Прятки. Я тебя нашел - Зоя Анишкина

Я с облегчением выдохнула. Девушка говорила тихо и напряженно. Словно речь заготовила. Это означало лишь одно – она подозревает или уже знает, что происходит.

Ее взгляд метался, и я улыбнулась. Облегчение затопило душу, а затем и жалось. Мне правда стало очень жаль ее. Потому что ее мир рушился, а поделать с этим ничего было нельзя.

– Береги себя. Может, наши жизни ещё пересекутся, но покуда твой отец жив, это невозможно. Ева, будь осторожна и знай, что ты всегда можешь ко мне обратиться за помощью.

Ее губы дрогнули. Девушка обхватила себя руками, и больше всего на свете мне захотелось оказаться с ней рядом. Обнять и поддержать. Помочь пройти через этот ужас и выбраться сухой из воды.

Ева резко отключилась. Ей сказать было нечего. Но, как и в случае с моей бабулей, тут слова были излишни. Каждая из нас прекрасно понимала, что происходит.

Единственное, о чем жалела я, – это о том, что сейчас у меня нет такого человека. Который бы обнял и поддержал, сказал, что все будет хорошо. Приходилось, как всегда, выкручиваться самой.

Возможно, когда-нибудь и мне повезет в этом отношении…

Несколько дней – и я думать забыла про какую-то там судьбоносную встречу. Предсказания предсказаниями, а работа по расписанию. Хорошо, когда она есть и отвлекает от неприятных мыслей.

А ещё хорошо, что Артём пропал. До этого, конечно же, наприсылал мне угроз целый короб, но я с лёгкость нажала «удалить». Плевать я хотела на этот детский сад с барабанами.

Пошёл он со своими «я до тебя доберусь, и больше ты от меня не денешься» куда подальше. Ему там, на севере, мозг отморозили, походу. Тоже мне, властный мужчина, всегда получающий своё.

Пусть другую дуру ищет, раз умный такой. Мачо-автослесарь. Зла не хватало, ведь каждый день я жила с оглядкой на прошлое. Как он вообще может сравниться с тем, кто дышит мне в спину?

Просто ещё один чокнутый позёр!

Зато на душе стало немного спокойнее после разговора с Евой. Она справится. Всем нам рано или поздно приходится взрослеть. Детство не может длиться вечно, а она не в силах спасти всех кошечек и собачек Гродного.

Тут до людей бы достучаться. Им помочь. Хотя это бесконечная дилемма. Кто больше достоин поддержки: те, что держат жизнь в собственных руках, или те, что зависят от бесконечной череды обстоятельств?

Такие мысли и бродили в голове в бесконечном водовороте. Они то тонули под грузом ежедневных забот, то всплывали, напоминая о себе в самый неподходящий момент.

А потом я как-то зашла в обед домой и застала девушку с маленьким мальчиком, лет семи от роду. Она растеряно стояла посреди комнаты.

Настроение у меня было паршивое. Опять всю ночь терзалась кошмарами, снова и снова проваливалась в объятья Сафронова, будь он неладен!

– Бабушка на личные консультации не принимает! Совсем обнаглели, в очередь становитесь, а она, между прочим, на год вперед расписана!

Моему негодованию не было придела. Зло сверкнула глазами в сторону незваных гостей. Девушка приковывала взгляд. Красивая. Такая холёная вся, с длинными темными волосами цвета воронова крыла и пронзительными голубыми глазами.

Бледная. Как и парнишка. Она словно защищала его, неосознанно закрывая телом от меня. Да сдались вы мне оба! Заняться больше нечем, кроме как нянькаться со всякими…

Но тут бабуля огорошила новостью, что это та самая девушка. Я удивилась. Но пришлось сразу поумерить пыл и выказать подобие южного гостеприимства.

Ее звали Лиза. И, конечно, же она была с севера. Я едва не фыркнула, когда узнала это. А парень оказался ее братом, Матвеем. Бледным забитым ребёнком, словно света белого не видевшим.

Странная парочка, но бабулю я ослушаться не могла. Хотя выгнать незваных гостей была бы не против. Мало ли зачем они здесь оказались… Мало ли кто за ними может прийти?

В самый первый день мы с этой Лизой вроде как утрясли основные моменты. Она не мешает мне, а я не мешаю им. Каждый живет своей жизнью, типа как мы с бабулей.

Матвея спихнули на улицу, предоставив местным шалопаям. Я лично проследила, чтобы они поняли, что парня трогать не стоит. Если так уж нужно, пусть найдут себе другую грушу для битья.

Парень же неожиданно освоился и уже через пару дней влился в местные коллективы. Думаю, пройдёт совсем немного времени – и его темные волосы выгорят на солнце, а тело покроется густым загаром.

Почему-то становилось радостно от того, что южная улица может преподать ему несколько жизненных уроков. Меня она воспитала такой, какая я есть. И вылепленный образ мне нравился.

А вот с Лизой так уже не будет. Она навсегда останется холодной, собранной, шарахающейся от каждой тени. Ещё бы, ведь она, как и я, имеет свою тайну.

Ещё в первый день девушка без обид указала на мои татуировки. Она прекрасно знала, откуда они. Заметно, что северянка к нам приехала без иллюзий, и мир ей представлялся полным далеко не единорогами.

Расспросив меня так, словно я находилась на допросе, она закатала рукава и показала мне своё прошлое. Татуировку револьвера. Сказать, что это удивило меня, – ничего не сказать.

Русская рулетка? Здесь, в нашем стареньком доме? Я никогда раньше не встречала людей, участвовавших в этой игре для взрослых. Она казалась мне уделом психов и идиотов.

Кому охота рисковать жизнью? Кому вообще в здравом уме может прийти в голову идти и подставлять висок под дуло револьвера… Но, глядя на неё, я вдруг поняла, что, возможно, все не так просто.

Возможно, она тоже не хотела этого. Не хотела становиться частью игры. Лиза не говорила, как оказалась на рулетке и как ей удалось выйти оттуда живой.

Удача или расчёт? Про эту игру ходило слишком много слухов. Они окружали ее как таинственный ореол, отпугивая и маня одновременно. Потому что никто не знал, что дальше.

Участники мало рассказывали про саму игру, не делились подробностями. Не смаковали их, как в прятках, и не вываливали в тотализатор