DARKER: Бесы и черти - Екатерина Белугина

Серов, но ему не ответили – все были заняты делом. Недолго думая, он схватил за грудки первого попавшегося «муравья», тряхнул как следует, спросил: – Вы чё исполняете?

– Михал Дмитрич, все строго по сценарию…

– Какому сценарию?

– Владимир с утра прислал, помреж всем раздала…

– Как прислал, он же… Так, где эта помрешь?

«Муравей» указал усиками в сторону кошмарной башни. С досадой зарычав, Серов шагнул внутрь. Хотя башня снаружи упиралась в потолок павильона, внутри лестницы вели вниз; судя по количеству пролетов – в самые земные недра.

«Они яму в бетоне выкопали?» – подумал Серов и начал спускаться. Лестница пронизывала здание без всякой логики, проходя насквозь через перекошенные кабинеты и пыльные архивы. В одном он заметил Надежду Горбаш – пожилая женщина, едва не плача, стыдливо сжимала ноги, а статист в «зеленке» сосредоточенно ковырялся у нее под платьем. Не желая вглядываться в мерзкую сцену – их дело, – Серов зашагал ниже. К запаху разогретой пыли прибавилась вонь зассанных матрасов. Лестница шла через длинный коридор с множеством дверей. Серов шел и не верил глазам: за каждой находилось по палате, где на панцирных кроватях по двое, по трое лежали обнаженные дети, обмороженные, обожженные. Один, синелицый, с затянутым намертво пионерским галстуком, открыл мучнистые глаза и указал пальцем на Серова. Тот взвизгнул и ускорил шаг. Едва не ссыпавшись на очередном пролете, он встретил помрежа: та стояла на коленях перед чучелом сома и истово крестилась.

– Помреж! Какого хера происходит?!

Та не ответила. Под ногами ее валялись листы, покрытые «абырвалгом» с планшета Вовчика. Серов вчитывался в строчки без слов, последовательности, смысла и, холодея, понимал: все действительно идет строго по сценарию. Звонко клацнула хлопушка.

– Сцена последняя, дубль последний!

Раздался негромкий стук в окно. Подняв взгляд, Серов узнал то самое «привидение», про которое спрашивали на лекции; то самое, которое он сам добавлять в «ЖУРЩ» не собирался. Вот что имела в виду Надежда Олеговна, говоря «там мама»…

Утопленница ударила ногой по стеклу. Еще раз. И еще. Зазмеилась трещина. Сморщенная пятка выбила стекло, и на площадку хлынули темные холодные воды. Сперва смыло помрежа, приложило головой об угол шкафа. Потом в воду с громким шлепком свалился сом и радостно закружил на месте. Следом поток снес и Серова. Он ухватился за треногу камеры, но ту унесло вместе с ним. Непостижимым образом камера продолжала работать. Поток пробил его телом перила лестницы и понес с водопадом в черную бездну бесконечно уходящего вниз ЖУРЩа. Серов проплыл мимо устроившегося на краю лестницы Рыбака. На удочку ему попался Леша-Тишин, повис на леске, и теперь крючок разрывал ему щеку надвое.

– Клев-то, клев-то какой! – хохотал он.

Облепившие стены статисты в «зеленке» жадно работали жвалами, подобно жучкам-мертвоедам, пока Серов в обнимку с треногой падал в бездну. Пронзило понимание: они не воскресили «ЖУРЩ», а лишь надругались над трупом, вымазались по самые локти. То, что они принимали за признаки жизни, оказалось экспульсией трупных газов и шевелением немыслимо-гигантских червей, которые прямо сейчас пожирали осыпающиеся декорации. Серов до боли зажмурил глаза, ведь четко знал, что дальше по сценарию: наезд камеры в пасть сома.

Газета «Советская культура». 11 января 1976

27 ноября 1976 года на 48-м году жизни после продолжительной болезни прямо на съемочной площадке скончался выдающийся советский режиссер Олег Борисович Горбаш, внесший значительный вклад в отечественное киноискусство. Коллеги вспоминают его как трудолюбивого и приверженного советским идеалам человека.

Прощание с Олегом Борисовичем пройдет 30 ноября в ЦДК в 16:00.

2019

Последняя смена прошла как в тумане, и Серов почти не помнил, чем кончились съемки. Осталось тягостное ощущение выхолощенности, будто его проглотил, переварил и высрал дохлый сом. Тарелку склеили, но осколков как будто получилось больше. На «шапку» никто не остался. По завершении съемок у Серова не было сил ни радоваться, ни праздновать. Распорядившись подготовить материал для отправки Куньину, он поехал домой.

Стоило зайти в подъезд, как свет погас. Серов выглянул в окно лестничной площадки – темно, как на дне океана, даже новостроек напротив не видно. Похоже, отключило весь район. Он все равно из чистого упрямства ткнул в кнопку вызова лифта – безрезультатно. Вздохнув, Серов включил на телефоне фонарик, взялся покрепче за перила и начал спуск на свой восьмой этаж.

Из обзора Романа Волошина

…и снова «Фонд кино» помог кому-то освоить бюджет. Как и ожидалось, «ЖУРЩ» Серова – очередной бездушный кадавр, который явно сам стремится обратно в могилу, а цифровой Лефанов будет сниться мне в кошмарах. О продакт-плейсменте даже и говорить не хочу: все эти Сбербанки и «Билайны» в советских декорациях смотрятся трупными пятнами на теле фильма. Единственное, что в ремейке удалось воспроизвести близким по духу, – это такой же слащавый и фальшивый хеппи-энд, как и в оригинале. Разве что вместо улыбчивых пионеров здесь в кадре кривляются детишки инвесторов. И Тишину зачем-то пол-лица забинтовали… В общем, то, что сделал коллектив нового «ЖУРЩ», – настоящий грех против искусства. Неудивительно, что сценарист постеснялся упоминать свое имя в титрах: все причастные изгваздались в этой гнили по самые локти. К Надежде Горбаш, конечно же, у меня никаких претензий нет – у человека диагностирована прогрессирующая деменция, и она вообще вряд ли осознавала, в каком снимается дерьме. При этом провал в прокате ничего не даст: деньги выделены на безвозвратной основе при поддержке Минкульта, так что бракоделам продолжат выдавать средства, а значит, «Гараж 2», «Вокзал для двоих 2» и прочая буттгеррайтовщина неизбежны. Подытожим. О мертвых принято говорить либо хорошо, либо никак. Недавно в новостях сообщили, что режиссер Михаил Серов вскоре после завершения съемок неудачно упал на темной лестнице и погиб. Я соболезную его близким и понимаю, что за такие слова, наверное, попаду в ад для кинокритиков, но, по крайней мере, новый «ЖУРЩ» был его последним фильмом, а это не может не радовать.

Бес № 4

Дмитрий Лазарев

Нули и единицы

Глазго, Шотландия

Энди Ричер валялся на диване в гостиной и наблюдал за пауком, угнездившимся в углу под потолком. Обычно такое соседство не раздражало Энди – он вырос на ферме, где пауков была тьма-тьмущая. Покойная тетушка всегда говорила, что домашние пауки самые полезные насекомые, потому что они естественные враги комаров и мошек, так что Энди никогда не убивал их и не разрушал тенет. Но сегодня с пауком было что-то не то.

Энди разобрался с домашними делами, зацепил в холодильнике баночку «Гиннесса» и устроился перед