Вся вселенная TRANSHUMANISM INC.: комплект из 4 книг - Виктор Олегович Пелевин

Поединок

Сасаки-сан относил себя к вымершей расе, обитавшей в мире – и в Японии тоже – когда-то очень давно.

Такие, как он, в большинстве своем не дожили даже до революции Мэйдзи: поубивали друг друга мечами и пиками еще в Средние века. Сасаки не был военным. Во всяком случае, в этой жизни – монахи секты Шингон говорили ему, что в предыдущем существовании он был сначала дзенским монахом, а потом офицером армии вторжения в Бирме. Но в своем сердце он был воином.

Он происходил из самурайской семьи и до сих пор хранил несколько фамильных мечей, одним из которых (малым и прямым) убил себя далекий предок в день капитуляции. Сасаки-сан был уверен, что сделал бы то же самое. Он не слишком ценил жизнь и ее убогие радости. Но уважал смерть – как нечто, прерывающее тоску человеческого существования.

Сасаки-сан был уверен, что мир уже много столетий населяют вырожденцы – но не считал себя одним из них. Он был освобожден от ношения QQ-nekko и социального импланта по медицинским причинам. Документы, удостоверяющие фальшивую мозговую патологию и душевную болезнь, он купил за большие деньги через якудз. Очень дорого и рискованно. Но ошейник разрешили снять.

Сасаки-сан не делал ничего такого, что следовало скрывать от общества – он просто не хотел ходить в ошейнике. А фальшивая болезнь мозга позволяла держать рот на замке почти всегда. На людях Сасаки подволакивал ногу, порол чушь и чувствовал себя изрядным Гамлетом – но не таким, конечно, как в рекламе «TRANSHUMANISM INC.» Особое удовольствие он получал от спектакля потому, что пребывал в прекрасной физической и душевной форме.

Сасаки-сан был фехтовальщиком. У него был восьмой дан кендо. Он мог не то что разрубить муху мечом – а поймать ее палочками для еды. Сасаки, конечно, мог бы прокормиться своим мастерством, если бы захотел. Мог бы серьезно разбогатеть – его приглашал в Москву сам кукуратор Добросуда, до ухода в банку увлекавшийся боем на мечах.

Но обучать сердобольскую гвардию Сасаки не захотел – с северным деспотом связываться не стоило, и даже не по этическим причинам. Бро кукуратор фехтовал длинным двуручным мечом и рапирой, в средневековом европейском стиле, отличавшемся от искусства катаны, и замучил бы царственными советами из своей банки.

Лучший способ избежать проблемы – не ходить туда, где она возникнет. К этому, если разобраться, и сводится вся житейская мудрость.

Искусство, которым Сасаки зарабатывал на жизнь, было другим, но вписывалось в семейную традицию вполне.

Сасаки-сан строил боевые механизмы.

Конечно, не реальных дронов-убийц, смертельных кибернасекомых или что-то подобное. Этим занимались серьезные компании, и конкурировать с ними одиночка не мог.

Его боевые механизмы были куклами воинов в натуральный размер, практически неотличимыми от людей. Они насмерть рубились друг с другом боевыми мечами на потеху зрителю. Куклы были произведением искусства – и Сасаки-сан верил, что в каждую из них переходит на время часть его жизни. Когда механизм погибал в поединке, жизненная сила возвращалась. Сасаки-сан чувствовал такие вещи тонко.

Куклы были его собственного дизайна. Механическая сторона была проста – в основе лежал легкий пластиковый эндоскелет с мускульными микромоторами. Конструкции такого типа еще век назад участвовали в танцевальных конкурсах – и побеждали людей в чечетке и танго, поэтому Сасаки-сан мало думал о технических вопросах. Все они были давно решены.

Искусство заключалось в том, чтобы превратить этот эндоскелет в человека. Или в его убедительное подобие.

Сасаки-сан научился делать синтетические жилы, полные реально выглядящей крови – и переплетал их с электрическими нервами так, чтобы удар меча действовал на куклу как на живого человека. Ее можно было слегка ранить. Можно было ранить тяжело. И можно было убить. Сам эндоскелет почти всегда оставался целым и работоспособным – но Сасаки-сан никогда не использовал моторные каркасы повторно. Экономия сравнительно со стоимостью конечного продукта была бы небольшой – но что-то важное в духовной стороне его искусства нарушилось бы.

А Сасаки-сан абсолютно точно знал, что у его искусства есть духовная сторона. Не в смысле высокого идейного содержания, а в самом прямом значении.

Он верил в духов.

Это было сложно объяснить. С одной стороны, он понимал, что на мечах рубятся фехтовальные программы. Еще бы ему не понимать – код был написан несколькими программистами под его личным руководством. Но одновременно Сасаки-сан был уверен, что духовная сущность может вселиться в созданный им механизм.

Программа была очень сложной. Самым простым уровнем была механическая кинематика эндоскелета – эти программные модули Сасаки-сан покупал. Любой уровень человеческой силы, любая скорость, все возможные движения были доступны.

Сложности начинались там, где Сасаки-сан передавал куклам свое мастерство: свою стойку, свой хват меча, свою манеру двигаться. Для этого он пользовался стандартным танцевальным эмулятором – система записывала рисунок его движений, повторяемых перед камерами много раз, а потом приводила их к среднему значению и воспроизводила через встроенные в куклу моторы. Обученная таким образом кукла выполняла формы кендо в точности как он сам.

Еще сложнее было обучить куклу разным уровням мастерства – так, что она могла фехтовать в любом из десяти данов, становясь из слабого и неуверенного противника сильным и непобедимым.

Если бы Сасаки-сан не был мастером фехтования сам, он не сумел бы отмерить эти уровни с такой точностью. Но он знал, чем восьмой дан отличается от шестого, и чем недостижимый десятый отличается от восьмого.

Он закладывал в систему такие параметры, чтобы на верхних настройках кукла могла зарубить его самого. В таком режиме с ней было опасно фехтовать даже на бамбуковых палках. Ну а с программой на шестом дане он мог справиться почти всегда – если, конечно, удача была на его стороне. Вот только фехтовать с ней на настоящих мечах он не стал бы.

Все было в точном соответствии с каноном.

Сасаки-сан гордился тем, что он делал. Если бы Книгу Пяти Колец великого Миямото Мусаси можно было перевести на язык кодов, это и была бы его фехтовальная программа.

Но это было еще не все.

Когда общий программный код был уже готов и отлажен, Сасаки-сан сделал к нему два маленьких добавления.

Первым был генератор случайных настроек, превращающий стандартную программу в сплав умений, уникальный для каждой куклы. Все они отличались друг от друга – причем даже Сасаки-сан не знал, как именно. Одна двигалась чуть быстрее, другая ловчее рубила сверху, третья, не оборачиваясь, неотразимо колола мечом назад… Именно поэтому Сасаки-сан верил, что древние воины могут почтить созданный им механизм своим присутствием: в программе появлялась таинственная и непредсказуемая пустота, способная вместить дух.

Второе добавление было в этом отношении еще важнее.

Сасаки-сан вставил в программу несколько блоков с мантрами буддийской секты