Ты – лучший - Сандра Мэй

Не сговариваясь, три женщины торопливо поднялись наверх и вышли на крыльцо дома. Вдруг Марисоль громко вскрикнула и вскинула руку.

– Смотрите! Дым! Что-то горит в сельве!

Морин ахнула. Дым поднимался в той стороне, где был кораль.

Дом наполнился стуками, хлопаньем дверей, криками, но девушка уже не слышала этого. Она стремительно пронеслась через сад, вывела еще не остывший джип из гаража и на полной скорости помчалась туда, откуда совсем недавно вернулась.

Сухие грозы – часто явление в этих местах. Электричество копится в атмосфере, потрескивает и постреливает крошечными голубыми молниями, но основной заряд по силе бывает равен взрыву средней авиационной бомбы. Именно такой заряд и ударил в сухое дерево, к которому в корале обычно привязывали мулов. Дерево было не самым высоким, да и стояло не на открытом месте, однако это не помешало молнии избрать именно его. Сухая древесина вспыхнула мгновенно. Горящие куски разметало в стороны, загорелись постройки. Пожар охватил кораль со скоростью, которая могла бы показаться нереальной человеку неискушенному, но ранчеро были людьми сельвы, привычными ко всему.

Паники не возникло. Каждый делал свое дело. Джон, Эдди и еще трое молодых парней уводили лошадей. Сложнее всего было с необъезженными. Для любого дикого зверя огонь – это самое страшное. Лошади попросту взбесились от ужаса. В таком состоянии они представляли смертельную опасность, и Джон понимал, что для их же спасения нужно как можно скорее дать им уйти. Но для этого их нужно было выпустить, одновременно не попав под копыта. Кроме того, надо было позаботиться о кобылах с жеребятами, которых в такой давке могли затоптать в несколько мгновений. Короче говоря, Джон Карлайл трудился в поте лица своего, когда перед ним неожиданно возникла Морин.

– Какого черта?! Что ты здесь делаешь?! Уходи!

– Я не уйду! Я хочу помочь. Боже, Джон… Ты жив!

– Разумеется, жив! И очень зол. Морин, прошу тебя, уходи! Я не могу тебя потерять!

– Я не оставлю тебя.

И смелая рыжая девушка торопливо поцеловала Джона в губы.

У него не было времени удивляться. Не было времени оценить тот пожар в крови, который мгновенно вспыхнул от ее поцелуя. Не было времени ни на что. Он просто кивнул и велел ей идти к молодым ребятам, по цепочке передающим ведра воды. Морин встала в цепь.

Стемнело резко и как всегда неожиданно, но никто не замечал этого. Джип Морин тоже пришелся кстати, его фарами смогли осветить часть кораля. Все трудились не покладая рук, и наконец огонь сдался. Пахло гарью, страхом и озоном.

Закоптелые, провонявшие дымом люди собирались в центре загона. То на одном, то на другом черном от сажи лице вспыхивали белозубые улыбки. Напряжение отступало.

Морин не чувствовала собственного тела. Рук своих не чувствовала. Кажется, она сильно ободрала плечо, но сейчас у нее не было сил ощутить боль. Из темноты вынырнул невысокий, абсолютно черный парень. Странно сверкнули прозрачные серо-голубые глаза.

– Мисс О’Лири! Вы настоящая героиня. Вот это женщина! Что, не узнаете меня?

– Узнаю, Эдди. Ваш звонкий голос не перепутать ни с чьим другим.

– Эдди, отойди от моей женщины!

Джон Карлайл, грязный, как сама преисподняя, усталый, как тысяча шахтеров, и довольный как неизвестно кто, вышел из темноты. Рубашка превратилась в лохмотья, голубые джинсы приобрели ровный черный цвет, сапоги обгорели. Крепкие, мускулистые руки были покрыты волдырями и ссадинами. Морин улыбнулась ему, стараясь не думать о том, КАК она сейчас выглядит.

– Мой Грязный Босс, я приехала сообщить, что к завтрашнему приему все готово.

Громкий смех двух десятков молодых и здоровых мужчин потряс затихшую сельву. Джон тоже смеялся, не сводя синих глаз с Морин.

– Мисс О’Лири, я рад это слышать.

– Морин. Просто Морин.

– Не просто Морин. Морин-Героиня. Морин-Амазонка. Ура Морин О’Лири!

– Ура-а-а!!!

Он подошел к ней и взял ее за руку.

– Ты сумасшедшая рыжая ведьма, Морин. Кой дьявол принес тебя сюда?

– Я испугалась.

– Я же говорю – сумасшедшая. Когда женщины пугаются, они бегут ОТ. Ты рисковала.

– Я должна была тебя увидеть.

– Рыжая…

Он медленно отвел грязные спутанные волосы с ее щеки.

– Дома меня убьют за то, что я тебя не отправил. Они там с ума сходят…

– Им не до меня. Последнее, что я слышала перед отъездом, это вопли Тюры о том, что ее чемоданы надо спасать в первую очередь.

– Ты недобрая.

– Я злая. И грязная. Как я покажусь в доме? Твоя Тюра меня с землей сровняет.

– Только не говори, что тебя волнует ее мнение.

– Нет. Меня волнует твое.

Звенящая цикадами ночь неожиданно надвинулась на них. Сквозь острый запах гари и беды Джон чувствовал и другой запах, острый и будораживший его запах возбуждения. Чувственный, недоступный никому, кроме него. Запах самки, стоящей перед самцом.

Еще одно слово, одно прикосновение – и мир взорвется.

Он стиснул зубы, потряс головой и заметил почти непринужденным голосом:

– Домой и впрямь лучше не заявляться в таком виде. Послушай, у ребят найдется шампунь, а около реки мы построили небольшую душевую. Она не слишком комфортна, и туда любят заползать ужи, но я их выгоню, и мы сможем смыть с себя хотя бы часть грязи…

– Джон Карлайл! Ты меня склоняешь… к чему?

– К тому, чтобы помыться.

– Я боюсь змей.

– Я войду туда с тобой и посторожу.

– Ага, размечтался!

– Я встану спиной и не буду смотреть, клянусь. К тому же там все равно нужна мужская рука.

– Зачем?

– Подкачивать насос. Он немного туговат.

– Ладно. Но ты дал слово!

Чтоб я им подавился, невесело подумал Джон, ведя свою грязную фею по узкой тропинке к реке.

Душевая была очень условная. Собственно говоря, чего или кого было стесняться молодым парням? Джон объяснил, что в жару здесь бывают и женщины, готовят еду, а кроме того иногда после грозы в реке полно всяких зловредных личинок, которые норовят забраться под кожу. В душе есть против них фильтр.

Он отдал Морин бутылку с шампунем и отвернулся.

Шорох одежды, падающей на пол. Сдавленное шипение Морин – это она прикоснулась к ссадине. Журчание воды. Запах шампуня. Тихий, восторженный стон удовольствия.

– Никогда не думала, что приду в такой экстаз от тоненькой струйки воды сомнительной чистоты. Боже, как хорошо! Джон, мы словно в аду побывали…

– Ты бы помолчала, мисс О’Лири. Сейчас как обернусь…