Истории, нашёптанные Севером - Микаэль Берглунд

Через некоторое время машина останавливается, всего один шаг — и ее папа уже снаружи. Коре выходит на тротуар и идет вслед за ним к магазину. Уголком глаза она видит, как звери прокрались к машине и спрятались за колесом.

Снова оказавшись на улице, Коре несет тонкий пакет, а внутри него — кукла. Светло-голубое платье с шуршащими воланами. Кукол там было много, в итоге Коре выбрала всего одну. Руки в тусклом свете как будто в грязи.

В этот раз звери следуют за Коре в машину, они толпятся на коврике у ее ног. Теперь они в царстве отца и живут по отцовским законам. Взгляд у зверей испуганный.

В застроенном коттеджами спальном районе Лулео все тихо и спокойно, солнце нежным языком скользит по крышам. Никто не выходит и не стрижет траву, газоны заброшены. На мосту у одного из домов сидит и умывается кирпичного цвета кошка. Она замирает, когда они проезжают мимо. Коре видит, как машина отражается во всех проносящихся мимо окнах. Блестящий овальный камень. А в центре камня — ее лицо.

После того как папа паркуется и отводит ее в дом, он оставляет ее сидеть в кресле в гостиной. Потом приносит подарки. Она берет их один за одним, пока на коленях не скапливаются фигурки, коробки внутри коробок, украшения для волос и разноцветные браслеты. Подарки приехали со всего света — папа много ездит по работе, посещает конференции и университеты. Он путешествует туда, где люди разговаривают как птицы, где у людей золотые зубы и открытые рты. Он бывал в Нью-Йорке, Сингапуре и Мадриде. В Стамбуле. Лиме. Один раз в Сиднее. Она подносит к носу лакированную коробочку и чувствует запах другой жизни, которую ведет папа, без нее.

Коре благодарит и благодарит, получает еще один подарок, и потом, когда она едва может все это держать, папа замирает и вытаскивает из красной, лежащей у него в кармане пиджака коробочки тонкое ожерелье, и вот оно свисает у него с руки, а в самом низу блестит серебряное сердечко.

— На самом деле это взрослый подарок, — говорит он. — Но я хочу, чтобы он был у тебя. Моя маленькая королева.

Коре смотрит на украшение, которое как будто течет и переливается, хотя в руках у отца оно совершенно неподвижно. Когда он надевает ожерелье ей на шею, за спиной она слышит его голос.

— Когда покупал его, ювелир сказал, что сердце той, кому подаришь это украшение, будет твоим навсегда.

Он посмеивается. От лампы в гостиной у Коре кружится голова, свет тонкими электрическими нитями кружит по комнате и спускается к ней. Прямо в ее черные жадные зрачки.

— Обещаешь, Коре?

Голос все сильнее отдаляется, как будто парит где-то у нее над головой. «Что будешь моей навсегда». Она шевелит губами, но из них не раздается ни звука, она хочет сказать нет, но не может, сейчас голос звучит так, как будто отец плачет, а частицы света одна за одной проскальзывают к ней в глаза, падают на пол и стремятся к лицу. В животе ноет черная горошина, глубже зарывается в плоть. Со второй попытки ответ Коре становится различим, но он не громче шепота. Последняя фраза, прежде чем голос иссякнет.

«Да».

В доме у папы ее комната находится в подвале, под лестницей. По ночам она скрипит, как будто там кто-то ходит. Иногда она скрипит, когда папа идет к себе в кабинет, он расположен в самом дальнем конце, но Коре туда не ходит, а предпочитает оставаться с другой стороны. Здесь места у Коре больше, чем дома, комната светло-голубая и сиреневая, обои ей разрешили выбрать самой. Пол покрыт мягким ковролином, чтобы она не мерзла, окна — заколочены. «Чтобы не треснули зимой от снега», — говорит папа. Но Коре знает, это чтобы она не могла сбежать.

«Если бы только у нее была сестра, — думает она, — все было бы по-другому». В соседней комнате у нее — сестра, как у Беляночки — Розочка, которая не побоится остановить любого нарушителя спокойствия и крикнуть «стой»! Когда не спится, они бы читали друг другу сказки, перестукивались на секретном языке. И сестра помогла бы ей с папой, чтобы он не расстраивался.

В первый вечер, когда они пожелали друг другу спокойной ночи, Коре лежит, натянув одеяло до подбородка, и смотрит на развешенные им плакаты. На одном — фиолетовая галактика, на другом — два крольчонка. Посередине ее портрет. Папа говорит, что очень на нее похоже, но, пытаясь взглянуть на картину, на месте своего лица она видит только ноющую горошину. Блестящий черный камень.

«Коре. Папина маленькая королева».

На следующее утро папа веселый, он сидит рядом с Коре за кухонным столом и читает газету. Пахнет кофе. По радио крутят шведские суперхиты, а Коре рисует, показывает рисунок за рисунком, все в подарок папе, на них солнце, звери и их дом. Потом они играют в карты, во взрослую игру.

— Ты продолжаешь длинную династию покеристов, — говорит он и выкладывает тройку. — Папа научил меня играть, когда мне было шесть.

Ему нравится учить Коре разным вещам, и она очень внимательно слушает и все время кивает, лицо светится, и она не может удержаться и вскоре начинает дурачиться, пытается его рассмешить, пряча карты в рукаве, и у нее получается, потому что он улыбается и говорит, что она шулер, прямо как ее кузен Роберт, купивший себе дом на деньги, выигранные в карты.

— Он такой, он очень одаренный, — говорит ее папа.

Папе нравится, когда люди хорошо считают в уме, поэтому он гоняет ее по таблице умножения, а она так много зубрила ее в школе, что знает наизусть, даже самую сложную, по мнению папы, комбинацию восемь умножить на семь. Но потом она случайно роняет стакан, как в замедленной съемке видит, как он скатывается с края стола и падает на пол. Три больших осколка и много маленьких, они разлетаются повсюду. Коре замирает. Отец встает и достает из шкафа метлу. Говорит, что не злится, но, ей ясно, что играть они больше не будут.

Они обедают,