Игра в убийство - Найо Марш

— Да? — сказал Найджел.

— Если только человек, принявший ее, не сидел верхом на перилах лицом к холлу. Кто-то, например, съехавший верхом по перилам и затормозивший, ухватившись покрепче за их набалдашник. Из этой позиции можно схватить нож, висящий на кожаной ленте на стене. При этом человек этот был, конечно, заметно выше нагнувшейся жертвы. Мы заново обследовали всю длину перил. Наверху мы на тли аналогичные отпечатки, подтверждающие мое предположение, что их автор съехал по перилам лицом вперед. Я спросил мисс Анджелу, занимался ли кто-нибудь из вас этим приятным спортом, и она ответила — нет, не в этот уик-энд. Я узнал также, что доктор Токарев и миссис Уайлд не достигали в нем особых успехов. Впрочем, это было не очень интересно, так как отпечатки принадлежали не им.

— Кому же?

— Мы обратили внимание на внешний нижний край лестницы, обшитый деревом, где крепятся стойки перил. Здесь мы нашли одиночный, но четкий отпечаток, поскольку Этель, Мэри и прочим в голову не приходило стирать там пыль. Он был четкий сверху и как бы размывался вниз.

— Но кто мог просунуть руку между стойками перил, и зачем это было нужно?

— Так вот, это был отпечаток не руки, а босой ноги, которая слегка задела деревянное основание перил, когда ее обладатель съезжал по ним. И когда я это уяснил, мне пришлось пересмотреть свои соображения о факторе времени. Это дало мне дополнительные десять секунд, которые надо было иметь в виду. Начала вырисовываться живая сценка. Представьте себе, Басгейт, тускло освещенный холл. Мэри всегда выключает большинство ламп, это у нее мания. Она выходит, а Рэнкин склоняется над коктейлем, хорошо освещенный светом бра. Лестница практически погружена во тьму; Рэнкин, вероятно, взбивает последний коктейль, готовясь разлить его. Наверху лестницы появляется неясная, полуодетая фигура. Она, быть может, в халате или даже только в нижнем белье, на правой руке надета перчатка. Легкое шуршание, заглушаемое бульканьем шейкера. Фигура уже внизу, верхом на перилах. Она делает два быстрых движения рукой, и Рэнкин падает лицом вперед, ударяя головой в гонг. Фигура на перилах наклоняется далеко в сторону и дотягивается до выключателя. Затем — полная темнота.

Аллейн замолчал.

— Ну что ж, — сказал Найджел с наигранной шутливостью, — предполагается, что теперь я сам знаю ответ?

Аллейн сочувственно посмотрел на него.

— А что, разве нет? — спросил он.

— Чьи же были отпечатки?

— Этого я вам не собираюсь говорить. О, поверьте, Басгейт, у меня нет никакого желания разыгрывать из себя загадочного всемогущего сыщика. Это было бы пошло. Нет. Просто есть еще часть моего разума, которая не может полностью принять доказательство теоремы. Во всем этом деле есть только одна осязаемая улика. Это кнопка от перчатки, которая была на убийце. Перчатку сожгли, но застежка-кнопка уцелела и была обнаружена. На паршивой маленькой кнопке держится вся структура этого дела. Так не годится. Поэтому я решил провести эксперимент, Басгейт. Я собираюсь попросить группу подозреваемых лиц посмотреть, как мы разыграем сцену убийства. Один из гостей должен будет съехать по перилам и воспроизвести ту маленькую ужасную пантомиму. Я хочу, чтобы вы понаблюдали за остальными, прислушиваясь к своему «внутреннему голосу», если так можно выразиться. Да, это старый трюк Гамлета, и если он пройдет, то я надеюсь избежать того безобразия, что у него получилось. Вы здесь завели друзей, не правда ли?

— Да, — ответил Найджел не без удивления.

— Тогда, боюсь, результат может вас шокировать. Поэтому я так много и рассказал. Было приятно пообщаться с вами, Басгейт, — закончил инспектор одной из тех неожиданно официальных фраз, к которым Найджел уже начал привыкать. — Возможно, мы все вместе устроим финальную беседу — после всего.

— Я буду на этом настаивать, — заверил его Найджел.

— Хорошо! Сослужите мне последнюю службу. Можете вы сыграть роль убийцы в этом «спектакле внутри спектакля» и помочь мне заставить эту таинственную личность выдать себя?

— Должен сказать… — холодно начал Найджел.

— А! Вам не хочется! Вам это претит! Ненавижу алогичную сентиментальность. Она так самодовольна!

В голосе Аллейна слышалась нотка горечи, которой раньше Найджел за ним не замечал.

— Вы не поняли… — начал было он.

— Полагаю, что понял. Для вас уже все позади. Рэнкин был вашим кузеном; вы перенесли потрясение. Вы не будете отрицать, что до сих пор с удовольствием играли свою роль в поимке этой шайки сумасшедших русских. Но теперь, когда преступник, готовый — как он и планировал — позволить повесить невиновного человека, может оказаться одним из ваших знакомых, вы становитесь брезгливым и оставляете всю грязь полицейскому. Совершенно непостижимо. Через пару лет вы, пожалуй, отобедаете с убийцей. Жаль, что не сможете написать об этом.

— Вы несправедливы, — сердито сказал Найджел.

— Да? Ну ладно, не будем ссориться. Вас, надеюсь, не затруднит попросить Банса, который сейчас на подъездной дорожке, явиться ко мне. Боюсь, что, по моему плану, вам придется, наряду с другими, быть свидетелями финальной сцены. Ваш поезд уходит через полчаса.

Найджел направился к двери.

— Я скажу Бансу, — согласился он.

— Благодарю вас, — устало ответил Аллейн.

— Я все еще полагаю, что вы несправедливы, Аллейн, — промямлил Найджел, — но, если хотите, если позволите мне — я сделаю все, что пожелаете, чтобы помочь вам.

Необыкновенно обаятельная улыбка промелькнула на губах у Аллейна.

— Отлично! — сказал он. — Прошу прощения. Я сейчас весь как комок нервов — ненавижу убийства. В конце концов, может быть, это сделает кто-нибудь другой. Возвращайтесь с констеблем, и я все объясню.

Найджел обнаружил Банса печально разглядывающим увядшую хризантему на клумбе.

— Старший инспектор уголовного розыска Аллейн просит вас пройти в кабинет, — произнес Найджел, наслаждаясь ритмическим звучанием звания и фамилии.

— Ох, спасибо, сэр! — сказал Банс, встряхнувшись. — Сейчас иду. Хоть какая-то перемена после созерцания этих клумб. Я не большой любитель природы.

— Да?

— Да. Слишком неорганизованная, на мой взгляд. Неряшливая. Вот что такое природа. Ладно, я пошел.

— Я тоже иду, — сказал Найджел, и они в молчании проследовали в кабинет.

Аллейн стоял у камина, проверяя револьвер. Он сунул его в карман.

— Банс, — энергично распорядился он, — в течение десяти минут поставьте одного человека к парадной двери, другого в гостиную, а третьего — сюда. После этого надо собрать всех домочадцев в холле. Соберитесь с мыслями и держите ушки на макушке. Когда вы услышите мои слова: «А теперь давайте начнем», тихо войдите в холл и держите того, о ком я вам говорил, под наблюдением. Я не думаю, что могут быть неприятности, но — береженого Бог бережет. Арест, вероятно, последует немедленно. Кстати, я бы хотел, чтобы вы изобразили жертву, как при нашей первой реконструкции.

Глаза Банса сверкнули:

— Очень хорошо, сэр. Как обычно, сначала головой в гонг, полагаю?

— Да, Банс. Вы можете остаться в шлеме.

— Вряд ли это произведет впечатление, сэр. Я в возбуждении и не замечу удара.

— Как хотите. Хорошо, можете идти. Расставляйте людей. И ничего не обсуждать. Это ясно?

— Более чем, сэр! — воскликнул Банс, четко повернулся и вышел.

— Итак, Басгейт, в ближайшие полчаса я все узнаю достоверно. Машины будут ждать снаружи, чтобы отвезти всех на станцию. Мисс Анджела только что вернулась, так что мы соберемся в полном составе — за исключением русских, конечно. Кстати, Басгейт, а вы сможете съехать по перилам лицом вперед?

— Не уверен.

— Ну, это может и не понадобиться, я вас придержу в резерве, если смогу. Вас не затруднит нажать кнопку звонка?

На вызов откликнулась вездесущая Этель.

— Вы бы не могли отыскать мисс Норт, Этель? — попросил инспектор. — Скажите ей, что я бы хотел с ней недолго поговорить, если это возможно.

— Хорошо, сэр.

Вошла Анджела, всем своим видом показывая, что поездка в Лондон пришлась ей по душе.

— Я успешно положила письма назад, но мне бы не хотелось, чтобы вы оставляли у себя те два. Из-за них я чувствую себя очень противно. Где они?

— В полицейском участке, — ответил Аллейн. — Выяснилось, что они представляют большую ценность. То, что вы сделали, спасло миссис Уайлд от позора официального обыска в ее доме. Ваша роль в получении писем никогда не всплывет.

— Не совсем так, — возразила Анджела. — Я сыграла с Марджори скверную шутку, но если это помогло Розамунде…

— Это помогло добыть нужные улики, — твердо сказал Аллейн. — Я не вижу никаких других последствий и не могу сочувствовать непредвиденным капризам дилетантов.

— Вы не очень-то любезны сегодня, — растерянно сказала Анджела.