Транквиландия или Горячий Тур по Колумбии (СИ) - Романов Леон

— Ладно, — Санчез положил мне свою тяжёлую длань на плечо и крепко сжал, — Ну, а что ты знаешь о нападении на тюрьму?

— Ничего, — отозвался я, — У вас был неудачный день, шеф?

Санчез скрипнул зубами и толкнул стул так, что я рухнул на пол, сильно звезданувшись затылком.

— Эх, пристрелить бы тебя, как бешеную собаку! — прорычал он, потрясая своим «Магнумом», — Проблем только не оберёшься!

— Серьёзно? — прохрипел я, — Я думал, в полиции Колумбии всё решают очень оперативно.

— Мауриньо! — крикнул Санчез, отойдя от меня к тумбочке.

Самодовольное лицо помощника Санчеза возникло надо мной, и тут я вновь приобрёл сидячее положение.

— Не притворяйся, гринго! Я знаю о том, что ты теперь работаешь на дона Мануэля Ортегу. Знаю, что ты пришил Ацтека, Эль Туристо! В другой ситуации я бы тебе заплатил награду за нейтрализацию опасного в наших краях бандита, но ты сейчас — вне закона. Мне не нужны возмутители спокойствия в Санто-Валверде.

— Разве я что-то сделал? — выразил я удивление, в глубине мыслей анализируя то, что Санчезу известно о моей роли в наркокартеле Ортеги, и что у Санчеза, помимо людей из ЦРУ, тоже есть свои информаторы в рядах людей дона Мануэля.

Санчез злобно стукнул по тумбочке кулаком так, что она жалобно затрещала:

— Убитый — Уго Сандера, также известный как Нельсон — репортёр газеты «Вердад», личный враг наркокартеля Ортеги. Застрелен шестью выстрелами из пистолета-пулемёта 9 калибра. Оружие пока не найдено, но свидетели говорят о том, что рядом с Нельсоном в момент его гибели находился человек, похожий по описанию на тебя. Кроме того, у тебя был подельник, очень похожий на того заключённого, которого Рохас не досчитался в своей тюрьме. Это Тони Рамос по кличке Эль Гатто — мелкий мошенник, но тоже имеющий связи с доном Мануэлем. Так что, гринго, с такими обвинениями и таким уголовным делом нескоро ты вернёшься домой.

— Может устроите мне очную ставку с этим, как его… — я нахмурил лоб, изображая плохую память на имена, — на Эль Гатто?

— Перебьёшься, гринго! — заявил Санчез, и я в душе глубоко вздохнул, ибо понял, что Тони сумел избежать ареста.

— Тем не менее, гринго, я даю тебе шанс сбежать! — продолжил невозмутимо Санчез, — У нас тут внештатная ситуация сложилась, и если ты окажешь содействие полиции — я отпущу тебя, но впредь твою наглую французскую рожу в моём городе видеть не хочу!

— Что за внештатная ситуация? — спросил я, понимая, что, скорее всего, это единственный шанс выйти из сложившейся ситуации живым.

— Вот теперь это разговор! — улыбнулся Санчез, закуривая новую сигару. К западу от Санто-Валверде, примерно в двух милях, стоит старая фабрика по переработке хлопка. Во времена наркокартеля, это была очередная фабрика по переработке кокаина, а теперь стала пристанищем для банды Салазара. Слыхал про такого бандюгу?

— Нет, не доводилось, — покачал я головой.

— Этот авторитет у меня — как кость в горле. Кстати, это его люди договаривались с мэром. Теперь мэр — как шёлковый, но вот Салазар, похоже, не стал успокаиваться. Сегодня утром они похитили нескольких дипломатов из посольства, а среди них оказалась дочь русского посла. В общем, они уже прислали мне двоих обратно в мешке для трупов, и требуют за остальных полмиллиона песо. Русское посольство обратилось ко мне за помощью и сказало, что таких денег у них сейчас нет. Да и понятно, что смысла платить тоже нет.

— Это почему же?

— Потому что в Колумбии выплата выкупа не гарантирует, что заложник вернётся домой живым, — хмыкнул Санчез, — Так что, единственный выход — спецоперация по спасению заложников. Всё должно быть очень быстро сработано, иначе банда Салазара начнёт выносить дипломатов вперёд ногами. Своими людьми я рисковать не хочу, поэтому пойдёшь ты, гринго!

— Никогда ещё не освобождал заложников! — мрачно констатировал я.

— Всё приходится делать в первый раз! Если дочурка посла вернётся к своему папочке этой ночью — получишь от меня небольшой гонорар, но на «15 минут славы по телеку» даже не рассчитывай! Ну что, по рукам!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Для начала нужно мне эти руки развязать! — согласился я, — Ну а так, я согласен.

Мауриньо ухмыльнулся, а в его пальцах затрещал пластырь. Я поморщился: пластырь с силой лёг на мою запёкшуюся от крови разбитую переносицу.

***

Фабрика представляла собой серую бетонную коробку с чудом уцелевшими витражными стёклами. Рядом с основным корпусом располагались, по всей видимости, несколько гаражных боксов. В сумерках фабрику очень сложно было бы разглядеть, если бы не свет, горящий из окон. Постройки были обнесены тонким сетчатым ограждением, впрочем, в котором была масса дыр и отверстий, чтобы беспрепятственно проникнуть на территорию фабрики. На самой территории я заметил всего двух дозорных, и эти ребята по всем признакам были дилетантами, а не профессионалами, знающими толк в патрулировании.

— Ну, что, гринго, потянешь? — усмехнулся Мауриньо, отбирая у меня бинокль.

— Не сомневайся во мне! — с презрением бросил я ему. Помощник Санчеза вызывал у меня ещё большую неприязнь, чем сам Санчез: тип этот был скользкий и хитрожопый. Я пообещал себе когда-нибудь смять ударом кулака его гаденькую улыбочку, когда его не будут окружать цепные собаки Санчеза в кевларовых доспехах.

Стояли мы на пригорке над фабрикой. Из-под старенького чёрного микроавтобуса выглядывало пятеро ребят Санчеза в полной полицейской выкладке: бронированные шлемы, кевларовые лёгкие бронежилеты, дробовики Mossberg Persuaderс пистолетными рукоятками.

— Так ты броник не наденешь, гринго? — удивлённо протянул Мауриньо.

— Нет. Мне только ствол с глушителем и больше ничего не надо.

Один из полицейских спецназовцев протянул мне «Таурус» с глушителем. Мой верный «Кольт» мне также вернули, однако патронов в нём не было совсем.

— Рисковый ты парень, Рене, — улыбнулся Мауриньо, — Запомни: эти старые пердуны не так важны, как важна дочь посла. За неё Санчез тебе будет безмерно благодарен! Смотри, не облажайся! И как выведешь девчонку: дай нам знак! Мы займёмся остальными!

— Понял, не дурак! — отозвался я, оттягивая затвор пистолета, — Ладно, вперёд!

Мауриньо одобрительно кивнул, и я ринулся в заросли растущего ниже папоротника, направляясь к фабрике. Я всё ещё ощущал недомогание и слабость, вызванные контузией после взрыва гранаты и схватки с Рамиресом. Разбитый нос саднил, однако уже не так сильно, как прежде. Я ужом скользнул между камнями и приблизился к ограждению, раздумывая о том, каким же ублюдком является Санчез. Он определённо контролировал ситуацию. Если меня постигнет неудача, то полиция будет не при чём, а Санчез развяжет себе руки и может засадить меня за решётку, либо сдать на руки Рохасу в его замечательный Паноптикум. Если же я успешно сумею вызволить заложников, то лавры «героя-полицейского» Санчезу и его скользкому помощнику со змеиной улыбкой обеспечены. В этом и у меня есть плюс: он даст мне уйти, хотя, опять же, всё будет так, как решит Санчез.

Чёрт, вот это я снова вляпался! Я зло сплюнул и тут же пожалел: разгуливающий рядом бандит мог бы меня услышать, но, похоже, его больше интересовала бутылка текилы, к которой он прикладывался время от времени. Лёжа в зарослях, я ждал, когда он приблизится к ограде настолько, чтобы можно было утянуть его за пределы видимости. Вот, такой момент настал спустя пару секунд. Я спустил курок, раздался тихий лязг металла, но, слава Богу, его не услышал никто. Как и то, что этот придурок шлёпнулся за ограждение, выронив бутылку. Я схватил его и стащил в заросли. С его плеча я сорвал древний потрёпанный дробовик «Итака М37». В трубчатый магазин было вложено всего три заряда, но сейчас я не планировал шуметь. Вместо этого, я скользнул вдоль стены и, прижавшись к ней, осторожно выглянул в окно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В помещении тускло светила керосиновая лампа, но я отчётливо увидел троих бандитов, собравшихся вокруг короткого деревянного столика, за которым сидел пожилой мужчина с лысой головой и седыми бородой и усами. Некогда белоснежная рубашка его была испачкана пылью и каплями крови. Двое бандитов усмехались, но держали старика на прицеле своих ружей. Третий же встал напротив мужчины. Это был седой здоровяк с красивыми мускулистыми руками. Каждый сантиметр его смуглой кожи, не скрытой кожаной жилеткой, был покрыт причудливым узором татуировок. Он сел ко мне спиной, а к старику лицом и вытащил из-за пазухи револьвер «Кольт Питон» 357 калибра с удлинённым стволом.