Необычный отпуск - Морин Чайлд

Ладонями она стала растирать щеки, словно произошедшее всего несколько минут назад можно было уничтожить таким простым способом.

— Я отказалась от него. Оставила одного в этом огромном заброшенном доме. Глупо, глупо, глупо.

Бабуля, бывало, говорила, что однажды нетерпеливый нрав Эйлин возьмет свое и затмит в ней все самое хорошее. Сегодня бурный всплеск был слишком ярким примером. Эйлин пошла на поводу у разочарования и ярости, и ничего уже нельзя было изменить. Больше он ей никогда не поверит.

С этого самого дня ему всегда будет мерещиться, что она от него уходит.

Но коль дело сделано, то мчаться обратно, усеивая дорогу словами оправданий и обещаний, было бессмысленно. Она дала Рику клятву любви и верности при венчании. Он не поверил ей, так сможет ли поверить ее очередным заверениям?

Она сидела в машине и терпеливо ждала. Надеялась, что он придет за ней. Верила, что ринется за нее в бой. И не только за нее, за них.

Секунды медленно отсчитывали время, растягиваясь в мучительные минуты. Но единственным звуком, прорезавшим тишину, было ее собственное дыхание и резкие порывы ветра, стучавшие в лобовое стекло.

Рик не выходил.

А она не могла вернуться.

— Боже праведный, Эйлин! — выпалила она, включая зажигание и обводя дом прощальным взглядом. — Ты вышла замуж в надежде научить Рика любить и доказать, что ты его никогда не оставишь. — Эйлин включила первую скорость и, выехав за пределы их участка, свернула на проезжую часть. — Отлично у тебя это получилось.

Последняя ночь в Сан-Франциско была для Рика невыносимой. Он чувствовал себя во власти какой-то магической силы, не дававшей ему сосредоточиться на делах. Не хватало терпения прийти к единому разумному мнению и совершить сделки с требовательными и капризными клиентами, которых беспокоила только неустойчивость рынка ценных бумаг.

— Господи, да какое значение имеет стабильность рынка? — ворчал он, заваливаясь на гостиничную кровать и набирая номер своего домашнего телефона. — Кроме Эйлин, все остальное неважно.

Рика не было дома уже четыре дня. И его мучила неизвестность, где сейчас Эйлин. Чем она занята? О чем думает? С того момента как Эйлин покинула их дом, Рик переосмыслил всю свою жизнь, заставив свой мозг проделать титаническую умственную работу.

Она была права.

Он порвал с Бриди, равно как и со всеми остальными женщинами, встретившимися на его пути, чтобы уберечь себя от их потенциального неожиданного ухода. Это была устойчивая схема его поведения, но сейчас ему бы не хотелось повторять подобной ошибки.

Снова и снова Рик прокручивал перед глазами картину ухода Эйлин. Вновь и вновь слышал звуки заработавшего мотора ее машины.

Он не бросился вслед за ней, а стоял в оцепенении и молча наблюдал, как она уезжает.

Но воображение рисовало ему совсем другие картины. В своих иллюзиях Рик хватал ее за руку, не давая открыть дверцу машины. Он обнимал ее и клялся в своей преданной и вечной любви. Он умолял ее остаться. Взывал к ее сердцу. Просил не покидать его никогда.

И в его сказочных представлениях она улыбалась ему в ответ. И возвращалась.

Но мечты были слишком далеки от реальности…

Прижав телефонную трубку к уху, Рик вслушивался в гудки. Никто не отвечал. Эйлин там не было. Она ушла и, кажется, не собиралась возвращаться. Ему представлялся их окончательно опустевший дом. Его огромные комнаты. И зловещая тишина. И Рик знал, что без Эйлин не имело никакого значения, где он будет жить. Его постоянно будет окружать оглушительная пустота. Его ребенок будет расти в атмосфере любви, созданной лишь Эйлин. Рик мог бы полностью разделить это счастье, но вместо этого ему придется, как всегда, желать любви, но никогда не обладать ею.

Он повесил трубку. Посмотрел на себя в зеркало, висящее над комодом, и произнес:

— И что ты собираешься по этому поводу предпринять, идиот?

Вскочив с постели, он подбежал к раздвижному шкафу, выхватил оттуда чемодан и стал торопливо бросать в него вещи. Если повезет, он еще успеет на первый утренний рейс.

Шел дождь.

Ее машина была припаркована у дома.

Сердце Рика билось с большими перебоями, как и работавшие дворники, боровшиеся с потоком дождевой воды. Он вглядывался в размытое ливнем изображение ее машины и уговаривал себя не оставлять надежды. Рик не ожидал застать Эйлин дома, полагая, что ему придется отслеживать ее по дороге на работу или ловить в магазине и насильно убеждать выслушать его.

Значит, разговор состоится здесь, в помещении, которое он хотел называть их домом.

Подъехав вплотную к ее джипу, он выключил зажигание, выпрыгнул из машины и помчался к центральному входу. Когда добрался до парадной лестницы, он насквозь промок и едва дышал. Отчаяние переполняло его. Рик осознал свои заблуждения и свои ошибки. Пока еще не поздно, он хотел признаться ей в своей любви. И возможно, это было его последним шансом.

Остановившись в просторном вестибюле с мраморным полом, Рик тихо прикрыл за собой дверь.

Небольшие ковры были разбросаны по необъятной площади пола из наборного паркета. На тщательно отполированных поверхностях дубовых столов возвышались зажженные лампы, заливающие теплым золотистым светом комнату, изгоняя темноту навсегда. Огонь был разведен и в широком камине. Два фигурных дивана, обтянутые тканью цвета насыщенного бургундского вина, стояли друг против друга, вежливо уступив образовавшееся между ними свободное пространство только солидному дубовому столу с огромной вазой живых цветов.

Десятки картин смотрели на него со стен, а у широких, шедших по фасаду здания окон разместилась многоярусная крученая подставка для цветов, давшая приют раскидистым папоротникам и обильно растущим комнатным растениям..

Рик затаил дыхание, слезы застилали глаза, он отчаянно заморгал, чтобы не расплакаться, провел рукой по лицу. Потом сделал один нерешительный шаг в глубь комнаты, словно боялся спугнуть то ли галлюцинацию, то ли сказку.

Но картина не менялась.

Все оставалось на своих местах.

Из кухни доносился изумительный запах кипящего соуса для итальянской пасты.

Но где же сама Эйлин?

Рик стоял и прислушивался, пытаясь разобрать хоть единый звук, который откроет ему тайну местопребывания Эйлин. И вдруг до него донеслись нежные звуки музыки. Работало радио. Старая забытая мелодия «Голубые глаза» проникновенно напоминала о легком летнем ветре.

Оставляя мокрые следы на пути своего следования, Рик направился к лестнице и, взойдя на две нижние ступеньки, решил преодолеть остальные бегом. Споткнулся на ступеньке, покрытой ковровой дорожкой, и тут же, не сбавляя скорости, побежал дальше, перескакивая теперь уже через две, а то и через три ступени сразу.