Неудачница - Агрипина Тумбочкина

Хватит, — резко оборвала я сама себя, сбрасывая оцепенение, — жена я или кто? Имею право!

Я отцепила руку от судорожно стиснутого перила, на негнущихся ногах подошла к двери кабинета и приоткрыла дверь.

То, что я увидела, заставило меня отшатнуться, с усилием подавив слезы обиды.

Никольский сидел в своем кресле, а на его коленях удобно расположилась девушка, ее руки по хозяйски обнимали шею моего мужа. Она смеялась, он рассеянно улыбался, перебирая пряди ее волос. На появившуюся меня они не обратили никакого внимания.

А я так и стояла пораженная, обманутая и растоптанная его предательством.

— Наигрался… — прошептала я, прикрывая дверь, и не оглядываясь, побрела вниз.

Здесь меня больше ничто не держало, он ясно дал понять, что я для него ничего не значу. Так вот она какая, для меня свобода?

Только не нужна она мне больше.

Я не заметила, как очутилась во дворе, лишь растерянное лицо Игоря подтвердило мое желание не оставаться здесь даже на секунду. Беспрепятственно вышла за ворота, направляясь в сторону дороги.

Чуть впереди на обочине дороги стоял темно-синий фургон, шли какие-то люди, а мне на все было плевать.

Побыстрее добраться до мамы, а уж там можно нареветься в свое удовольствие, позволяя горю выйти из сердца.

Вот дура! Почти поверила, что все может быть хорошо, расслабилась…как тут же получила подлый удар под дых.

Когда до поворота оставалось всего пару метров, меня схватили чьи-то руки, зажав ладонью рот, потащили в сторону фургона. Я не кричала, не сопротивлялась, да и не могла, а может, не хотела.

Странно, — лениво думала я, когда мне связывали руки, — то от чего меня так тщательно оберегал Никольский, случилось именно тогда, когда он решил…да откуда я знаю, что он решил!

От накатившей злости я дернулась, и впихивающий меня мужик решил помочь мне успокоиться, от души саданув мне чем-то тяжелым по затылку.

Очнулась я внутри фургона, лежа на железном полу, руки связанные за спиной затекли, запястья стянутые веревкой болели, а в голове поселилась упрямая птица дятел. Приподняв голову, я хотела осмотреться, но кто-то очень добрый пнул меня по ногам. Застонав от боли, я уткнулась в пол.

— Лежи сучка и не шевелись, — приказал чей-то грубый голос.

— Дались мне ваши советы, — хрипло проговорила я, тут же схлопотав ощутимый тычок в спину, — куда везете хоть?

— Молчать я сказал, — заорал тот мужик, что обозвал меня сучкой, а в шею уперлось холодное дуло пистолета.

— Даааа, это серьезный аргумент, перед связанной, беспомощной женщиной, — 'и почему я не могу заткнуться, как велено?

Пистолет после моих слов был убран, в фургоне воцарилась тишина. Машину плавно покачивало, изредка подбрасывая на колдобинах, сколько мы уже едем, я не знала.

Кажется, я даже смогла задремать, но меня грубо вздернули на ноги, а на голову надели пыльный мешок. Меня схватили за плечи и вытолкали из фургона. Передвигаться вслепую оказалось неимоверно трудно, пару раз я спотыкалась об невидимые пороги, но руки держащие меня не давали упасть.

Скрипнула дверь, послышался женский голос.

Меня ведут в дом, а что потом?

Расстрел? Повешение? Четвертование? Глупости, сейчас меня кинут в темный подвал и забудут на пару неделек, а там уж дело техники, ямку вырыть не мудрено. Да и судя по долгой поездке, до города довольно далеко, найти мой хладный трупик нереально…м-да.

Скрипнула еще одна дверь, руки держащие меня исчезли, мешок с головы тоже. Сильный толчок в спину заставил меня сделать несколько шагов вперед, но, не удержавшись, я все же упала на холодный бетонный пол. Дверь за мной захлопнулась, защелкнулся замок, темнота комнаты поглотила едва увиденное помещение.

Каморка два на три метра, на стенах прикручены железные полки, но полу грязный матрас. Ни тебе окошечка, ни света, лишь тонкая полоска яркого солнечного дня тянется из-под двери.

— Вот теперь можно подумать о смерти, как о лучшей альтернативе, — мрачно заметила я, обращаясь к солнечному лучу.

Связанные руки начинали терять чувствительность, а колени горели огнем от падения на бетонный пол. Сил хватило только на то, чтобы доползти до матраса. Свернувшись калачиком, я тихо поскуливала от боли и обиды, давясь собственными всхлипами.

Зачем он так поступил со мной? Зачем заставил видеть его с другой? Это оказалось намного больнее, чем осознавать в каком положении я сейчас нахожусь.

Надо же еще кому-то интересно моя никчемная душонка.

Слезы покатились по лицу, оставляя на щеках соленые бороздки, а в горле клокотал истеричный смех.

Дожила, называется! Осталось только что головой побиться об стенку, для полноты ощущений.

Я уткнулась носом в матрас, глубоко вдохнув запах сырости машинного масла, а еще чуточку пороха. Что же это за место? Всхлипнув последний раз, я села на жестком лежаке и прислушалась. За дверью стояла абсолютная тишина, ни скрипа половицы, ни шуршания мышей, ни разговоров, даже улицу не слышно. Что это глухая деревня, или дом с отменной шумоизоляцией?

Оглядев комнатку еще раз, внимательно рассмотрела полки. Встав, пошатываясь, добрела до них, но к моему разочарованию металл на краях оказался гладким, а я так рассчитывала перетереть об них веревки на руках. Бросив последний взгляд на полки, отметила их почти зеркальную чистоту, похоже за этой кладовой хорошо смотрели, раз нет ни пыли, ни паутины. Да и на потолке имелись длинные лампы дневного света. Для чего? Вряд ли здесь хранят банки с вареньем и огурцами.

Но с руками надо что-то делать мало того, что больно, так еще и жутко неудобно. Можно попробовать, как в детстве пропустить тело через кольцо связанных рук. Лишь бы только собственное тело не подвело, а уж с растянутыми мышцами можно смириться.

Первый раз за всю свою жизнь я порадовалась отсутствию округлостей на своем теле. Руки с некоторым трудом прошли по бедрам, а продеть ноги было уже плевым делом, мышцы в плечевых суставах напряглись. Вязкая тянущая боль охватила левое плечо, но главное уже было сделано. В сумраке комнаты я пыталась рассмотреть запястья, но это оказалось лишним, и так хорошо чувствовалось насколько натерли веревки.

Сделав пару шагов, я опустилась на матрас, прислушиваясь к ощущениям своего тела, но кроме легкой усталости и нескольких саднящих синяков ничего не обнаружила, что ж не так все плохо.

Бежать отсюда просто нереально. Вот если бы у меня не забрали сумку…а так и думать нечего. Замки шпильками я открывать не умею, да и шпилек у меня нет. Остается только ждать, пока хоть кто-то из похитителей заявит о себе, а это вопрос времени.