Аромат счастья - Натали де Рамон

А вот вождь заболел. Мэтр Ордегри плакал как ребенок, когда тот трудно умирал у него на руках, не приходя в сознание. Ведь всего лишь вчера они оба мечтали, как с большой помпой отметят изгнание болезни из племени, а потом вдвоем отправятся в путь, который приведет их в золотой тайный храм Великого Солнца, где они принесут жертву в знак вечного братства белого человека и элгва.

К слезам белого брата шаман отнесся с пониманием и даже поделился своими мыслями о том, что теперь ему как собеседнику духов предстоят большие трудности с выборами нового вождя, так как покойный не успел назвать имя своего приемника. Сообщил также, что завтра на рассвете все племя понесет останки вождя в Долину Вечности, а когда они вернутся, шаман даже не предполагает, впрочем, они могут и не вернуться, все будет зависеть от воли нового вождя, имя которого шаману должны назвать духи.

— Возьми меня с собой в золотой храм Великого Солнца, — попросил шамана аптекарь. — Вождь обещал сводить меня туда, я же открыл ему тайну белых, чтобы мы смогли вылечить племя.

Но шаман отказался категорически, ссылаясь на то, что договор был не с ним, а с покойным вождем. Впрочем, вполне вероятно, что шаман просто не знал дороги. Ведь знаки и вехи, которые указывают и оберегают путь в золотой храм, умирающий вождь мог сообщить только непосредственно своему преемнику, которого он так и не успел назначить.

Глава 25, в которой мы молчали

Мы молчали. Шум далекого водопада словно приблизился. Так же громко шелестели крылья огромной ночной бабочки, залетевшей в дом. Она тяжело и неуклюже перепархивала от одной керосиновой лампы к другой, а потом облюбовала наконец самую большую посередине стола, присела на нее, как будто обняв огонь крыльями, и тут же упала на скатерть.

Мне вдруг сделалось ужасно жаль эту мохнатую дуру. Ее крылья еще трепетали и бились по столу, но было совершенно очевидно, что ей уже никогда не суждено вернуться в ночное небо. А ведь в те легендарные времена точно так же шумел водопад и точно такие же бабочки летели на огонь костров...

— Все-таки мне не верится, что шаман не знал дороги к золотому храму, — нарушил молчание насмешливый голос Мареги.

Какой же он несносный, подумала я. Игнасио, профессиональный историк, и то не позволяет себе подшучивать над семейным преданием. Даже в самых невероятных местах он тактично молчал и лишь улыбался мне одними глазами, когда мы невольно встречались взглядами.

Мсье Ордегри вздохнул, осторожно передвинул бабочку на бумажную тарелку, подошел к окну и выбросил ее наружу, очень быстро открыв и закрыв форточку. Мы все наблюдали за ним, словно в его действиях было что-то магическое.

— Священнослужитель не мог не знать дороги к храму, — повторил Марега.

— Священнослужитель — это жрец, но никак не шаман, — резко сказал Игнасио. — Разница между жрецом и шаманом примерно такая же, как между современным психоаналитиком и священником.

— Ты равняешь психоанализ и психиатрию с шаманством?! — вспылил Марега. — Хочешь сказать, что я, если психиатр, стало быть, шарлатан?

Мы все замерли от его неожиданного вывода и ярости.

— Какая муха его укусила? — испуганно прошептала Лауренсья. — Вроде культурный мужчина...

— Успокойся, Алекс, — сказал Игнасио.

— Я шарлатан? — не унимался культурный мужчина.

— Я вовсе не хотел обидеть твою профессию. Но если ты ставишь вопрос именно так, то посуди сам: разве одно исключает другое? Шарлатанов можно встретить даже среди...

— Среди историков их особенно много! — перебил Марега.

— Хорошо. — Игнасио миролюбиво кивнул. — Например, ненавистный тебе археолог Вонахью.

Марега стиснул зубы и сузил глаза от злости.

— Господа! — Я была вынуждена прикрикнуть на них. — Эту тему мы уже обсуждали. Она никому не интересна!

— Все равно не подеретесь, — со смешком добавила Лауренсья.

Марега тяжело дышал, Эньярош презрительно кривил губы. Тем не менее оба были неправдоподобно красивы!

— Пошли, я разведу вас по койкам. Берите лампы, — скомандовала Лауренсья. — Спокойной ночи, дед!

— Извините нас, мсье Ордегри, — виновато сказал Игнасио.

Все-таки Игнасио гораздо лучше, подумала я, деликатнее, а стало быть, умнее!

— Да, ужасно глупо получилось. — Марега тоже изобразил вину на лице и прижал к груди руки. — Простите, мсье Ордегри, сам не знаю, что на меня нашло.

— Сынок, аромат золота сводил с ума мужиков и покрепче. — Папаша Шарло грустно усмехнулся. — Потеряете голову, парни, сгинете, как Бонвояж и его команда.

Игнасио замер на месте.

— Так вам известно, что произошло с ними?

— Этого не знает никто, сынок. Ваш Бонвояж был здесь как раз в тот год, когда строился этот дом. Говорят, его люди переночевали в палатках вместе с рабочими, утром перебрались через реку и ушли. Больше их никто не видел.

— Но как же тогда дневник попал в архив? — спросила я.

— Значит, как-то попал, дочка. Ложись-ка лучше спать, мы с тобой все равно вряд ли это когда-нибудь узнаем.

***

Поднимаясь по лестнице с лампами в руках, мы выглядели как небольшая торжественная процессия в каком-нибудь фильме про старину. Хулио шел за Лауренсьей и Биллом, который свободной от лампы рукой обнимал красотку вовсе не за талию, а гораздо ниже. За ними следовали помирившиеся Игнасио и Марега, вполголоса обсуждая завтрашний день. Потом свою лампу несла я, замыкал шествие, естественно, Педро. Хозяин «замка» устраивался на диване в гостиной. Между прочим, никто и не заикнулся о том, чтобы убрать со стола.

— Не нравится мне все, сеньорита, — очень тихо и очень неожиданно высказал свое мнение Педро.

— Почему? — Я взглянула на него.

— Лучше бы увезти сеньориту в безопасное место.

— В Эдуар?

— Нет, сразу в Кайенну.

Вероятно, последние слова получились у Педро громче, чем он предполагал, потому что Марега обернулся и иронично спросил, не собирается ли Педро похитить сеньориту.

— Не ревнуй, Алекс, — в тон ему ответила я. — Если кто надумает меня похитить, ты узнаешь об этом первым.

— Почему он, а не я? — весело полюбопытничал Игнасио.

— Потому что...

Я хотела сказать, что все похитители в первую очередь нуждаются в услугах психиатра, но это могло бы выглядеть напоминанием о недавней ссоре и, что хуже всего, напоминанием о Гарри...

— Потому что сначала кто-нибудь похитит меня! — голосом кокетливой ведьмы провозгласила Лауренсья и расхохоталась не менее нежно. — Мальчики — налево, девочки — направо!

Я направилась к ближайшей комнате справа.

— Нет, подруга, эти апартаменты мои. Все слышали? — Она открыла дверь и, призывно облизнув губы, добавила: — Можно уже начинать похищать меня!