Яд суккуба - Вера Кримпэлл

Я устала и, прислонившись к стеклу, задремала. Пусть суккуба и была переполнена энергией, но лично я была вымотана и выпита до самого донышка.

Вечером мы остановились в одной из гостиниц Толидо, штат Огайо. Весь день мы ехали в тишине, и даже когда Хантер задавал какие-то вопросы «по делу» я предпочитала отмалчиваться, полностью игнорируя и даже испытывая некоторое удовлетворение, видя, как от этого беситься мужчина.

— Сиди здесь, — закинув свои вещи в номер, распорядился мужчина, перерезая ножом шнуры стационарных телефонов в номере. — Я скоро вернусь. И даже не думай, что у тебя получиться сбежать — отыщу в два счета еще и заставлю пожалеть, — он вышел и закрыл дверь на ключ.

В последних слова мужчины я не сомневалась ни секунды. Оборотни обладали просто поразительно сильным нюхом, а Хантер был еще и охотником. Я так и не поняла до конца, что это означает, уяснив лишь, что таким как он под силу найти кого угодно и где угодно.

Вот только оставаться в номере и ждать когда вернется мужчина, чтобы снова издеваться надо мной и иметь как последнюю шлюху, мне тоже ох как не хотелось. Я металась по комнатам, пытаясь понять, что мне делать и как обезопасить себя от его посягательств. Еще одной такой ночи я просто не выдержу. Не настолько я сильная, чтобы и в этот раз у меня получилось отряхнуться и пойти дальше. Он ломал меня и пусть не этой ночью и не следующей, но в конце концов он меня обязательно сломает.

Судорожно выискивая возможные пути спасения, я вышла на балкон. Наш номер находился на шестнадцатом этаже. Отсюда открывался удивительный и умиротворяющий вид на ночной город, разукрашенный яркими огнями. И вдруг меня осенило — моя суккуба с крыльями! Я могу попытаться улететь. Конечно, я не испытывала иллюзии, что крылья помогут мне вечность скрываться от Хантера, но мне нужно лишь немного времени, чтобы добраться до ближайшего телефона и позвонить Алеку. А потом… я просто сбегу. От Хантера, от инкубов… от всех. Затеряюсь где-то в Европе и пусть попробуют меня найти!

Окрыленная этой идеей, я попыталась потянуться к своей суккубе, но та разве что пальчиком мне не пригрозила: «ай-я-яй, как нехорошо не слушаться и разочаровывать нашего мужчину». Взвыла от бешенства, костеря свою невозмутимую и невозможную в своей тупости сущность всеми известными мне ругательствами.

Ну, что ж, не хочешь по-хорошему, посмотрим, что ты скажешь на это.

Я вылезла на широкие балконные перила и, усевшись на них, спустила ноги с другой стороны. Боже, Эви, да ты просто ненормальная! Ответом на мое отчаянное безумство стал отклик сущности, заворочавшейся под кожей и уже более покладсто слушающейся своей хозяйки.

Услышала, как громко хлопнула дверь в номер и Хантер с каким-то предвкушением в голосе завет меня. Сердце ухнуло в пятки, а суккуба заинтересовано подняла голову, явно различая в интонациях мужчины игривые нотки, некое обещание, заставившее ее лениво потянуться, а меня облизать вмиг пересохшие от паники губы. Телефон! Мне нужен лишь телефон и пара минут свободы! Голос слышался все ближе и я начала перелазить назад. Еще не хватало, чтобы он подумал, что я собиралась сбежать. И так было страшно представлять, что на этот раз придумает его больная от ненависти фантазия.

Уже собираясь спрыгнуть с перил на пол, услышала, как открылась балконная дверь и шаги Хантера резко замолкли. Вскинула свой взгляд и тут же накнулась на его льдистый. Он снова злится? Что на этот раз ему не так? И я испугалась, когда он резко кинулся ко мне, совсем забыв, что в моем положении резкие движения могут привести к летальному исходу.

Вскрикнула, чувствуя, что мне не удержаться на перилах, но тут же оказалась прижатой к твердой груди.

Дыхание вырывалось из груди рваными потоками, ноги подкашивались, а все тело мелко дрожало от осознания того, что я чуть не сковырнулась с шестнадцатого этажа. Интересно, а если бы ситуация была опасней и я действительно упала, включился бы инстинкт самосохранения моей суккубы? Мотнула головой, отгоняя эту мысль, и попыталась отстраниться от Хантера.

Я быстро пришла в себя после мимолетного испуга и тут же вспомнила где я и кто меня обнимает, в успокаивающем жесте гладя по спине. При этом мужчина что-то говорил и в его голосе периодически проступали жесткие нотки. Что именно он говорил, я не поняла, так как до недавнего времени все посторонние звуки казались едва слышным шепотом по сравнению с бешеным стуком моего сердца и шумящей в ушах крови. Но, едва опомнившись, тут же была захвачена пленительным страстным поцелуем.

Замычала в протесте, но пальцы Хантера уже находились в моих волосах на затылке, властно придерживая голову и не позволяя отстраниться, а губы и язык требовательно и страстно атаковали мой рот. Суккуба сразу же потянула свои коготки к мужчине, желая стать к нему максимально ближе. Почувствовать в себе его плоть, а вокруг себя — его энергию. А я… мне не оставалось ничего другого, кроме как снова поддаться ее влиянию и на этот раз удивительной нежности Хантера.

Подхватив на руки, он отнес меня в комнату и бережно уложил на кровать, начиная сдирать с меня чужие, найденные на той самой квартире, женские вещи. Воспоминания о прошлой ночи немного отрезвили меня, и я предприняла попытку спихнуть с себя тяжелое тело. Но тут же застонала, когда Хантер легонько прикусил, а потом начал нежно посасывать напрягшуюся вершинку груди. Стрелы удовольствия от груди устремились к лону, заставляя непроизвольному стону сорваться с губ, а тело — выгнуться навстречу приятной ласке.

Внутри снова разгорался уже знакомый пожар, голос разума привычно затихал, а гордость отступала под напором неистовой страсти. Я понимала, что завтра снова буду чувствовать себя просто отвратительно, но ничего не могла с собой поделать и только прижимала голову мужчины сильнее к своей груди. Собирала в кулачек коротко остриженные волосы и тянула к другой груди, безмолвно умоляя уделить внимание ноющему и изнывающему по ласке соску.

Как же хорошо и… правильно ощущать на себе тяжесть его сильного тела, утопать в ласках и хотеть еще больше. Я еще могла хоть как-то сопротивляться его грубости, но нежности — нет.

Его пальцы добрались до развилки между бедер и стоны уже непрерывно лились из моих уст. А потом он снова начал измываться надо мной… Нет, он был нежен и не позволял своей животной похоти взять над собой верх… во всяком случае пока. Он начал пытать меня словами, насиловать нелепыми требованиями, никому не нужной ревностью и собственническими замашками.

— И много мужчин заставляли тебя так же кричать и извиваться от похоти? — прорычал мне на ухо мужчина, прикусив мочку.

Внутри меня начало скручиваться и разрастаться наслаждение. Дыхание сбилось и вырывалось сдавленными всхлипами, переходящими в стоны. Руки то лихорадочно комкали простыни, то судорожно цеплялись за плечи мужчины или за запястье той руки, пальцы которой умело ласкали лоно, заставляя мою голову метаться по подушке.

Я не слышала его вопроса, мне не было дела до посторонних звуков и каких-то слов, мне нужен был Хантер, глубоко и быстро двигающийся во мне, целующий меня, ласкающий… но не разговаривающий!

Вопрос повторился, на этот раз приправленный нетерпеливым и требовательным «Отвечай!».

— Никто! — задыхаясь, прошептала я, едва найдя в себе силы разлепить губы и заставить хоть какой-то звук, кроме стонов, вырваться из пересохшего горла. — Я… мы… моя суккуба еще толком не нуждалась в кормлении после той… ночи.

Зачем я добавила последнее, хоть убейте, не могу понять. Мне нет дела до того, что подумает Хантер! Он повел себя ужасно и низко, а значит, мне незачем пытаться оправдаться перед ним. Возможно, я схожу с ума от этого дикого желания, что скручивало мои внутренности и от которого не позволял освободиться оборотень?

— Поклянись, что ты только моя! Что никто кроме меня не трахал это тело! Не проникал в твою влажную киску и не терялся в твоем жаре! — раздался новый рык и из моих глаз едва не полились слезы, когда я почувствовала, как его плоть входит в меня.

Он довел меня до ручки! До того состояния, когда готов на все что угодно, лишь бы получить освобождение. Я захныкала и, не желая более играть в эту игру, потянулась пальцами к своему клитору, застонав и выгнувшись, одарив свою плоть такой желанной лаской. Лаской, в которой отказывал волк, желая подольше помучить меня, а заодно и себя.

— Это мое! — яростный рык и мою руку отшвырнули в сторону, а его губы опустились к уху, опаляя его горячим дыханием, снова шепча эти глупые требования, приправленные пошлыми, грязными словечками.

Зачем я отвечаю и тешу его самолюбие? Почему наслаждаюсь его собственническим рыком и каждым движением его бедер, когда он получает столь желанный ответ и посылает к чертям собачим остатки своего контроля, разрывая в клочья и мой? Превращая меня в дикое животное, истинную демоницу похоти.