Моя няня - Анна Романова

твердило ей, что сдаваться нельзя.

– Нет! – прикрикнула она так, что даже оглянулось несколько человек с соседнего столика.

Безотчётный страх пропал, но сердце колотилось как бешеное.

Игорь смотрел на неё, широко раскрыв глаза.

– Нет, – уже спокойнее повторила она. – Запомни это.

Часть IV. Перед шагом в бездну

Глава 1. Разговор с матерью

Чтобы отпроситься с работы пришлось приложить немало усилий. Шеф упирался как мог, находя

всё новые и новые поводы, которые, по его мнению, должны были повлиять на Виолетту и

оставить на работе.

Несмотря на привередливый характер и случавшиеся заскоки, женщина обычно находила с ним

общий язык, да и сам Виктор Борисович по-человечески мог помочь и отпустить. Но сегодня

словно вожжа попала под хвост, и шеф изменился до неузнаваемости.

– Белянцева, ты меня в гроб вгонишь! – сообщил он, нервно перелистывая подшитые в папку

документы. Виолетта прекрасно видела, что шеф толком их даже не просматривает, так, лишь

краем глаза, чтобы было убедительно. А может и вовсе чувствовал, что не знает, что делать, и

папка в руках служила своеобразным отвлечением, не давая сорваться полностью.

– Виктор Борисович, – начала уже закипать и сама Виолетта. – Я у вас не так часто что-то прошу! К

тому же у меня на носу не увеселительная прогулка! Или вы считаете, что больница – это курорт?

У неё нет никого кроме меня.

Шеф сердито закрыл папку и схватил ещё одну, бросив на свою подчинённую недобрый взгляд,

однако прикусил язык. На некоторое время воцарилась тишина, он провёл пальцем по столбику

данных, будто что-то подсчитывал и боялся пропустить.

Виолетта терпеливо ждала, что он скажет. Где-то на краю сознания появилась мысль, что говорит

она не совсем правду, ведь был же ещё Белянцев Сергей Викторович – её родной отец. Но с

матерью он общался нечасто, и Виолетта совсем не была уверена, что он сумеет чем-то помочь.

Даже если захочет, у него просто может не получится. Больницы он, пожалуй, не любил ещё

больше, чем его дочь. Поэтому когда отец даже что-то хотел, но не мог заставить себя туда

отправиться – результат всегда был один. Нулевой.

– А что мне велишь с этими туристами делать? – буркнул шеф уже более примирительным тоном.

Виолетта поняла, что медленно, но верно добивается своего. Если начальник начинает задавать

вопросы, вместо утверждений, обычно озвученных криком, то появился проблеск надежды на

разрешение ситуации в свою пользу.

– Обсудить конструктивность проекта, – спокойно произнесла Виолетта, – более-менее с

финансовым положением я их ознакомила, пока вы были в командировке.

– Но ты же понимаешь, что всё равно разговор рано или поздно упрётся в деньги! – Виктор

Борисович встал, подхватил обе папки и принялся сосредоточенно запихивать на полку, где они

стояли ранее. По странному стечению обстоятельств вместе папки категорически не желали

становиться на место.

Виолетта встала и, подойдя к начальнику, отобрала сначала одну, быстро поставив её в

пустующую щель, и потом – вторую. Виктор Борисович махнул рукой и сел в кресло.

– Ладно, сколько тебе надо?

– Хотя бы дня три.

Виолетта понимала, что это может быть наглостью, но с другой стороны понятия не имела, каково

состояние матери, и насколько всё может затянуться.

– Что-о-о? – возмутился он, но потом сделал шумный вдох, словно призывая себя к спокойствию. –

Ладно, Белянцева. Если к тому времени, когда ты вернёшься, меня не останется в живых, то знай,

вся ответственность на тебе!

Виолетта оторопела от такого заявления:

– Это ещё почему?

Но Виктор Борисович явно уже не собирался вдаваться в подробности, взял ручку и размашисто

подписывал её заявление.

– Бумагу передай секретарю прямо сейчас. А то уедет, придётся тогда ждать до вечера. Давай,

бегом.

Виолетта быстро поблагодарила и покинула кабинет начальника, мысленно вспоминая бога и все

высшие силы, что ей удалось всё сделать так, как и планировала.

***

Когда Виолетта зашла в палату, то сердце гулко застучало и рухнуло куда-то вниз. Мать лежала на

кровати, выглядела измождено и почти кошмарно. Кожа на лице почти сливалась с белой

наволочкой, под глазами залегли круги, а взгляд заставлял немного ёжиться. Единственным ярким

пятном были красновато-коричневые волосы. Мать давно красилась только в такой цвет, не желая

уступать седине.

Увидев Виолетту, она улыбнулась, в уголках глаз залегли морщинки-лучики.

– Не стой же, подходи.

Виолетта отбросила в сторону неуверенность и быстро пошла в ее сторону. Насколько она могла

судить по тону, мать чувствовала себя не так уж и плохо, что, безусловно, было огромным

облегчением. Камень с души, может, и не сняло, но основательно его раскачало.

Виолетта присела на стоявшую рядом табуретку и погладила мать по руке.

– Как ты себя чувствуешь?

Та чуть пожала плечами и почему-то бросила быстрый взгляд на вошедшую медсестру. Там

положила на прикроватную тумбочку две таблетки и стакан воды.

– Примите это сейчас.

Виолетта и мать синхронно кивнули, но, заметив это, тихо рассмеялись. Когда медсестра покинула

палату, мать скривилась:

– Выкрутимся. Сейчас пока ничего сказать не могу. Но тут обещали быстро поставить на ноги. Всё

бы ничего, но кормят отвратительно.

– Не переживай, я тебе буду носить, – быстро вставила Виолетта. Денег она жалеть не собиралась,

к тому же всё равно нужно будут лекарства. Так что захватить еду будет не так уже тяжело.

– Да, да, – вдруг нетерпеливо перебила мать, словно хотела сказать что-то важное, но тут же

замолкла.

Виолетта насторожилась. Ей очень хотелось спросить про Игоря, но в то же время она понимала,

что мать нельзя заставлять волноваться лишний раз. Бывшая пассия могла легко прибегнуть ко

лжи, чтобы произвести нужное впечатление.

– Мам, – тихо произнесла она. – Ты хоть скажи, о чём вы говорили с тётей Алей, что тебя так

прихватило? Или же до этого перенервничала?

Мать на минуту задумалась, потом снова пожала плечами, только из-за слабости жест получался

крайне неубедительным.

– Да что я тебе могу сказать, если сама не знаю. Говорили о всяком, по большей части о ерунде,

потом о её детках. Вон, дочка замуж вышла и уехала с супругом в Новосибирск, теперь и Алю к

себе зовут.

Виолетта услышала в голосе явный укор, мол, нормальные люди семьи заводят, а тебе всё не так.

Раньше Виолетта обижалась, а сейчас… сейчас просто уже приходилось глотать, как горькую

пилюлю.