Краткая история Древнего Рима - Росс Кинг

план более упорядоченного переустройства города. Несомненно, от пожара Нерон только выиграл: присвоил себе большую территорию между холмами Эсквилин и Целий и построил там свой Золотой дом (Domus Aurea). Этот внушительный комплекс включал в себя виллу, ландшафтный парк, искусственное озеро, огромный восьмиугольный купол и памятник, который станет в Риме одним из самых видных и заметных: 30-метровую бронзовую скульптуру греческого бога солнца Гелиоса, которая стала называться Колоссом Нерона.

Нерон руководил стремительным восстановлением Рима, ввел ряд мер для безопасности строительства и предотвращения пожаров в будущем. Также он исполнил ритуалы, чтобы умилостивить разгневанных богов. И все равно оставались подозрения в его причастности к пожару. Согласно Тациту, чтобы развеять слухи и отвести обвинение от себя, он стал искать, на кого свалить вину, и быстро нашел. Тацит писал: «Нерон, чтобы побороть слухи, приискал виноватых и предал изощреннейшим казням тех, кто своими мерзостями навлек на себя всеобщую ненависть и кого толпа называла христианами»[177].

Случаи религиозного преследования в Римской империи не были особо распространены, прагматичный подход к религии характеризовался принятием и ассимиляцией. В Риме был политеистический и эклектичный религиозный ландшафт, отражавший разнообразную и космополитичную природу империи. Римляне обычно обращались с чужими богами примерно так же, как с самими чужестранцами (в том числе бывшими врагами): включали их в свою культуру. Наряду с официальными римскими культами, у которых были собственные жрецы, храмы, празднества и боги – многие заимствованы у греков, – в Риме были представлены разнообразные вероисповедания из дальних стран. Этим культурным обменом римляне были обязаны приезжим и солдатам, которые возвращались с далеких войн. Например, после войн с Митридатом солдаты римского полководца Суллы привезли из Каппадокии культ богини-воительницы Ма. Похожим образом богиня Исида – почитавшаяся как покровительница женщин, брака и новорожденных – прибыла из Египта.

Из религиозных групп периодическим преследованиям подвергались евреи, прибывшие в Италию ко II веку до н. э. Ко времени Нерона они составляли от 5 до 10 % населения Римской империи, а собственно в Риме у них было 50 синагог и 50 000 человек (в городе с почти миллионным населением). Обычно к евреям относились терпимо, но несколько раз их временно изгоняли из Рима. В 139 году до н. э. общину изгнали за то, что они «пытались навязать римлянам свои священнодействия»[178]. Второй кризис произошел в правление Тиберия, в 19 году, когда их изгнали по причинам, относительно которых источники противоречат друг другу. Один из них, историк Иосиф Флавий, утверждает, что приезжий еврей, «совершеннейший негодяй», вместе с тремя пособниками обманул принявшую их веру знатную женщину Фульвию[179]. Видимо, изгнание было временным: через поколение иудеи снова были изгнаны в правление Клавдия, около 49 года. На этот раз причиной стали беспорядки в синагогах, которые учинили последователи некоего возмутителя спокойствия, которого Светоний назвал «Хрестом».

Несомненно, то были размолвки между евреями и отдельным движением, недавно пришедшим с востока. Лидер небольшой секты, Иисус из Назарета, около 30 года, в правление Тиберия, за стенами Иерусалима был казнен на кресте – такому наказанию подвергались в Риме рабы и люди низкого статуса. Несколько десятилетий спустя его последователей можно было встретить на Апеннинском полуострове в Риме, Путеолах и, возможно, в Помпеях, где есть граффито – накорябанная углем надпись со словом, которым их назвали около 44 года в Антиохии: «Христиане»[180]. Имя, происходящее от греческого χριστός (христос), означающего «помазанник», – отсылка к тому факту, что последователи Иисуса считали его Мессией.

Небольшая христианская община обосновалась в Риме в 40-е годы I века, несомненно, благодаря связям Рима с такими городами, как Иерусалим (в римской провинции Иудея) и Антиохия (в римской провинции Сирия). В 50-е годы I века Павел из Тарса (будущий святой Павел) написал христианам в Риме, что он сильно желает с ними увидеться и что об их вере сообщают «до края земли» (Деян. 1: 8). В другом письме он с любовью приветствовал 26 христиан, живущих в городе (Рим. 16: 1–16). Их разнообразные имена: греческие, римские, иудейские – показывают, как космополитичный характер небольшой христианской общины отражал такую же натуру самого Рима, и что расширяющаяся Римская империя была относительно стабильным и единым миром, где христиане могли путешествовать и распространять свою веру. Стоит отметить, что Павел приветствовал и многих женщин: Фиву, Прискиллу, Трифену и Трифосу, «трудящихся о Господе». Эти приветствия – первые проблески того, как христианство привлекало женщин, которых (как мы увидим) среди обратившихся в христианство будет непропорционально много.

Конфликт по поводу «Хреста» был, несомненно, аналогичен тому, что около десятка лет спустя произошел в Иерусалиме, когда был арестован Павел – «возбудитель мятежа между иудеями, живущими по вселенной» (Деян. 24: 5). Благодаря аресту исполнилось желание Павла побывать в Риме. Как римский гражданин (Тарс находился в римской провинции Киликии, на юге современной Турции), он воспользовался своим правом обратиться к полномочиям Нерона. Под охраной центуриона по имени Юлий и в сопровождении евангелиста Луки (позднее он опишет приключения Павла в Деяниях святых апостолов) Павел сел на корабль, отправляющийся в Италию. Потерпев кораблекрушение на Мальте и остановившись по пути в Сиракузах и Регии, он высадился на берег в Путеолах, близ Неаполя. Слава Павла была такова, что, когда он шел на север, христиане из Рима вышли встречать его на Аппиевой дороге в 65 километрах к юго-востоку от Рима в местечке под названием Tres Tabernae, или Три Таверны.

Павел провел следующие два года под домашним арестом в Риме, правда проповедуя «со всяким дерзновением невозбранно» (Деян. 28: 31). Вероятно, с него сняли обвинения – наказанием была бы смерть, – так как, по легенде, около 62 года он отплыл в Испанию. К тому времени, как несколько лет спустя он вернулся в Рим, ситуация для маленькой, но быстро растущей христианской общины радикально изменилась.

Тацит утверждал, что римляне ненавидели христианское «зловредное суеверие» – поэтому и стали для Нерона удобными козлами отпущения. Но Тацит писал примерно через 50 лет после этих событий, и неясно, сколько среднестатистический римлянин в 60-е годы I века в действительности знал о верованиях и обычаях этого религиозного меньшинства (которое они наверняка с трудом отличали от иудеев). В конце концов, христиан было всего несколько сотен. Как бы там ни было, глав общины арестовали, осудили и казнили. Тацит сообщает, что на них надевали звериные шкуры и натравливали собак, которые их разрывали, – омерзительный зрелищный спорт. Многих христиан Нерон казнил в садах своего дворца, а затем, когда стемнело, сжег их заживо «в качестве ночных светильников». Такая стратегия в конце концов перестала работать: эта зверская расправа тронула сердца римской толпы, в обычном случае привычной к сценам жестокости и насилия. У них возникло, по словам Тацита, «сострадание к ним, ибо казалось, что их истребляют не в видах общественной пользы, а вследствие кровожадности одного Нерона»[181].

Тацит остается единственным сохранившимся источником утверждения, что Нерон