Снежный ангел - Николь Баарт

– В этом ты не пойдешь, – заявил папа, когда я вышла из своей комнаты в розовом обтягивающем платье, открывающем плечи.

– Почему? – улыбнулась я. Думала, он меня дразнит. Думала, сейчас скажет, мол, слишком я хороша. Еще украду сердце у какого-нибудь бедняги. Я же видела, как платье оттеняет мою кожу, как подчеркивает цвет волос – они словно огонь пылают.

– Потому что это совершенно не то.

– Тебе не нравится? – Улыбка померкла. Не такого ответа я ждала.

– Оно… – Папа искал подходящие слова, и ему было совсем не весело.

Я смущенно провела ладонями по туго обтянутым бокам:

– Узковато, да?

– Не то слово! Чересчур узко, чересчур голо… – Папа замахал руками, дескать, глаза б его на меня не смотрели. – Нет, ты в нем не пойдешь.

– Что?..

– В этом платье ты никуда не пойдешь. Я запрещаю.

Как я обиделась! Но не успела обида накрыть меня с головой, как нахлынула новая, неожиданная волна ярости. Это была гремучая смесь.

– Ты меня извини, – процедила я, глотая слезы, – но платье очень красивое.

– Платье отличное…

– Значит, я виной…

– Нет! – с жаром возразил папа. – Ты и платье. Ты в платье. – Он зажмурился, потряс головой, а когда снова взглянул на меня, глаза были полны решимости. – Ты его не наденешь. Точка.

– В чем же мне идти? – задохнулась я.

– Найди другое платье.

– Поздно искать другое! Вечер через неделю. Мне еще повезло, что это нашла.

Папа отвернулся. Разговор был окончен. Я стояла посреди комнаты в платье, которое всего пять минут назад считала самым роскошным из всех, что мне когда-либо посчастливилось надевать. Когда я примеряла его в магазине, меня даже не заботило, что на вечер я пойду одна. Подумаешь! Зато у меня платье – любая кинозвезда позавидует!

– Может, мне вообще остаться дома? – крикнула я. – Ты этого хочешь? Хочешь мне все испортить?

Папа замер, но не отозвался. Я зашла с другой стороны:

– Или тебе противно, что я по-настоящему хорошо выгляжу? Тебе же всегда хотелось, чтоб я была мальчишкой, верно? «Так тяжко воспитывать дочь одному, без матери…» Ты вечно твердишь это своим приятелям. Наверное, был бы рад отправить меня на вечер в смокинге!

Папа печально покачал головой, но снова ничего не ответил, молча вышел из комнаты. Я топталась по ковру, цепляясь высокими каблуками за грубый ворс. Во мне все кипело. Хотелось все расколотить. Я сама себе удивлялась. Ведь я всегда была такой послушной. Разве что любила время от времени прятаться. И вдруг все мое послушание лопнуло. Обида и злость переполняли меня.

Он запрещает мне надеть платье? Ну так он у меня получит!

На вечер я отправилась в мужском костюме. В одном из лучших костюмов Макса, шерстяном, светло-сером, почти серебристом. В тоненькую-тоненькую полоску. Елена помогла ушить пиджак, и тот ловко обхватил мою талию, подчеркивая фигуру. К костюму мы подобрали лиловую приталенную рубашку, черные туфли на каблуках и жемчуг Елениной матери. Я всегда была не слишком уверена в себе, но прошлась перед зеркалом и сама должна была признать – эффект потрясающий!

Даже Макс так думал. Не очень-то ему хотелось давать мне костюм, но он понял, что единственная моя цель – самоутверждение, и скрепя сердце согласился. Когда я наконец была одета и причесана, Макс рассмеялся и порывисто обнял меня:

– Кто сказал, что скромность умерла?[3] Ты прекрасно выглядишь – элегантно и достойно. Будто идешь покорять мир.

Я и была готова покорить весь мир. Костюм, конечно, не розовое платье, по которому я все еще горевала, но я поверила, пусть и ненадолго: меня ждет нечто новое, захватывающее. Барьеры моего собственного представления о себе рухнули, а за ними обнаружилась сильная и спокойная женщина. Способная на все.

Моя уверенность не пошатнулась даже в присутствии одноклассников. Раньше на школьных вечерах я обычно подпирала стенку, а тут вдруг оказалась в центре внимания. В пышно украшенном зале обо мне шептались буквально все, и шептались восхищенно. Девчонки одобряли мой экстравагантный наряд, мальчишки не сводили глаз.

А один так и вовсе, кажется, был потрясен. Сайрус Прайс, звезда футбольной команды и самый популярный в школе парень. Выпускник прошлого года. Все знали, что его девушку провозгласят королевой бала. Стало быть, он вырвался из колледжа на выходные исключительно для того, чтобы повести свою провинциальную подружку на выпускной вечер. Я искоса поглядывала на него. Наверное, умирает от скуки, не рад, что бросил институтских приятелей ради захолустного шика-блеска. Наши глаза встретились, и в точеном лице Сайруса что-то дрогнуло.

Я почувствовала, что краснею, и, поспешно отвернувшись, принялась разглядывать танцующие пары. Прошло несколько минут. Я собралась с духом и рискнула взглянуть еще разок. Сайрус все смотрел на меня. Он чуть улыбнулся – уголки губ приподнялись с выражением, которое должно было означать одобрение.

Больше я не осмелилась смотреть на него.

Вечер уже кончался, когда моего плеча легко коснулась чья-то рука. Я оглянулась. Рядом стоял Сайрус – смокинг, франтоватая бабочка вместо галстука и загадочная улыбка.

– Можно тебя пригласить на этот танец?

Я открыла рот, закрыла рот. Снова открыла и опять закрыла. Он это всерьез или просто разыгрывает меня?

– А где Стефани? – выдавила я наконец.

– Ушла, – просто ответил он.

– Но…

– Пойдем. – Он усмехнулся, и на щеке появилась ямочка. Такая мальчишеская, милая. – Не заставляй парня ждать.

Но я все медлила. Не знала, что делать, как реагировать. Сидела и нервно озиралась по сторонам – может, кто придет на помощь или объявит, что это всего-навсего шутка? И тут Сайрус, упираясь руками в стол, склонился надо мной. Его лицо оказалось совсем близко, от горячего дыхания зашевелились волосы у меня на шее.

– Пожалуйста, – шепнул он.

Всего одно слово: пожалуйста.

А потом Сайрус взял меня за руки и повел на танцпол. Покровительственно обхватил одной рукой и с ухмылкой прижал к себе. Судя по всему, принял мое невольное сопротивление за кокетство. Мой подбородок пришелся как раз на уровне его плеча, мы были притиснуты друг к другу вплотную, и – деваться некуда – пришлось прильнуть щекой к его шее. От Сайруса пахло лосьоном после бритья и еще чем-то пряным. Горячий, грубоватый запах, от которого кружилась голова. Как от дурмана.

– Ты потрясающая, – выдохнул он мне прямо в ухо.

– А ты хоть знаешь, как меня зовут? – неестественно высоким голосом спросила я.

– Рэйчел Кларк. Твоя мать была пьяницей, а отец – неудачник, но ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел.

Мать пьяница, а отец неудачник? Следовало ощетиниться на оскорбление, но я пропустила его мимо ушей. Самый красивый, самый популярный в Эвертоне парень сказал, что я потрясающая! Что я самая красивая! Я услышала только это, и голова у меня шла кругом. И не важно, что для Сайруса Прайса я была дочкой пастуха из его личной сказки. Он увидел во мне женщину, а не девчонку, которую третировала мать, которой командует отец, а весь остальной мир не замечает. Он словно подарил мне иную жизнь. Я беспечно рассталась с прошлым и шагнула в новенькое, с иголочки, будущее.