Древний Рим - Борис Александрович Гиленсон

связанный по рукам и ногам?! Что ты делал прошлой ночью, что накануне, где ты был, кого созывал, какие решения принял, кому из нас, думаешь ты, это все неизвестно?»

РИТОРИЧЕСКИЕ ПРИЕМЫ. Охотно обращаясь к патетике, Цицерон избегал стилевой однотонности, варьируя высокое с прозаическим, бытовым. В числе его приемов – отступления общего порядка, экскурсы в прошлое, апелляция к славным деяниям предков, параллели, исторические или литературные.

В первой речи против Катилины, укоряя себя за медлительность, Цицерон вспоминает: «Была, была некогда в нашем государстве такая славная доблесть, что люди решительно дерзали укрощать вредного гражданина более суровыми мерами, чем самого жестокого врага».

Иногда для усиления впечатления он вкладывал монологи в уста вымышленных, а иногда аллегорических персонажей. В первой речи против Катилины к преступнику обращается Отчизна со словами: «В течение нескольких уже лет ни одного преступления не было совершенно без твоего участия; ни одного такого гнусного злодеяния не обошлось без тебя; одному тебе безнаказанно сходили с рук частые убийства граждан, притеснения и ограбления союзников» и т. д. Оратор усиливает впечатление, «нагнетая» резкие обличительные детали и подробности. Испытанное оружие Цицерона – патетика – сгущение красок, заострение. Он прибегает к иронии, насмешке, сарказму; награждает хлесткими характеристиками политических оппонентов или врагов как людей низких моральных качеств, что отвечало логике политической борьбы. Таковы сторонники Катилины, которых он делит на шесть категорий. О последних представителях развращенной «золотой молодежи» он отзывался так: «В этих бандах гнездятся все игроки, все прелюбодеи, все развратники и бесстыдники. Эти изысканно вылощенные юнцы научились… не только танцевать и петь, но также владеть кинжалами и приготовлять ядовитые напитки».

Его стиль «пропитан» эффектными антитезами, иронией, остроумием, остроумными сентенциями, афоризмами, броскими концовками фраз. Особый аромат ораторской прозе Цицерона придает ее синтаксис, членение фраз на периоды, их ритмичность и внутренний динамизм.

Заслуга Цицерона – создание латинского периода, разветвленной системы главных, второстепенных и соподчиненных предложений, что позволяло одним напряженным умственным движением охватить большой и сложный комплекс идей. Эта внешне громоздкая сложная фраза может члениться на «колена», симметричные отрезки, иногда насыщенные внутренней гармонией или, напротив, контрастами. В итоге подобная фраза вызывает ассоциации с внушительным архитектурным сооружением.

Вот начало речи в защиту упомянутого поэта Луциния Архия: «Если обладаю, почтенные судьи, хоть немного природным талантом – а я сам сознаю, насколько он мал и бессилен; если есть во мне навык к речам – и здесь, сознаюсь, я кое-что уже сделал; если есть для общественных дел и польза и смысл от занятий моих над твореньями мысли и слова, от научной их проработки – тут о себе скажу откровенно, что в течение всей моей жизни я неустанно над этим трудился; – так вот, в благодарность за все, чем я теперь обладаю, вправе потребовать здесь от меня, можно сказать, по законному праву, защиты вот этот Луниний». Главную особенность своего стиля Цицерон видел в изобилии слов и мыслей.

3. Сочинения по риторике

Цицерон был не только выдающимся практиком красноречия, но и его теоретиком. Он постоянно думал над собственным опытом, обобщал достижения своих великих предшественников и учителей, ораторов Греции, прежде всего Демосфена, равно как и римских политиков, мастеров публичной речи, таких, как Катон Старший. Свои соображения Цицерон изложил в трех трактатах: «Об ораторе», «Оратор» и «Брут». Трактаты Цицерона строятся как монологи, столкновение точек зрения нескольких участников дискуссии.

ОБРАЗ ИСТИННОГО ОРАТОРА. Прежде всего, Цицерон формулирует «базисные», как он считает, черты судебно-политического оратора. Ему надлежит быть разносторонне образованным человеком, находящимся в курсе всех современных наук, поэтому каждая его речь призвана стать «пышным плодом знания предмета». Отлученная от основательного изучения обсуждаемого вопроса, «словесная форма речи представляется бессодержательной и чуть ли не детской болтовней».

Помимо теоретической подготовки оратору вменяется обладать также «опытностью в общественных делах всякого рода», компетенцией в области «законов, обычаев и права, равно как и понимания самой человеческой природы», того, что мы ныне называем законами психологии. Успех оратора – в единстве формы и содержания: «Искусство слова немыслимо, если говорящий вполне не усвоил себе избранного содержания». Возможно, оратор проигрывает в глубине знания философу, математику, физику, конкретному специалисту, которые, однако, опишут свой предмет сложно, не заботясь о красоте слога. Но «изящное», доступное изложение этих предметов – принадлежность оратора.

Итак, согласно Цицерону, истинный оратор – это тот, кто «любой представившийся ему вопрос, который требует развития речи, изложит с пониманием дела, стройно, изящно, не пропуская ничего по забывчивости и, кроме того, с соблюдением известного достоинства при исполнении. Последнее было связано со столь важными для оратора артистическими способностями. Сам Цицерон специально совершенствовался, учась жестикуляции, манере держаться, сценической речи у видных мастеров сцены своего времени Эсопа и Росция. Оратор сравним с актером, способным дать эмоционально-наглядные выражения чувствам, о которых говорит. Только так способен он вызвать душевный отклик у слушателей.

Предмет пристального внимания Цицерона – стиль ораторской речи. И такой ее элемент, как ритмическая ее организация. Он имеет в виду нечто среднее между обычно «необработанной» прозой и стихами. Два элемента «украшают» прозаическую речь: «приятность слова и приятность размера». Ритмичность должна быть не нарочитой, но естественной. Она достигается не только наличием в речи определенного размера, но «благодаря построению, характеру симметрического расположения слов». Ритмичность, созданную построением, можно обнаружить тогда, когда «слова строятся так, что ритм кажется не искусственно созданным, а вытекающим сам собою. Определенный порядок слов создает ритм без всякого очевидного намерения оратора».

Цицерон был чужд увлечению броской словесной пышностью, многословием, «украшенной» речью, свойственной сторонникам т. н. «азианского» стиля. Его идеал – речь ясная, прозрачная. Вместе с тем, истинный оратор тот, кто владеет всеми типами речи в зависимости от предмета и темы своего выступления. Цицерон резонно полагал, что красота и возвышенность речи – эффективный фактор, способный взволновать слушателя. И здесь для него примером оставался Демосфен.

Однако у Демосфена и Цицерона просматриваются очевидные различия в манере. По тонкому замечанию И. М. Тройского, Демосфен – мастер «мощной» речи; Цицерон стремится всесторонне подробно изложить свою мысль, представить все ее оттенки. По замечанию римского филолога Квинтилиана, у Демосфена «ничего нельзя сократить», а к Цицерону «ничего нельзя добавить».

ТРАКТАТ «ОБ ОРАТОРЕ». Этот трактат состоит из трех книг, выстроен как диалог между двумя видными римскими мастерами красноречия: Лицинием Крассом (141-91 г. до н. э.), учителем Цицерона, и Марком Антонием (143-87 г. до н. э.), политическим оратором (дедом Марка Антония, противника Цицерона). Взгляды, созвучные Цицерону, излагает Красс. Он утверждает, что истинный оратор не только человек энциклопедически образованный (а не судебный крючкотвор), но