего. Заработок у неё оказался очень хорошим, она рассчитывала на меньшую сумму и была приятно удивлена, получив на карточку зарплату за первую неделю. Теперь, когда она втянулась в работу, тело привыкло, она поняла некоторые тонкости, необходимые для качественной и быстрой работы. Рассчитывала на перевыполнение плана, и, соответственно, на увеличение зарплаты.

На ферме был установлен только один выходной день. Никто не возмущался шестидневной рабочей неделей, больше рабочих дней - больше заработок. В этот выходной Юлька встала пораньше, решила съездить в Лондон. Парочка за шторой мирно отсыпалась, Юлька уже привыкла к их, почти постоянному присутствию и старалась не раздражаться. Накануне она расспросила у соседок по вагончику как добраться до Лондона. Она, конечно, могла бы позвать с собой кого-нибудь из девчонок, но захотелось поехать одной. А, вдруг, она и в самом деле, сядет выпить кофе в кафешку и встретит его - молодого, симпатичного англичанина. Она приоделась, подкрасилась, надела удобную обувь и вышла, в первый раз, за территорию фермы. Села на автобус и через час с небольшим приехала в Лондон. Хорошо, что она поехала одна. Она неторопливо прогуливалась по улицам, рассматривая великолепнейшую архитектуру в стиле Барокко, толпы туристов, бесконечно фотографирующие каждый свой шаг, влюблённые парочки, казалось, не замечающие ничего и никого вокруг кроме предмета своего обожания. Надо бы выработать маршрут для знакомства с городом и изучать его планомерно, а не так как сегодня - приехала и пошла, куда глаза глядят. «Ну, ничего, — решила она, — я ещё наверстаю, может быть, купить обзорную экскурсию, чтобы осмотреть все достопримечательности Лондона». Гуляла и присматривалась к маленьким уютным уличным кафешкам. Хотелось выпить горячего ароматного капучино с пироженкой, поглазеть на посетителей и прохожих. Юлька выбрала то кафе, где было больше всего людей - наверняка там вкусно и недорого. Увидела свободный столик на две персоны, приткнувшийся к заборчику отгораживающему кафе от улицы. Села за столик, со своего места ей было видно всех посетителей кафе и проходящих мимо людей. Подошла официантка, девушка с блёклыми волосами и таким же блёклым невыразительным лицом. Казалось, что она всю свою недолгую жизнь провела здесь, в кафе, разнося еду и напитки, убирая грязную посуду со столиков, протирая их влажной тряпкой. И никогда не видела солнечного света. Она поздоровалась, голос у неё тоже казался бесцветным, безэмоциональным, положила меню на столик и удалилась, дав Юльке время определиться с заказом. Юлька быстро пролистала меню, выбрала и стала ждать официантку. Она потихоньку, исподволь, разглядывала посетителей. Четыре подружки весело щебетали, наверное, не виделись тысячу лет, а то и больше, солидная пара мужчина и женщина, наверное, муж и жена. Подошла официантка, приняла заказ и уже через несколько минут поставила перед Юлькой белую чашку с капучино, пирожное на блюдце и чайную ложечку. Она поднесла чашку ко рту, сделала глоток. В кафе вошёл высокий худощавый молодой чернокожий парень, одетый в серо-голубую футболку и тёмно-синие бриджи, сел за столик, не замечая ничего вокруг, уткнулся в телефон, строча сообщения. Подошла та же бесцветная официантка, что обслуживала Юльку. Он поднял голову, взглянул на официантку, пригладил левой рукой коротко стриженные мелкие кудряшки, что-то заказал, снова уткнулся в телефон и, вдруг, резко поднял голову и взглянул Юльке прямо в глаза. Она смутилась от того, что он заметил, что она наблюдает за ним, и поспешно отвела взгляд. Ну, конечно же, она не первый раз в жизни видела темнокожего парня, но здесь, в Лондоне, она почему-то не ожидала встретить чернокожего долговязого и тощего парня. Официантка принесла ему огромный сэндвич и стакан колы. Юлька старалась не смотреть на него, но взгляд так и притягивался к нему. Она выпила кофе, съела пирожное, подозвала официантку, расплатилась, оставила ей немного чаевых и вышла из кафе, решив погулять ещё часа два-три и возвращаться на ферму.