Систематизатор 3 (СИ) - Эл Лекс

На всякий случай просканировав дамочку «ревизией» я совершенно закономерно не получил никакого результата, потому что она совершенно очевидно являлась субъектом Основания, как и убитый не так давно гоблин. Об этом можно было догадаться и без сканирования — ведь существа Основания явно не стали бы проявлять интерес к моему фазоциклу, — но попробовать все же стоило.

А дамочка, между делом, проявляла к фазоциклу такой живой интерес, что, обойдя его по кругу и ничего этим не добившись, подняла руку, оттопырила указательный (если его можно так назвать, ведь пальцев у нее на руке было не пять, а четыре) палец и коснулась моего транспорта острым когтем.

— Не советую. — произнес я, выходя из своего укрытия и наводя дробовик на голову дамочки. — Это мой мотоцикл.

Конечно же, было бы глупо ожидать, что она меня поймет. Но, по крайней мере, она прекратила попытки вандализма и так и застыла с вытянутым пальцем, глядя на меня. Ее глаза, то ли подведенные тонкими черными линиями, то ли имеющие такой «камуфляж» от природы внимательно смотрели на меня, как давеча это делал все тот же гоблин. Как и он, она явно была в замешательстве и не понимала, что происходит, и кто я такой.

Ну и, конечно же, «ревизия» никак на нее не реагировала, словно ее вообще не существовало.

— Без резких движений. — велел я, надеясь, что хотя бы мой тон рогатая дамочка поймет и не станет делать глупостей.

* * *

Судя по восходящей к концу фразы интонации это был вопрос. Хотя, конечно, откуда мне знать — может, представители этого рогатого вида таким образом показывают агрессию? Или наоборот — просьбу не стрелять и не делать других неприятных вещей? И ведь даже одна-единственная русская буква, которая прозвучала в ее непонятной тираде фальшиво и грубо, словно наложенная поверх звуковой дорожки синхронным переводом, не дает никакого представления о том, что дамочка сказала мне.

Кстати, сказанное ею отдаленно напоминало то, что я слышал от гоблина. Полной уверенности, конечно же, не было — слишком уж разные у них голоса, и одно лишь это не позволяло говорить наверняка, — но тем не менее какая-то схожесть определенно была.

Но самая большая разница состояла в том, что, в отличие от гоблина, рогатая дамочка не стремилась меня атаковать. То ли дело было в том, что она по сути своей более миролюбива и любознательна и предпочитает сначала познакомиться с неизвестным явлением, а потом уже решать, стоит его атаковать или нет, то ли в том, что ее оружие, в отличие от моего, не было готово к бою — не знаю. Но сам факт того, что не все эти существа, то ли не имеющие никакого отношения к системе Основания, то ли наоборот — имеющие настолько прямое, что аж ее создатели, — стремятся первым делом спускать курок при виде меня, уже радовал. В теории он означал, что с ними можно как-то и о чем-то договориться, а не убивать друг друга. И дело тут даже не в том, что они слишком сильны для нас — практика показала, что они вполне себе убиваемы. Намного важнее тот факт, что они с вероятностью девяносто девять процентов знают о системе больше, чем мы.

* * *

— снова спросила дамочка, так и не опуская руку. Она вообще не шевелилась, если не считать губ, словно понимала, что я не позволю ей сделать ни одного резкого движения.

— Хер знает, что ты несешь, но на всякий случай — нет. — ответил я. — Давай ты просто отойдешь от моего мотоцикла, снимешь оружие и положишь его на землю.

Оторвав левую руку от цевья, я указал на свой дробовик, а потом — на землю у себя под ногами. Рогатая дамочка нахмурилась и снова залопотала на свое рогатском:

* * *

И она внезапно сжала левую руку в кулак, а правой, вытянутой до того момента вперед, встряхнула, как фокусник, достающий карту из воздуха.

Только вот мне совершенно не хотелось узнать, какую «карту» может вытащить из воздуха эта фокусница, которая совершенно очевидно активировала интерфейс, и, скорее всего, инвентарь. Эта «карта» могла оказаться гранатой, гравиподом или еще чем похуже — например, чем-то о существовании чего я до сих пор даже не знал.

Поэтому, как только я заметил, что в правой руке дамочки что-то появилось, я, не колеблясь, нажал на спуск.

Дробовик толкнул в плечо, выбрасывая заряд картечи, я резко передернул цевье, и на всякий случай выстрелил еще раз — теперь уже пулевым.

И это было правильным решением. Картечь бесславно канула в концентрических кругах, во множестве вспухших перед дамочкой, словно в воду кинули горсть мелких камешков, и только пулевой прорвался через эту защиту, которой я раньше не видел, и попал точно между глаз.

Дамочка не попыталась ни увернуться, ни закрыться, ни сделать что-то еще — то ли не успела среагировать, то ли еще почему. Единственное, что она успела сделать — это все же достать из инвентаря то, что она пыталась достать, после чего ее тело упало замертво.

Я стрельнул глазами по сторонам, убедился, что никто не бежит, не летит и даже не плетется в мою сторону, привлеченный звуком выстрела, и, не сводя на всякий случай ствола с тела, подошел ближе. Тронул носком ботинка железную руку (она вполне натурально скребанула по асфальту, как и положено железке), разворачивая ее ладонью вверх — очень уж интересно было, что такое успела достать эта дамочка. Это было что-то такое маленькое, что полностью поместилось у нее в ладони и сейчас даже не было видно до тех пор, пока я не пошевелил руку.

А когда я это увидел, то перестал понимать происходящее вообще.

В руке дамочки был зажат небольшой веер карт с системными примечаниями. Без дураков, самые обычные карты примечаний, каких я уже собрал уже, кажется, больше десятка. Подозревая неладное, я, не прикасаясь к картам, просканировал их" ревизией', но и она подтвердила результат — это действительно были обычные карты с примечаниями. От движения железной руки, вызванного моей ногой, они выпала из пальцев и сейчас сиротливо лежали на асфальте, так и прося, чтобы ихподняли.

А тело дамочки, между делом, исчезло, точно так же, как исчезло тело мертвого гоблина. С момента моего выстрела прошло буквально пять секунд — и оно просто перестало существовать, как и вытекшая из него кровь. Пропала вся одежда рогатой дамочки, пропало оружие, висевшее у нее на ремне, и все,