Под покровом тайны - Юна-Мари Паркер

На следующее утро Джесика проснулась, ощутив холод и ломоту во всем теле – пуховое одеяло сползло на сторону Эндрю. Бледные лучи рассвета уже проникли сквозь шторы, и за окном было слышно щебетание лондонских птиц, соперничающих с их загородными сородичами в громкости пения. Джесика молча встала с постели, чувствуя, что должна поскорее уйти в «Ройал-Вестминстер» и снова погрузиться в рабочую атмосферу, пока Эндрю не проснулся и ее вчерашняя решимость не пропала. Она знала, что не в состоянии высказать правду ему в лицо, но и лгать дальше было невыносимо.

Надев темно-синее платье и туфли на высоких каблуках, она немного подкрасилась, расчесала волосы, оставив их распущенными, затем тихо вышла, стараясь не разбудить Эндрю. Позавтракать можно и в отеле. Хотя бы раз она побалует себя всем, что есть в их меню: грейпфрут, яйца, бекон, рогалики, тосты с джемом и кофе. Не каждый день она могла позволить себе такое и потому решила: это будет наградой за то, что она пришла на работу на два часа раньше всех. Однако в душе Джесика знала, что это «еда во успокоение», потому что она была очень взволнована.

Когда она подъехала к отелю, казалось, там все еще дремало: шторы на окнах были задернуты и огни погашены, – однако она знала, что рабочий день уже начался. Большая часть персонала находилась в отеле. Горничные забирали из прачечной чистое белье, которое еще было теплым и пахло свежестью. У заднего входа энергично разгружали продукты, заказанные шеф-поваром на сегодняшний день. Рыба из Северной Атлантики, судя по твердым тушкам и выпученным глазам, была свежей. Если глаза были впалыми, ее отправляли назад, так как она уже не отвечала нужному качеству. Как из рога изобилия появлялись лучшие продукты со всего света: нефелиум – из Китая, вишня – из Калифорнии, грибы оноки – из Японии и спелые авокадо – из Испании. Холодильники начали наполняться самыми экзотическими фруктами и овощами. Трюфели из Франции от короля трюфелей мистера Пебе, шоколад из дома Годива, воздушная кукуруза из Таиланда и миниатюрные бананы с Ямайки. Коробки распаковывали, чтобы проверить вес и качество. Лучшая говядина из Эршира в Шотландии и сочная ягнятина из Новой Зеландии тут же закладывались в холодильные камеры. Устрицы и улитки, оленина и курятина, спелые абрикосы и дикая земляника в таком изобилии заполнили помещение, что в воздухе стоял резкий запах от смешения ароматов.

Постепенно прибывали уборщицы, официанты, цветочницы и люди из технического обслуживания: отель медленно, но верно просыпался, чтобы начать новый длинный трудовой день. Вскоре гостям понесут подносы с завтраком в их комнаты – вместе с букетиками цветов в маленьких лиможских вазочках и ежедневными газетами. Отдел регистрации будет занят обслуживанием приезжающих и отъезжающих гостей, и по мере наступления утра столы в ресторане накроют для ленча, бары пополнят напитками и продуктами, а внизу, в погребах, старший официант, ведающий винами, будет проверять запасы из 250 тысяч бутылок отборных красных вин и 80 тысяч бутылок коллекционных белых вин, которых потому меньше, что белые вина реже пользуются спросом, чем красные.

Направляясь в свой офис, Джесика почувствовала огромную гордость за свой отель Он воплощал собой настоящее изящество и совершенство и оправдывал репутацию самого лучшего отеля Лондона. От его мраморного вестибюля до плавательного бассейна в пентхаусе все было в полном порядке и сверкало чистотой, потому что весь персонал думал об одном, как достойно принять гостей и доставить им удовольствие.

К десяти часам Джесика почувствовала, что сделала столько, сколько обычно делала за весь рабочий день, – так выгодно было начинать работу пораньше. Когда зазвонил телефон, она быстро сняла трубку.

– Отдел бизнеса, – твердо сказала она.

– Это ты, Джесика? – послышался нерешительный голос.

– Мэдди! Рада слышать тебя. Как ты?

– У тебя такой суровый голос, что я не сразу узнала.

Джесика рассмеялась:

– Извини, я ожидала делового разговора. Что случилось? Ты приедешь в Лондон?

– Я улетаю в Штаты в начале следующей недели, потому что мне нечего здесь делать, пока не будет утверждено мое право на наследство, а это займет несколько месяцев. Я же ужасно хочу домой!

– Соскучилась по своему горячо любимому? – насмешливо сказала Джесика. – Ох уж эти женатики! Вы хуже любовников, которые проводят у нас уик-энд!

– Считай, что я не слышала твоего последнего замечания, мисс Маккен, – заявила Мэделин, притворившись обиженной. – Я собиралась пригласить тебя и Эндрю на мой последний уик-энд здесь, в поместье, потому что очень хотела увидеть тебя, но теперь сомневаюсь, заслуживаешь ли ты этого!

– Мэдди! Не будь свинкой! Мы с радостью приедем. Пожалуй, гораздо легче будет сообщить Эндрю о своей новой работе, когда они будут у Мэделин, подумала Джесика, положив трубку.

– Я собираюсь составить список вещей, которые в конечном счете хотела бы перевезти в Штаты, – сказала Мэделин Хантеру. – Вы не могли бы показать мне столовое серебро?

– С удовольствием, мадам, – сказал Хантер. Ему нравилась новая молодая хозяйка. Прошло всего несколько дней, но он и остальной персонал испытывали к ней огромную благодарность за то, что она решила оставить всех в Мил-тон-Мэноре по крайней мере еще на год, пока дом не будет продан. – Достать его из кладовой, мадам? Его так много, что большую часть серебра мы храним в надежном помещении в подвале.

– Это было бы прекрасно. – Мэделин улыбнулась дворецкому, надеясь, что новые жильцы, кем бы они ни были, захотят оставить его в доме.

Хантер был очень полезен ей с самого прибытия, а когда умер дед, связал ее сначала с адвокатом, затем с владельцем похоронного бюро и позаботился о стольких суетных деталях на похоронах сэра Джорджа. Она была очень благодарна ему. В Дженкинсе Мэделин не была так уверена. После неудачной попытки поговорить с ним в саду два дня назад, казалось, он избегал ее, оставляя срезанные для дома цветы на кухонном столе. И снова быстро уходил в сад, прежде чем она успевала заговорить с ним. Мэделин решила не расспрашивать его больше о Камилле. Прежде всего Джейк сам должен рассказать, что случилось, и она намеревалась обратиться к нему, как только вернется в Нью-Йорк.

Тем временем, вооруженная блокнотом и карандашом, Мэделин начала составлять опись имущества Милтон-Мэнора, чтобы определить, что продать вместе с домом, а что забрать в Штаты. Большую часть мебели она решила оставить, так как та была слишком громоздкой для их квартиры и не соответствовала современной светлой отделке. Однако вещи поменьше могли вполне сгодиться для их домика в заливе Ойстер-Бей, который Джейк отдал в ее и Карла распоряжение, после того как они поженились. Другое дело – картины. Мэделин, конечно, заберет их. Многие из них были датированы шестнадцатым веком и представляли собой портреты ее предков по линии Даримплов. Это были полотна, написанные в холодной манере и так непохожие на ее работы, но они, несомненно, представляли огромную ценность и большой исторический интерес. Тщательно переписывая их, Мэделин отмечала авторство: Гейнсборо, две картины Лелиса, Джошуа Рейнолдс и бесценные эскизы Иниго Джонса. Коллекция деда, подумала она, стоит по меньшей мере восемь миллионов долларов. Персидские ковры, дрезденский фарфор и прекрасные медные канделябры тоже вошли в ее список. Оставалось осмотреть только одну комнату в доме. Это была та самая гостиная. Мэделин избегала заходить в комнату «тысячи глаз» с того дня, как деда хватил удар, и до сих пор вздрагивала при мысли о ней. Событие так потрясло ее, что после этого она каждую ночь видела во сне лицо матери и эти насмешливые глаза, надвигающиеся на нее.