Часть 4. Современная поэзия - Коллектив авторов

будет,

Художник за ошибку не осудит,

Источник: "В поисках звезды заветной", 1988

XXXV. "Пронзительно кричит ночная птица..."

Пронзительно кричит ночная птица;

Холодный ветер громко в дверь стучится,

О стены бьется, в окнах рвёт бумагу,

Срывает с крыши с воем черепицу.

Вот-вот ворвется в дом он сгоряча...

Испуганная красная свеча

Все плачет без опоры и защиты.

Нагар все меньше пропускает света,

И застывают слезы в сталактиты.

Любимая, откликнись! Где ты?

Войди сюда походкою летучей,

Сними нагар, наросший черной тучей,

Прикрой ладонью фитилек раздетый.

Любимая, откликнись! Где ты?..

Источник: Вэнь И-до "Думы о хризантеме", 1973

XXXVI. "Я расскажу, пожалуй, и об этом..."

Я расскажу, пожалуй, и об этом.

Под музыку трещоток и свирелей,

Под звук то низких, то высоких трелей

Я головной платок с нее совлек

И яркую свечу во тьме зажег;

Шепнул пад ухом, шпильки вынимая:

"Желаешь ли ты знать меня, родная?"

О вы, кто станет слушать мой рассказ,

Заранее могу представить вас:

Я под улыбкой ваших лиц бесстрастною

Увижу зависть — тайную, прекрасную.

Источник: "В поисках звезды заветной", 1988

XXXVIII. "Когда ты днем пробудишься от сна..."

Когда ты днем пробудишься от сна,

Я вижу, что щека твоя красна.

На ней печать бамбуковой циновки.

Не цепь ли то богини сна, плутовки,

Сковавшая так крепко душу?

Щеку целую

И оковы рушу.

Источник: "В поисках звезды заветной", 1988

Загадка времени ("Как ход часов неумолим и скор!...")

Как ход часов неумолим и скор!

О страшный измерительный прибор,

Ты времени процеживаешь море!...

Расцвет, паденье?

Счастье или горе?

"Тик-так, тик-так... " —

я слышу звуки эти,

Но каково же ныне их значенье:

О прошлом говорят они расцвете

Или о будущем паденье?

Источник: Вэнь И-до "Думы о хризантеме", 1973

"Мертвая вода"

Мертвая вода ("Вот стоячее болото с жижей липкой...")

Вот стоячее болото с жижей липкой.

Не взволнует ветер воду рябью зыбкой,

Тошнотворный запах гнили не разгонит;

Все живое под собою топь хоронит!

Если бросить в эту жижу ржавой жести,

Хлама медного, — чтоб прел с трясиной вместе.

Если станет малахитом рухлядь эта,

Ржа на банках — нежным персиковым цветом,

Желтый жир, расплывшись пестрыми кругами,

Станет радужной, узорчатою тканью,

А микробы, что кишат здесь и ликуют,

Облака, зарю из ткани образуют,

Если мертвая вода вином забродит

И жемчужины сольются в хороводе, —

Вот тогда-то это смрадное болото,

Может быть, за красоту похвалит кто-то.

Но болото — есть болото. Это ясно.

Что гниет — уже не может быть прекрасным.

Здесь лишь мерзость — от поверхности до дна.

Что ж, посмотрим, что за мир создаст она

Апрель 1925 г.

Источник: "Антология китайской поэзии", Том 4, 1958

Не сетуй на меня! ("Не сетуй на меня! Что, собственно, произошло меж нами...")

Не сетуй на меня!

Что, собственно, произошло меж нами?

Пути людей — простых и с именами —

Сойдутся, разойдутся без огласки,

Как на воде стоячей листья ряски.

Былые встречи в памяти храня,

Не сетуй на меня!

Не спрашивай меня!

Ты видишь, как дрожат мои ресницы,

Слеза вот-вот готова с них скатиться.

Не будь теперь со мною так сурова,

Остерегись произнести хоть слово.

Вопросы лишние из головы гоня,

Не спрашивай меня!

Не беспокой меня!

Тепла в душе ни капли не осталось,

И сердце сжалось, в нем одна усталость.

На пепле не разжечь уже огня...

Не беспокой меня!

И не ищи меня!

Не смей желать со мною новой встречи,­

Нам отвечать друг другу, право, нечем;

Ни для тебя, ни для меня не тайна,

Что эта наша встреча так случайна!..

Расстанемся ж, друг друга не виня,

И не ищи меня!

Не замечай меня!

Запру я двери на замок отныне.

Считай, что я один в беде повинен,

Но ни во тьме, ни в ярком свете дня

Не замечай меня!

Источник: Вэнь И-до "Думы о хризантеме", 1973

Тихая ночь ("Свет лампы мягко освещает стены...")

Свет лампы мягко освещает стены

Солидны стулья, стол и гобелены.

Я к дружеской их близости привык.

Здесь аромат идет от старых книг,

И белизна, и контур чаши стройной,

Как добродетель женская, покойны.

Сопит младенец, ухвативший грудь,

И тут же ухитрился прикорнуть

Мой старший...

 Шепчет сердцу сон их сладкий,

Что мирно все вокруг, что все в порядке.

В таинственной, уютной тишине

Песнь умиления дрожит во мне,

Но — тут же превращается в проклятье.

Ночь, не отдамся я в твои объятья!

Спокойствие в четырехстенном мире

Не для меня: мой мир намного шире.

Когда и через стены мне слышны

Отчаянье, истошный вопль войны

Когда лишь по углам покой теснится

Ночь, как же сердцу моему не биться?!

О, если б только собственные чувства

Предметом были моего искусства,

Лишь ради них я раскрывал бы рот —

Пусть прах могильный этот рот забьет!

Пусть в черепе кроты найдут жилище,

Пусть станет плоть червям могильным пищей,

Когда стенных часов уютный бой

Вдруг для меня, довольного собой,

Своим вином, своим стихописаньем, —

Моих