Пржевальский - Ольга Владимировна Погодина

Кроме того, семейная жизнь всегда благодетельно действует и на нравственную сторону человека. Придя с тяжелой работы домой, семьянин может свободно вздохнуть в кругу жены и детей, любовь к которым заставляет его трудиться целые дни. Одинокий же солдат или поселенец не знает ничего этого: не для кого ему особенно трудиться, нет у него семейства, с которым он мог бы поделить радость или горе, и поневоле бросается такой горемыка в крайность, из которой для него уже нет возврата. Жениться же здесь при большом недостатке женщин весьма трудно, да притом крестьянин и не отдаст свою дочь за человека, пользующегося в его глазах самой дурной репутацией».

Мы видим, что целью экспедиции были не только и не столько естественные науки, как задумывалось первоначально. Перед нами ясный, подкрепленный опытом очевидца обзор социального устройства края, анализ допущенных ошибок и рекомендации к их устранению. Удивительно ясный, учитывая молодость нашего героя. Именно эта часть доклада Пржевальского вызвала бурю негодования. По возвращении в Иркутск Пржевальский дал отчет генерал-губернатору под названием «О результатах исследований на реке Уссури и озере Ханка». В ответ ему было сказано только: «Я и без вас знаю, что в этом крае скверно!» «Эти слова произвели на меня удручающее впечатление», — с горечью вспоминал он впоследствии.

Не обходит Пржевальский своим вниманием и проблемы «инородцев» — а именно китайцев, гольдов и корейцев, либо населявших край на момент его присоединения к Российской империи, либо потихоньку переселявшихся сюда от произвола собственных властей. Он подробно описывает быт и нравы народов, населявших эти края, включая тип внешности, одежду, основной источник доходов, обычаи, и высказывает некоторое опасение на их счет, справедливо полагая, что расселение их в непосредственной близости от границы и своих соплеменников может представлять угрозу, в том числе военную (напомним, что Пржевальский только что участвовал в сражениях с хунхузами). Суждения эти довольно резкие и поэтому опускаются большинством его биографом как неполиткорректные. Но мы ведь хотим знать, каков был этот человек на самом деле?

«С другой стороны, поселение пришедших к нам корейцев в такой близи от их границы есть немалая ошибка. Как ни тяжка была жизнь на родине, но все-таки с нею связаны для них воспоминания, самые дорогие для каждого человека. Слишком крут был переход к настоящему от прошедшего для того, чтобы они могли его сразу позабыть. Для успешного достижения подобной цели необходимо окружить их такою обстановкой, которая нисколько не напоминала бы о прошлом, но заставляла бы мало-помалу и совсем его позабыть.

Другое дело, если бы эти корейцы были поселены где-нибудь подальше, напр. на среднем Амуре, или даже хотя в степной полосе между оз. Ханка и р. Суйфуном. Здесь бы они жили вдали от родины и притом среди наших крестьян, от которых, исподволь, стали бы проникать к ним русский язык и русские обычаи.

Важным деятелем подобного перерождения и обрусения как корейцев, так и прочих инородцев нашего Уссурийского края, должна явиться православная пропаганда, которая, к сожалению, далеко не может похвалиться здесь своими представителями. На все огромное протяжение края есть только два миссионера — один монах и один священник — да и те не отличаются особенным рвением и безукоризненно жизнью.

Бескорыстное служение на подобном поприще есть дело честное, святое и не даром миссионерские общества хранят, как святыню, портреты миссионеров, погибших во время их проповедей. Эти люди, бросающие свою родину и с нею все что есть для них дорогого, бесстрашно идущие к народам диким и варварским, проповедовать им слово Божие и, большею частию, мученическою смертию запечатлевающие там оное поприще — эти люди достойны полного уважения каждого человека, каковы бы ни были его личные воззрения. Понятно, что и успех дела, при таких условиях, громадный…»

Уехав из Иркутска никому не известным молодым офицером, через два года Пржевальский возвращается с таким багажом, что успех его предопределен. Мы уже имеем представление, как многогранны, точны, детальны и красочны его заметки, сколько в них по-настоящему полезного для всех, кто по долгу службы или собственному разумению мог планировать какую-либо деятельность в этом краю. Это производит впечатление даже на нас, имеющих несравнимо большие возможности к получению информации о местах, где мы никогда не бывали. Нужно ли говорить, как ценны были для современников сведения, привезенные Пржевальским из своих странствий?

Он первым описал, притом чрезвычайно подробно, судоходный путь по Уссури; составил описание растительного и животного мира побережья озера Ханка, включая промеры рек для судоходства и описание долин рек Сиянхэ, Лэфу и Мо; описал все поселения на своем пути, дал климатические и топографические описания; впервые прошел от залива Посьет до реки Тазуши и большую часть маршрута нанес на карту; дважды пересек хребет Сихотэ-Алинь.

Гербарий, собранный Пржевальским на Уссури, насчитывал 2000 экземпляров и более 300 видов растений. По отзыву академика К. И. Максимовича, «система и способ собирания их отличались новизною… Путешественник употреблял бумагу огромного формата, так что растения часто могли помещаться на ней во весь рост и оттого получалось от них представление более полное и гораздо лучшее, чем те образчики, чем обыкновенно берутся путешественниками. Высушивание производилось на скорую руку, так сказать по-военному, в два, в три приема, с раскладыванием растений на солнце во время привала. От скорой сушки отлично сохранялась свежесть красок. К коллекции был придан реестр, содержащий довольно полные заметки о местонахождении, времени сбора, почве, росте и т. д».

Именно эти огромные листы с вложенными в них хрупкими высушенными веточками переправлялись в жару и метель на спинах вьючных лошадей по горным хребтам и сплавлялись в лодках. Сколько нужно было терпения и дисциплины, чтобы довести этот бесценный груз в целости!

Как, наверное, нетрудно догадаться, орнитологический «улов» Пржевальского был не менее богат — он привез 310 чучел птиц, в числе которых были ранее неизвестные науке. Коллекция, привезенная им, удостоилась еще более весомого отзыва. Академик А. А. Штраух писал, что она «представляет собой единственную в своем роде коллекцию, настолько полно представлявшей орнитологическую фауну этой интересной окраины нашего отечества, что последующие многократные изыскания доктора Б. И. Дыбовского лишь немного изменили и дополнили полученные Н. М. Пржевальским результаты».

29 октября 1869 гола Пржевальский выступил на заседании Сибирского отдела РГО, на котором присутствовало 225 человек, включая генерал-губернатора Муравьева, генерал-майора Корсакова, генерал-адъютанта Сколкова и других. Доклад Пржевальского был столь замечателен, что ему рукоплескали. Есть даже довольно курьезный, но показательный факт: «Он говорил красноречиво и с таким увлечением, и, подражая пению различных птиц, делал это так хорошо, что один из его слушателей, несколько лет спустя,