Ты нас променял - Крис Гофман

не говорила важных слов, он часто просил внимания, а я отмахивалась. Казалось, ну зачем слова? Ведь все и так понятно. А теперь…

Нашлась та, кто не скупилась на эмоции, наверняка она демонстрировала свои чувства, страсть и вытворяла Бог весть знает что в постели, чтобы увлечь его, зацепить. Ведь так поступают любовницы? Додают нашим мужьям там, где мы оставляем пробелы.

Так горько, и даже слезы, которые потоком катятся из глаз, не дают облегчения.

Как жить? Как собрать себя по кускам обратно? Принять тот факт, что мой муж увлечен другой женщиной, возможно, даже любит ее? И вообще — не МОЙ он уже.

Его предательство разрушает меня, но, сука любовь не желает утихать. Наоборот, сейчас я еще больше нуждаюсь в руках Платона, его словах, что все будет хорошо, что Полина — это хрень, которая случилась ошибочно. Глупо так. Хочется верить, что я для него хоть что-то значу.

Хочется. Но не получается.

Платона словно силой вырвали из рук, а я стою и не понимаю, что мне делать. Кричать, чтобы вернули, ведь он мой? Но… кому кричать? И кого просить?

Думаю, что Полина специально забеременела, чтобы получить на руки козырь. Она видела отношение Плата к дочери и сделала хорошую ставку на ребенка.

В номер кто-то стучит, я открываю дверь и вижу миловидного парня лет двадцати пяти, сервированный столик и огромный букет орхидей.

— Я ничего не заказывала, вы явно перепутали, — произношу с легким раздражением.

— Нет, заказ был оформлен и оплачен для люкса, вашим супругом.

— Спасибо, но ничего не нужно, — даю ясно понять, что мне не до еды и цветов.

— И куда это? — растерянно смотрит на меня парень.

— Ладно, проходите.

Через пять минут он оставляет меня с едой, цветами и запиской от Платона.

«Я ни о чем тебя не прошу, просто поешь, знаю, что когда ты волнуешься — это проблема»

Закрываю послание и снова начинаю плакать.

Он прав, если я нервничаю, могу и день, и два, и даже три ничего не есть. Потом чувствую себя еще хуже, морально и физически истощенной. Его забота мне приятна, как и любимые цветы. Но что это сейчас решает? Ничего.

Я знаю, что он заботлив. Знаю, что умеет быть тем, о ком грезят женщины. А толку? Если Платон мне изменил. Если он полюбил другую и предал нашу семью?

Равнодушно смотрю на еду, которую в иное время съела бы с удовольствием, перед глазами все, что я люблю, но сейчас встанет комом в горле из-за нервов.

Ничего не хочу. Вообще. Просто лечь, закрыться с головой одеялом и рыдать.

Мои мысли прерывает звонок.

Римма.

Отлично, только эта еще не поиздевалась. Наверное, празднует освобождение любимого сына из лап кассирши, которой я никогда и не была.

Поднимаю трубку и вежливо здороваюсь:

— Добрый день, Римма Васильевна.

— Здравствуй, Злата. Я знаю, что у вас с Платоном трудности, хотела бы поговорить, — произносит слишком добродушным голосом.

— О чем? Все получилось так, как вы мечтали. И да, вы оказались правы. Таких как я у Плата полно, и он вертит всех с удовольствием на своем члене, — цитирую ее слова, сказанные мне перед тем, как шарахнула пепельницей.

— Успокойся и выдыхай, жизнь прожить не так уж и просто, все бывает, ты должна собраться и сделать так, чтобы ребенок рос в семье, с папой и мамой. Вы любите друг друга с Платоном. Не позволяйте третьесортной няньке разрушить брак. Не повторяй моих ошибок молодости.

Глава 28. Полина

Настоящее

Слов я на ветер не бросаю, и следующим утром, договорившись накануне с самым скандальным журналистом в городе о встрече, тороплюсь на интервью. Не желает Платон по-хорошему, будет по-плохому. Понимаю, что поведав Семену Пашкову всю «правду» я разозлю своего любовника, но цель оправдывает средства, мне нужно чтобы благоверная жена его возненавидела, собрала свои вещички и проследовала к выходу.

Злата не сможет спокойно читать о том, чем я с превеликим удовольствием поделюсь с людьми. Ее сожрет гнев и презрение к любимому мужчине, размажет по реальности бытия и переломает пополам. Хочу для нее боли. Реки отчаяния и безнадеги.

Пресса будет смаковать подробности того, как мы кувыркались с Платоном в их со Златой постели, и пусть это ложь, но пару интересных и пикантных фишек я вывалю. Приукрасить не грех, а эффект будет как от взрыва бомбы.

Интереснее ведь звучит, что мы спали три года, Плат признавался мне в любви и мечтал о совместном ребенке. Поделюсь, что дарил шубы и драгоценности, таскал огромные веники цветов. Это все отлично работает. Выставлять себя использованной половой тряпкой не стану, люди любят жертв. Лучше всплакну. А еще общество любит кого-то клеймить и жалеть женщин, так что Платон по умолчанию попал, да его загнобят домохозяйки, разнесут в пух и прах репутацию семьянина.

Нарядившись в новый брючный костюм цвета лайма, я вызываю такси и спускаюсь. Краем глаза замечаю, что у подъезда припаркован огромный черный джип, а около него стоит и курит амбал с внешностью зэка. Становится неуютно.

— Полин, доброе утро, — смотрит в мою сторону.

Откуда он знает имя?

Может быть, Пашков прислал за мной своего человека? Чтобы я побыстрее добралась и поделилась скандальными фактами, — мелькает в голове. Хотя верится с трудом, слишком амбал неприветлив.

— Здравствуйте, — сухо отвечаю и оглядываюсь по сторонам, чертыхаясь, что такси так долго не едет.

— Подвезти? — показывает взглядом в сторону внедорожника.

— Нет. Я с незнакомыми людьми не езжу, — бурчу приглушенно.

Что ему от меня нужно? Стремно как-то.

— А мы познакомимся, — резко подскакивает и хватает за руку.

— Больной? Не трогай меня! Я сейчас кричать буду, — начинаю сопротивляться.

— Ори, кто ж тебе мешает, разрабатывай легкие, — цепкими пальцами впивается в талию и пихает в машину. Достает какие-то грязные веревки и связывает за спиной руки. Сил у