Школа самообороны для женщин и драконов - Александр Карцев

Глава 10

Два учебных часа пролетели совсем незаметно. Для курсантов. Многие вещи, которые я показывал и рассказывал, были им уже знакомы. О чем-то они услышали впервые. Но уже прошла первая настороженность. Мы начали понемногу привыкать друг к другу. Ребята начали задавать вопросы. А значит, стали с большим интересом относиться к тому, чем мы занимались.

Вот только у меня этого интереса оставалось все меньше и меньше. Мне очень хотелось домой. К моей любимой и желанной Анусе. Нельзя сказать, что я считал минуты до конца занятия. Просто порой я ловил себя на мысли, что нахожусь в этот момент где-то очень далеко от курсантов и от того, что им показываю. А еще, что на моем лице все чаще и чаще появляется эта глуповато-счастливая улыбка.

После занятий мы попрощались с Мишей. Договорились встретиться завтра в то же время у проходной. На стоянке такси я сел в первую же машину.

— Дзень добры, пан (Добрый день, пан).

— Дзень добры.

— Зегадловича седэмнасьце (Зегадловича, семнадцать).

— Добже (Хорошо).

По дороге домой мы притормозили у небольшой цветочной лавки. Букет руш (букет роз) можно было купить и без переводчика. То, что Ануся любила розы, не было для меня секретом. Никогда не было.

Мы подъехали к дому. Я попрощался с водителем и позвонил в дверь. Открывать её своим ключом мне почему-то не хотелось. Дверь открылась почти в то же мгновение. На пороге стояла Ануся. По тому, как стремительно она открыла дверь, я подумал, что сейчас кто-то бросится мне на шею. И будет меня целовать долго-долго. Я забыл. Мне никогда никто не бросался на шею. И никогда не целовал меня в прихожей. Ануся увидела розы в моих руках.

— Нужно поставить их в вазу.

Жалко, что я не был каким-нибудь экзотическим цветком, который срочно нужно поцеловать. На мгновение мне стало немного грустно. Мне захотелось стать цветком. Но в глазах Ануси было столько тепла и радости, что я моментально забыл об этой мысли, об этой прихожей. И о том, что меня никогда в ней не целуют. Забыл обо всем на свете.

Мы быстро перекусили и пошли гулять. В такие теплые июньские вечера сидеть дома было полным безумием. Такие вечера созданы не только для любви, но и для прогулок с любимыми. В этом мы даже и не сомневались. По улице Сенкевича мы вышли к ботаническому саду. И в глубине его нашли место, где нам никто не мешал спокойно поболтать. А поболтать нам было о чем.

Вне стен дома на свежем воздухе всегда найдется тема для разговора. Тем более если у вас дома может быть установлена прослушивающая аппаратура. Да и вообще в первые дни мы старались не разговаривать на серьезные темы. Мы говорили ни о чем. Хотя нам так хотелось поговорить друг о друге. Нам давно уже было пора поговорить.

Да, на свежем воздухе всегда найдется тема для разговора. Особенно когда рядом с тобой человек, который тебе интересен. И даже когда этот человек начинает над тобой весело подтрунивать.

— А какой на тебя напал столбняк, когда ты увидел меня у Кшиштофа?! Не ожидал меня здесь встретить?

— Конечно, не ожидал. Я знал, что ты сейчас во Вроцлаве, поэтому так легко и согласился на командировку сюда. Ты ведь знаешь, как мне приятно не только видеть тебя, но и даже просто знать, что ты находишься где-то рядом.

Ануся задумчиво кивнула в ответ.

— Да, знаю. А тебе, что в Москве не сказали, с кем ты будешь здесь работать?

— Что связным будет Миша, мне сказали. Мне не сказали, что старшим при проведении операции у меня будет одна очень хорошо знакомая мне девушка. Светланка, у меня просто не укладывается все это в голове. Как здорово, что я тебя встретил!

— У меня тоже не укладывается. Но даже если у тебя что-то и не укладывается в голове, зови меня все-таки Анусей. Меня здесь знают под этим именем. Да и тебе так будет проще.

— Мне проще называть тебя Светланкой, Светулей, Светлячком. Хотя имя Ануся тебе тоже идет. Кстати, я говорил тебе сегодня, что ты очень красивая. И что я тебя очень люблю?

Светланка на мгновение задумалась.

— Сегодня? Кажется, нет.

Да, я действительно знал, что Светланка сейчас находится во Вроцлаве. Но шансов встретить её было слишком мало. Если они вообще у меня были. Хотя я и старался убедить себя в том, что мы обязательно встретимся. Ведь еще в Москве меня постоянно удивляла её фантастическая интуиция. Светланка умудрялась найти меня дома и в госпитале. В мои краткие приезды в Москву по делам и во время отпуска. Мы встречались не часто. Даже не каждый год. У неё была работа. К тому же Светланка была замужем. Но каждая наша встреча была такой яркой и запоминающейся, что память о ней согревала нас все время до следующей встречи. И уже не важным становилось, сколько времени до неё пройдет. День, год или жизнь. Хотя даже день друг без друга прожить нам было неимоверно тяжело.

Тем не менее, у каждого из нас была своя жизнь. Светланка была замужем за польским дипломатом. Вместе с ним она моталась по всему свету. Приемы, светские рауты, деловые встречи.

Была у неё и другая, тайная жизнь. Я догадывался о ней. Но многие вещи открывались мне лишь со временем и совершенно неожиданно. Тому, что она знала в совершенстве английский язык, можно было найти объяснение. О том, что она хорошо знает польский, можно было догадаться. Ведь её бабушка по отцовской линии была полячкой. И муж был поляком. О других её знаниях и талантах я не мог даже догадываться. Не мог догадываться о том, на какую организацию она работает.

Как не мог догадываться о том, что в Польше её называют Анусей, и считают чистокровной полячкой. Наследницей известного и старинного рода польских аристократов. И уж тем более никак не мог предположить, что её назначат старшей в операции, ради которой меня сюда прислали. Да, в нашем разведуправлении работали большие шутники. К тому же мои большие друзья. В то, что здесь была замешана обычная случайность, верилось с трудом. Точнее совсем не верилось.

А прислали меня сюда, как вы уже знаете, по одной простой причине. Командование военного училища механизированных войск обратилось в наш Генштаб с просьбой прислать на должность инструктора по разведподготовке подходящего офицера. Вот меня и прислали. Но прислали лишь тогда, когда в этом возникла особая необходимость. Потому что была еще одна причина моего появления в Польше. Совершенно пустяковая причина, но не сказать о ней я не могу.

Полгода назад из Швейцарии в Польшу перебрался на постоянное место жительства один гражданин славянской внешности. По просьбе одной из западных спецслужб полицейское управление города Вроцлава взяло его под негласное наблюдение и охрану. Как только об этом стало известно в Москве, почти сразу же было принято решение о дальнейшей судьбе этого гражданина. Точнее решение по нему было принято еще за несколько лет до описываемых событий. В Афганистане. Принято группой офицеров-разведчиков. Но реализовать его возможность появилась только сейчас.

И хотя решение это было «частной» инициативой, кем-то наверху оно было поддержано. И наш Генштаб пошел навстречу просьбе польских товарищей о направлении им инструктора по разведподготовке. А в полицейском управлении города Вроцлава появился новый инструктор по восточным единоборствам. Пани Барткевич. Ануся.

Всего этого гражданин славянской внешности мог и не знать. Но не мог не чувствовать. Ведь не случайно в последние годы он так часто менял свои места жительства. Переезжал из одного города в другой, из одной страны в другую. Интуиция у него была развита прекрасно, хотя может быть, это была вовсе и не интуиция? Может быть, страх?

Ведь он прекрасно должен был понимать, что в этой жизни человек познается по делам и поступкам. И отвечает за них своей судьбой и своей жизнью. Что есть в этой жизни вещи, которые нельзя простить. И для которых нет срока давности. Одна из них называется предательством.

Он должен был это понимать, когда в середине восьмидесятых годов добровольно перешел в Афганистане на сторону моджахедов. В то время он был еще совсем молодым офицером Советской Армии. Служил в разведотделе дивизии. И даже то, что он для большей солидности захватил с собою портфель с секретными документами, не было поводом для того, чтобы запускать через много лет механизм его наказания. Но неверный в малом, неверен и во многом. Кроме документов он выдал моджахедам и агентурную сеть нашей разведки, работающую в их рядах. И принял непосредственное участие в их казни. В благодарность за это ему дали под командование небольшую группу из девяти человек для проведения специальных операций. Переодевшись в форму советских солдат, они появлялись в кишлаках. Расстреливали и грабили местных жителей. Иногда нападали и на наши блокпосты. При проведении одной из таких операций он лично подбил два наших бронетранспортера. Затем отличился, пытая наших солдат, попавших в плен к моджахедам. Но настоящей славы у душманов он добился, когда перепрофилировался на проведение психологических операций.