Порядочный хаосит - Киная Форми

Ведьмак решил последовать моему примеру? Я обернулся и увидел завёрнутого в шкуру Золто, стоящего на четвереньках. Куда искуснее завёрнутого в шкуру, чем я, должен признаться.

Затем грюкнуло что-то железное. Баран встрепенулся и застучал иглами. Я увидел, что Золто тащит копьё. Мой-то кол остался ещё на месте злополучной встречи с рыкташем.

— Бееее! Зачееем тебббеее копьёеее, — заблеял я осуждающе. — Ббброось беее копьеее!

— Нееет, — отблеивался Золто, — неее бброоошу ббеее!

— Ббееестрееее, бееегооооом! — я почетверенькал ему навстречу.

Перехватив у него наконечник копья одной рукой, я запихал его под свой пояс — то есть, верёвку, которой держались на мне шкуры. Баран нерешительно переступил ногами.

— Беееее! Тааак жеее!

Но Золто уже понимал, что делать. Он прицепил рукоять копья со своей стороны к своим шкурам, и мы поползли вперёд, стараясь сохранять расстояние.

Ну как же беесит!

Мы ползли и ползли. Колени и локти протестовали против такого обращения. Пару раз падало копьё, но баран, очевидно, не придавал этому звуку значения.

— Слушай, Золто, — прошептал ему я, разворачиваясь. — Баран своё поле целиком стережёт?

— Чего?

— Ну, он что сейчас делать будет? Вернётся на место, где спал?

— А откуда мне знать-то? — огрызнулся Золто и заорал мне почти в самое ухо: — Бееееее!

Я отцепил копьё, отдал его Золто и встал. Баран нас преследовать не пытался. Я довольно улыбнулся:

— В общем, Золто, мы угодили в Норы. Тут нужно логическое мышление и образование. Слушай меня. Если я скажу бежать — побежишь. Скажу лежать — ляжешь. Скажу — в шкуры завернуться и бараном блеять — в шкуру завернёшься и бараном заблеешь.

Неблагодарный Золто попытался пнуть меня ногой, но запутался в шкурах.

Отвязавшись от мертвого барана, я здорово приободрился. Золто широко улыбался — вместе со сверкающими глазами это выглядело несколько безумно.

— Ройт, — я и не предполагал за ним таких дружелюбных интонаций: — мы — молодцы!

— Все в порядке? — я не удержался от ехидства.

— Нет, — он вздрогнул, и прикрыл лицо ладонью. — Мы надышались.

Я недоумённо взглянул на него.

— Стоячим ветром надышались, Ройт! — Золто говорил, вроде, серьезно, но улыбка так и не пропадала с лица. — Норщики в масках специальных ходят, чтобы не дышать им! Не дыши, Ройт!

Я послушно перестал дышать. В голове, действительно, звенело. Впрочем, долго не дышать не получалось.

— И что теперь? Мы умрём? — спросил я Золто, зажимая нос.

— Неа, просто запьянеем от ветра, — гыгыкнул он. — Сильно.

Я облегчённо вздохнул.

— Да может потому норщики и мрут, что в масках ходят! Смотри, как мы лихо барана прошли, — ещё раз восхитился я.

Золто гыгыкнул. Славный парень этот Золто! С ним нигде не пропадёшь!

Хихикая и толкая друг друга под ребра, мы преодолели очередного «монстра» — вереницу упорядченных змей. Покрытые каменистыми наростами, пылью и другим мусором, они тащились по коридору нам навстречу. Мы с Золто прыгали между ними, во всю глотку распевая похабную песенку, которой научил меня ведьмачий сын.

— Мудрецы и молодцы не нашли свои трусцы! — победно выкрикнул я, приземляясь.

Сразу десяток змей остались позади. Я обернулся на Золто. Тот фыркнул и, хохоча, сделал кувырок в воздухе. Только чудом устояв на ногах, он сделал театральный поклон до земли.

К огромной улитке мы подошли уже пошатываясь. Ребра и живот ныли от беспрерывного смеха. Казалось, сил на большее веселье уже не осталось, но при виде очередной твари нас скрутило в новом приступе. Какая-то часть моего сознания настойчиво пыталась пробиться ко мне, я видел, что и Золто периодически стискивает голову ладонями, будто пытался то ли собрать ее воедино, то ли выдавить из нее что-то. Мне хотелось ему сказать, чтобы прекращал, потому что он очень умный, ловкий, храбрый ведьмачий сын. Как и я.

Славная улитка! Она захотела нас покатать. Золто уверял, что может с ней объясняться — я в который раз удивился его могущественным способностям. Игра с улиткой была очень проста: надо было держаться за панцирь, и не трогать её тело, потому что иначе ей будет щекотно. Или мы обожжёмся. Уже не помню. Мы оседлали её, и скользили по коридору, как на лодке. Я спел Золто баркаролу «Влюблённый рыбак». Кажется, дважды.

К сожалению, вскоре улитка отказалась нас вести дальше, и мы, послав ей воздушные поцелуи, отправились вперёд, к новым приключениям. Шестиугольный коридор — самое разумное, что может быть в мире! Вернусь домой — переделаю все коридоры на шестиугольные.

Вскоре коридор привёл нас в довольно просторную залу — также шестиугольную, в каждой стене которой темнел проём другого тоннеля. Я встал посередине, воздел руки в восхищении и застыл, наслаждаясь красотой симметрии. Золто нежно гладил тёмный гладкий камень. В спокойном, наполненном дружелюбием и взаимопониманием молчании, прошло несколько минут.

— Норщики стену попортили, — жалобный голос Золто разрушил красоту момента.

— А? — посмотрел я на него.

— Отметок понаставили. Куда идти, какой где коридор… — он похлопал ладонью по зарубкам. — Зачем это всё?

Золто трагически изломил брови и горестно вздохнул.

Действительно, зачем поганить стену? Я издал нервный смешок, затем устало опустился на пол. Потёр лицо руками, оглядел залу. Сияние её симметрии, так радовавшее меня только что, уходило, оставляя только мрачные безликие стены. Вокруг совсем не было ни красоты, ни силы. Только склочный и трусливый ведьмачий сын.

— Золто, — сказал я, — признаюсь честно, я не в таком восторге от тебя, как только что утверждал.

— Взаимно, — безэмоционально отозвался Золто. — Это всё потому, что мы надышались. Поразительно, что мы еще живы.

— Я думаю, — резонно заметил я, оценивая наше положение: — что лучше бы нам было умереть, пока мы были не в себе. Так испытали бы меньше боли и разочарования перед гибелью. Теперь, очевидно, нас ждет смерть от голода и жажды, потому что я лучше умру здесь, чем пойду в очередной коридор, где лишусь рассудка.

— Мне страшно умирать, — противно заскулил Золто. — Почему все так ужасно?

— Мерзкий ты тип, — спокойно заметил я. — Ноешь, жалуешься, боишься смерти. Жадный, опять же. Алого из тебя не выйдет. Алый обретает право крови через смерть — это априорная максима.

Золто молчал, только шмыгал носом все громче.

— Я, впрочем, тоже ничего особенного из себя не представляю, — справедливости ради добавил я. — Обычный взбалмошный сын богатых родителей. Бесполезный пустоцвет. Пустобрёх. Фанфарон. Выпендрёжник. Всё хорошее, что во мне есть — есть в любом Алом. Всё дрянное — моё собственное достижение. Собственно говоря, меня поэтому и выгнали из города. Своим я не нужен.

— Я тоже своим не нужен, — трагическим голосом отозвался Золто. — Отцу не нужен, сестре