Мрачный Жнец (сборник) - Терри Пратчетт

Наконец он откинулся на спинку стула, вынул из глаза монокль и воззрился на девушку.

— Ты мертва, — сказал он.

Кели ждала. Она просто не могла придумать подходящего ответа. Фразе «Нет, я жива» не достает известного стиля, в то время как «Ты это серьезно?» кажется слишком легкомысленным.

— Я говорил тебе, что здесь пахнет чем-то серьезным?

— По-моему, да, — совершенно ровным тоном, взвешивая каждое слово, промолвила Кели.

— Я был прав.

— Ох.

— Исход может быть фатальным.

— Неужели есть что-то фатальнее собственной смерти?

— Я имел в виду не тебя.

— Ох.

— Понимаешь, похоже, нарушилось что-то очень фундаментальное. Ты мертва во всех смыслах, кроме, э-э, фактического. Карты думают, что ты умерла. Твоя линия жизни думает, что ты умерла. Все и вся думают, что ты мертва.

— Я так не думаю, — не вполне уверенно возразила Кели.

— Боюсь, твое мнение в расчет не принимается.

— Но люди могут видеть и слышать меня!

— Боюсь, первое, что узнаешь, поступая в Незримый Университет, это то, что люди не слишком обращают внимание на подобного рода мелочи. Для них важнее то, что говорит их собственное сознание.

— Ты хочешь сказать, люди не видят меня потому, что их сознание советует им не делать этого?

— Боюсь, что да. Это называется предопределение или нечто в том же духе. — Кувыркс удрученно взглянул на нее. — Я волшебник. Мы знаем толк в таких вещах.

— И если быть до конца точным, то это не первое, что узнаешь при поступлении, — добавил он. — Я хочу сказать, сначала узнаешь, где расположены уборные и все такое. Но после технической части это — первое обретаемое тобой знание.

— Но ведь ты видишь меня.

— А, это… Да. Волшебников специально обучают видеть то, что есть, и не видеть того, чего нет. Выполняешь специальные упражнения…

Кели забарабанила пальцами по столу — или, по крайней мере, предприняла попытку. Это оказалось нелегко. Она уставилась вниз, охваченная ужасом без имени и формы.

Кувыркс рванулся вперед и вытер стол рукавом.

— Простите, — пробормотал он, — вчера на ужин у меня были бутерброды с патокой.

— И что мне теперь делать?

— Ничего.

— Ничего?

— Ну, ты, безусловно, можешь стать весьма преуспевающей взломщицей… Прости. Это был дурной тон с моей стороны.

— Я так и подумала.

Кувыркс неловко похлопал ее по руке. Но Кели была слишком захвачена своими мыслями, чтобы заметить эту вопиющую фривольность.

— Понимаешь, все уже решено и подписано. История вся расписана от начала и до конца. Каковы факты в действительности — никого не волнует; история знай себе катит прямо по ним. Ты ничего не можешь изменить, поскольку изменения уже являются ее частью. Ты умерла. Это судьба. Тебе придется просто принять это.

Он улыбнулся извиняющейся улыбкой.

— Если ты взглянешь на это объективно, то увидишь, что тебе повезло гораздо больше, чем большинству мертвых людей, — сказал он. — Ты жива и можешь вдосталь насладиться своим… мм-м… необычным состоянием.

— С какой стати мне принимать это? Не я во всем виновата!

— Ты не понимаешь. История движется вперед. Ты больше не можешь принимать в ней участия. Для тебя больше нет в ней места. Лучше предоставить всему идти, как идет.

Он опять похлопал ее по руке. Она взглянула на него. Он убрал руку.

— Так что же, в таком случае, мне полагается делать? — поинтересовалась она. — Не есть, потому что пище не предназначено быть съеденной мной? Идти и жить в каком-нибудь склепе?

— Задача не из легких, не правда ли? — согласился Кувыркс. — Боюсь, такова твоя судьба. Если мир тебя не ощущает, значит, ты не существуешь. Я волшебник. Мы знаем…

— Не говори этого.

Кели встала.

Пять поколений назад один из ее предков, предводитель банды бродячих головорезов, устроил привал в нескольких милях от холма Сто Лат. Тогда он смотрел на спящий город с характерно решительным выражением на лице, которое расшифровывалось так:

«Это я сделаю. То, что ты родился в седле, вовсе не означает, что ты должен там же и сдохнуть».

Как ни странно, многие из его характерных черт передались, по прихоти наследственности, его пра-правнучке[3]. И именно им следовало приписать ее довольно специфический тип привлекательности. Никогда эти черты не проявлялись так ярко, как в данную минуту. Даже на Кувыркса ее лицо произвело впечатление. Когда дело доходило до решимости, ее челюстями можно было колоть орехи.

Тем же голосом, каким ее предок обращался перед боем к своим изнуренным, истекающим потом последователям[4], она произнесла:

— Нет. Нет, с этим я соглашаться не намерена. Я не собираюсь медленно растворяться, пока не превращусь в какой-то призрак. И ты поможешь мне, волшебник.

Подсознание Кувыркса распознало этот тон. В нем звучали струны, которые заставляли даже жучков-древоточцев становиться по стойке «смирно». Это было не высказывание мнения, но констатация факта: все будет именно так, и не иначе.

— Я, мадам? — пролепетал он дрожащим голосом. — Но право же, я просто не знаю, в чем может заключаться моя возможная…

Его сдернуло с кресла и выволокло на улицу. Полы его плаща развевались, как крылья. Кели, решительно выпятив подбородок, шагала по направлению к дворцу, таща за собой Кувыркса, точно упирающегося щенка на веревочке.

Именно с таким видом мамаши в прежние времена устремлялись в местную школу, когда их малыш являлся домой с подбитым глазом; это было неостановимо; это было как Ход Самого Времени.

— Что ты намерена делать? — стуча зубами, спросил Кувыркс, к ужасу своему осознавая, что воспротивиться он все равно не сможет.

— Это твой зведный час, волшебник.

— А-а… Хорошо, — слабо откликнулся он.

— Ты только что был назначен на должность Королевского Узнавателя.

— Ох… И что это влечет за собой?

— Будешь напоминать всем, что я жива. За это тебя трижды в день будут плотно кормить и стирать твое белье. Ну-ка, пошевеливайся.

— Королевского, говоришь?

— Ты же волшебник. Думаю, кое о чем ты мог бы догадаться с первого взгляда, — отрезала принцесса.

* * *

— КОЕ О ЧЕМ? — переспросил Смерть.

(Это был кинематографический прием, перенесенный в печатное произведение. Смерть обращался не к принцессе. Фактически, он находился в своем кабинете и беседовал с Мором. Но это было очень впечатляюще, не правда ли? Это называется или быстрый наплыв, или взаимопересечение/приближение.

Или еще как-то. Индустрия, в которой камеры плавают и пересекаются, может назвать это как угодно).

— И О ЧЕМ ЖЕ? — добавил он, накручивая обрезок черного шелка на грозного вида крючок в закрепленных на столе тисочках.

Мор заколебался. Преимущественно из-за владевших им страха и замешательства, но также и потому, что вид призрака в капюшоне, мирно нанизывающего на крючки