Бедовый 5. Ведунские хлопоты - Дмитрий Александрович Билик

что тоже был неглупым малым. И явно осознал, что все чуть-чуть выходит из-под контроля.

Разве только разомлевший от долгой езды Витя ехал, насвистывая себе что-то под нос. Никогда еще не встречал людей, так радующихся своей предстоящей смерти. Меня в том числе напрягало, что если Следопыт должен погибнуть, то все пойдет точно не по задуманному. Либо… либо мне надо сделать так, чтобы его смерть стала частью плана.

От циничной мысли даже мороз по коже пробрал, хотя мы ехали без кондиционера, разве что с открытыми окнами — под вечер жара спала. Но ведь правда, я отталкиваюсь от того, что больше всего на свете не хочу, чтобы убили Следопыта. А что, если его гибель станет одной из реперных точек при выполнении плана. Тогда все… все будет намного проще.

И что, если связать две задумки? Уже готовую, но теперь явно нежизнеспособную и новую, еще только образующуюся в голове.

— Мы если так будем медленно ехать, то опоздаем, — заметил Следопыт.

— Не переживай, сейчас на трассу выедем и я притоплю. Вить, не купишь минералки в магазине, пить хочется.

Рубежник кивнул, а я притормозил на обочине. Правда, как только Следопыт вышел из машины, тут же торопливо заговорил с псевдо-Гришей.

— План меняется. Задача все та же — запоминать облик водяных и самого царя. Что будем делать потом, я скажу.

— Мне и прежде план не нравился, — недовольно отозвался перевертыш. — А теперь мы на что рассчитываем?

— На импровизацию. Ты не переживай, я в ней особенно силен. И не смотри так, ты все равно отказаться не сможешь. Зарок дал.

Доппельгангер не послушался. В смысле, продолжил смотреть, как губернатор первого года службы на коррупцию — зло и непримиримо. Однако понимал, что крыть ему нечем. И это было действительно так. Теперь хочешь не хочешь, но на амбразуру полезешь.

— Не переживай, — сказал я. — Я больше всех заинтересован, чтобы никто не пострадал и никого не раскрыли.

— Не верит он тебе, сс… И жалеет, что не убил ты его. Трусливый. Его страх вас всех погубить может.

— И че делать?

— В последний раз помогаю, сс…

Наверное, это было опять старое древнее колдунство Лихо. То самое, отработанное на кроне. Конечно, теперь и цель оказалась похлипче. И я сомневаюсь, что сил пришлось приложить много. Пары секунд не прошло, как Юния раздраженно протянула.

— Сс… Под ложечкой сосет. Ты смотри, Матвей, это я когда сытая довольная. Ежели до голодухи доведешь, со мной и не договоришься.

Я кивнул. Мол, усвоил, приму меры. Правда, пока в принципе не понимал, какие именно. Хоть Шуйского воскрешай и убивай обратно. Но вопросом Юнии действительно придется заняться в довольно скором времени.

Зато перевертыш приободрился. Его грудь, в смысле, «Гришина», возбужденно приподнялась, явно готовая к подвигам, а взгляд обрел жесткость и решимость.

— Гони. Сейчас все сделаем! — заверил он.

— Прям сейчас не надо. И мы еще кое-кого ждем.

Интересно, насколько этот лиховский баф будет долгим? Хотелось, бы, конечно, чтобы всю ночь.

Следопыт вышел с полторашкой «Вартемяжской» с таким видом, будто выиграл в лотерею.

— Держи, специально теплую взял, чтобы не заболеть.

Я ради приличия сделал пару глотков, после чего обратился в рубежнику.

— Витя, слушай, а ты смотрел «Назад в будущее»?

— Ты меня совсем уж не обижай. Классика же, а не вот эти твои сериалы.

— Помнишь, как там первая часть заканчивается?

— Конечно, Марти возвращается свое время и видит, что дока не убили. А что?

— Да так, есть у меня одна идея.

Глава 12

Как выяснилось, от Следопыта была и весьма ощутимая польза. За всеми хлопотами, я как-то позабыл о самом важном — спросить, где живет Миша? Точнее, для меня Михаил Евгеньевич. Малое наличие рубцов еще не являлось весомым поводом для панибратского обращения к пожилому человеку.

Я почему-то думал, что нужно будет ехать примерно туда, где мы впервые встретились после охоты. Следопыт же указал совершенно другое направление. Нет, не сказать, чтобы в противоположное, но мне бы пришлось колесить до рассвета, чтобы найти старика.

Получается, не так уж неправильно поступил Илия. Подумал наперед. Чего я удивляюсь — он же воевода. С одним промахнулся, пусть отправил бы не Следопыта, а хотя бы Печатника. Этого не так жалко.

После медленного получасового кувыркания по проселочным дорогам, мы все такие выехали к небольшому озерцу. С одной стороны оно было усеяно зарослями камышей, с другой у берега покачивался знакомый катер и чуть выше располагался крохотный потрепанный домик.

Бог ведает, кто и для чего построил его здесь, в этой глуши. Справедливости ради, он и не походил на обычный жилой дом. Как, например, та же обитель Стыня, спрятанная в лесу. Эта хижина напоминала зимовье для случайно забредших сюда охотников. Дверь запиралась на засов, сам домик крохотный, на одну комнату, где видимо, располагалась и столовая, и спальня, и печь для готовки.

Нет, я сам был поклонником влажных мечт бросить все и уехать в какую-нибудь глушь, без телефонов и прочей цивилизации. Но когда смотрел на это, то понимал, что еще не готов слиться в экстазе с природой. И электричество с газом все-таки серьезная необходимость.

Из главного богатства у Миши был тот самый катер на воздушной подушке. Интересно, он его сам купил или воевода помог? Выглядело плавучее средство здесь так же странно, как Мазерати в сарае у деда. Но я привык к тому, что у рубежников не всегда все, как у людей.

Встречать нас вышел сам хозяин, явно почувствовавший приближение обладателей сильных хистов. Еще бы, он тут живет вдали ото всех, потому его два рубца чувствительны к изменению магического поля.

— Матвей, Виктор, рад вас видеть. О, вы с бесом еще. Миша, — протянул он руку перевертышу, чем немало удивил меня.

— Григорий, — гордо ответил тот.

На моей памяти, рубежники всегда относились к нечисти, как к людям второго сорта. И внимание Михаила к такому незначительному существу, как бес, удивило.

— Михаил Евгеньевич, погодите, это вам, — сказал я, вытаскивая из машины припасенные подарки.

Их я купил в рыболовном магазине, когда затаривался продуктами. Не бог весть что, мормышки, набор крючков, несколько видов лески, грузила и спиннинг. Конечно, помимо моей душевной доброты, у меня существовал и коварный умысел. Двухрубцовый рубежник должен был стать моим главным