Человек из очереди. Шиллинг на свечи - Джозефина Тэй

— Что толку? — вдруг проговорил он. — Ничего из этого не получится. Как я смогу сесть на прямой поезд, следующий из Лондона, и избежать встречи с полицией и допроса?

— Никак не сможете, если будете один. Другое дело — со мной. Поглядите-ка на меня: неужели я похожа на женщину, которая согласится помочь кому-то удрать от правосудия?

Несколько мгновений мужчина, стоя в дверном проеме, смотрел на нее оценивающим взглядом, и потом губы его тронула сардоническая улыбка:

— Вот уж действительно — воплощенная добропорядочность!

Он коротко и невесело рассмеялся и с этого момента уже не возражал. Через десять минут они были готовы.

— Деньги у вас есть? — спросила она.

— Есть, — отозвался он. — Целая куча. — И, опережая готовый вырваться у нее вопрос, торопливо добавил: — Нет, не те. Мои собственные.

Она перекинула через руку плед и еще одно пальто, объяснив:

— Главное, чтобы никто не подумал, что вы уезжаете второпях. Все должно выглядеть так, будто вы отправляетесь в долгое путешествие и вам дела нет до того, кто и что об этом думает.

Он нес чемодан и сумку со всем необходимым для гольфа. Все должно было выглядеть по-настоящему. Это был чистый блеф, а, как известно, чем больше блефуешь, тем больше надежды, что дело выгорит. Когда они вышли из дома в туманную вечернюю мглу, она сказала:

— Дойдем до Брикстон-Хай-стрит и там сядем на автобус или поймаем такси.

Однако такси попалось им почти сразу. Оно вынырнуло из темноты прежде, чем они дошли до главной магистрали. Пока шофер укладывал их багаж, женщина сказала, куда им нужно.

— Ого! Это влетит вам в копеечку, леди! — заметил шофер.

— Да что уж там считать, — отозвалась она. — Не так уж часто приходится сыночка на каникулы отправлять!

— Ну и правильно! — добродушно пропыхтел водитель. — Шикуй, пока можешь, а потом и попоститься не грех. Это по-нашему!

Она влезла вслед за мужчиной, машина перестала тарахтеть и заскользила вперед.

— Будь я и в самом деле вашим сыном, вы вряд ли могли бы сделать для меня больше, чем делаете сейчас, — после недолгого молчания произнес он.

— И слава Господу, что ты мне не сын! — откликнулась женщина.

И снова в машине стало тихо.

— Как вас зовут? — вдруг спросила она.

— Джордж Лоу, — чуть помедлив, ответил он.

— Правильно. Только в следующий раз отвечайте без запинки. Завтра в десять утра в Уеверли пересядете на поезд, который идет дальше на север, в Инвернесс. Там придется заночевать. Я тут записала, что вам делать дальше.

— Похоже, вы уверены, что на Кингз-Кросс все пройдет гладко.

— Нет, не уверена. В полиции не дураки сидят, да и этот человек из Скотленд-Ярда и вполовину не поверил тому, что я ему наговорила. Как бы там ни было, свою бумажку я вам передам, только когда поезд уже тронется.

— Жаль, у меня нет при себе револьвера.

— И очень хорошо, что нет. Хватит. Уж и без того массу глупостей наделали.

— Да я бы и не стал его применять. Просто чувствовал бы себя уверенней.

— Ради Бога, Джерри, постарайтесь вести себя разумно и не валяйте дурака, а то все испортите.

Дальше они ехали не разговаривая — прямая и напряженная, как струна, женщина и забившийся в угол, почти невидимый в темноте мужчина. Так проехали они через всю восточную часть Лондона, мимо темнеющих парков к северу от Оксфорд-стрит, по Юстон-роуд. Левый поворот — и вот они уже у Кингз-Кросс. Решающий момент наступил.

— Рассчитайтесь за такси, а я пошла за билетом, — проговорила женщина.

Когда Ламонт расплачивался, тень от низко надвинутой шляпы целиком скрыла его лицо, поэтому таксист увидел всего лишь удаляющуюся спину пассажира. Тут же подоспел носильщик, и Ламонт совершенно невозмутимо отдал ему вещи. Теперь, когда пришло время действовать, он вдруг успокоился и перестал дергаться. Сейчас дело шло о жизни и смерти, и играть надлежало в полную силу. По одобрительному выражению на холодном лице вернувшейся от кассы женщины он понял, что она заметила происшедшую с ним перемену. Вместе они пошли вдоль поезда вслед за носильщиком, выбирая свободное угловое место у окна. Мужчина с пледом и сумкой для гольфа в сопровождении женщины, несущей еще одно пальто, — все вместе это выглядело вполне достоверно. Носильщик нырнул в очередной вагон и появился снова, говоря:

— Занял вам угловое место, сэр. Похоже, в вашем распоряжении будет вся скамейка. Сегодня народу мало.

Ламонт дал ему чаевые и осмотрелся. Место напротив было явно уже занято, хотя самого пассажира не было видно. Вместе с женщиной они, разговаривая, направились снова к выходу из вагона. Услышав за спиной чьи-то шаги, Ламонт громко спросил:

— Как ты думаешь, там у них есть где удить?

— Только в лохе, но там морская рыба, — ответила она и продолжала развивать эту тему, пока шаги не стали удаляться. Однако они не затихли вдали, а замерли где-то рядом. Осторожно повернув голову, Ламонт увидел в дверях своего купе человека, который разглядывал его багаж. И тут он вспомнил, увы, слишком поздно вспомнил: носильщик положил его чемодан так, что инициалы на нем были видны совершенно отчетливо, их мог прочитать любой — «Д. Л.», а не «Дж. Л.», как того требовало его новое имя. Он заметил, что человек собирается повернуть обратно к выходу, и торопливо шепнул:

— Говорите о чем-нибудь!

— Правда, есть еще карьер, — произнесла женщина, — где можно ловить рыбешку, которую у нас там называют «билан». Она длиной не больше трех дюймов.

— Ладно, так и быть: пришлю тебе билана, — отозвался он со смехом. Женщина взглянула на него с видимым одобрением.

— Извините, сэр, ваша фамилия не Лорример? — раздался за его спиной голос.

— Нет, Лоу, — ответил Ламонт, поворачиваясь лицом к подошедшему.

— О, извините, пожалуйста. Это ваши вещи вон в том купе?

— Да, мои.

— Еще раз извините и спасибо. Я разыскиваю человека по фамилии Лорример и подумал, может, это его багаж. Холодноватая ночь для отъезжающих и провожающих.

— И не говорите! — откликнулась женщина. — Мой сын и так уже начал ворчать по поводу первого в своей жизни ночного путешествия в поезде. Ничего, пока до Эдинбурга доберется, еще наворчится вдоволь!

— Признаюсь, я и сам никогда не проводил целую ночь в поезде, — с улыбкой сказал человек. — Извините, что побеспокоил, — добавил он и двинулся дальше.

— Надо было не слушать тебя и взять еще один плед, Джордж, — сказала женщина, хотя человек уже не мог ее слышать.

— Да провались он вовсе, этот несчастный плед! — с горячностью воскликнул Ламонт, уже целиком