Важнейшие принципы войны - Карл фон Клаузевиц

вмешательстве иных средств, чтобы вместе с тем подчеркнуть, что эти политические отношения самой войной не прекращаются, не преобразуются в нечто совершенно другое, но по существу продолжаются, какую бы форму ни принимали средства, которыми они пользуются, и что главные линии, по которым развиваются и связываются военные события, начертаны политикой, влияющей на войну вплоть до мира. И как можно себе представить это иначе? Разве когда-либо прекращаются вместе с дипломатическими нотами политические отношения различных народов и правительств? Разве война не является только другим способом изложения и высказывания их мыслей? Война, конечно, имеет свою собственную грамматику, но не собственную логику.

Следовательно, война никогда не может отделяться от политических отношений, и если это где-либо происходит, то тем самым в известной мере разрываются все связующие нити и получается нечто бессмысленное и бесцельное.

Без такого понимания нельзя обойтись даже в том случае, если бы война была всецело войной, всецело проявлением необузданной стихии вражды. В самом деле, разве все факторы, на которых война основана и которые определяют ее главное направление, как то: собственная сила, сила противника, союзники обеих сторон, характер народов и правительств обеих сторон и т. д., как это мы перечисляли в первой главе первой книги, – разве все это факторы не политического характера и разве они не связаны со всеми политическими отношениями – столь тесно, что их невозможно от них отделить? Но такое понимание становится вдвойне необходимым, если мы примем во внимание, что действительная война вовсе не стремится последовательно к наибольшей крайности, каковой она должна была бы быть согласно своему понятию, но что в действительности война половинчата, внутренне противоречива; что она как таковая не может следовать своим собственным законам, а должна рассматриваться как часть другого целого, и это целое – политика.

Политика, используя войну, уклоняется от всех строгих выводов, вытекающих из природы войны, мало заботится о конечных возможностях, интересуется лишь ближайшими вероятностями. Отсюда вносится во все дело значительная неопределенность, и, следовательно, война становится своего рода игрой; при этом политика каждого правительства лелеет надежду превзойти в этой игре своего противника искусством и дальновидностью.

Так всесокрушающую стихию войны политика превращает лишь в свое простое орудие; страшный боевой меч, требующий, чтобы его подняли обеими руками, напрягая все силы для нанесения одного окончательного удара, благодаря политике превращается в легкоуправляемую шпагу, порою даже в рапиру, которой фехтуют по всем правилам искусства.

Так разрешаются противоречия, в которые война запутывает робкого по природе человека, если можно это назвать разрешением.

Раз война есть часть политики, то, следовательно, она будет принимать и ее свойства. Когда политика становится более грандиозной и мощной, то таковой же становится и война; и этот рост может дойти до такой высоты, что война приобретет свой абсолютный облик.

Таким образом, при указанном способе понимания нам нет надобности упускать из виду этот облик войны – напротив, он должен всегда чувствоваться на заднем плане.

Только с этой точки зрения война снова становится единством, только при этом можно рассматривать все войны как вещи одного рода; только при таком представлении наше суждение получает правильную и точную опору и точку зрения, на основе которых следует создавать крупные планы и их оценивать.

Конечно, политический элемент не проникает глубоко в детали войны: пикеты и патрули выставляются не согласно политическим соображениям; но тем решительнее влияние политического элемента при составлении плана всей войны, плана кампании и часто даже плана сражения.

Поэтому мы и не торопились выдвинуть в самом начале эту точку зрения. Она бы нам мало помогла при рассмотрении отдельных явлений и даже до известной степени отвлекала бы наше внимание; но при рассмотрении вопроса о плане войны и кампании она совершенно необходима.

Самое важное в жизни – это отыскать такую точку зрения, исходя из которой все вещи могли бы быть поняты и оценены, и ее придерживаться; ибо только на основе единой точки зрения возможно охватить всю совокупность заявлений как одно целое, и только единство точки зрения может предохранить нас от противоречий.

Если, следовательно, при составлении плана войны недопустимы две или несколько точек зрения в оценках, например точка зрения солдата, администратора, политика и т. д., то спрашивается, необходимо ли, чтобы именно политика была той точкой зрения, которой должно подчиняться все остальное.

Мы исходим из того, что политика объединяет в себе и согласовывает все интересы как внутреннего управления, так и гуманности и всего остального, что может быть выдвинуто философским разумом, ибо сама по себе политика ничто; она лишь защитник всех этих интересов перед другими государствами. Что политика может иметь неверное направление, служить преимущественно честолюбию, частным интересам, тщеславию правителей – это сюда не относится. Ни в коем случае военное искусство не является «наставником» политики. Мы можем здесь рассматривать политику лишь как представителя всех интересов целого общества.

Итак, вопрос состоит лишь в том, должна ли при составлении плана войны политическая точка зрения склоняться перед точкой зрения чисто военной (если таковая вообще была бы мыслима), т. е. или совершенно исчезать, или ей подчиняться, или же политическая точка зрения должна быть господствующей, а военная находиться у нее в подчинении?

Мнение, что политическая точка зрения с началом войны перестает существовать, имело бы основание лишь в том случае, если войны были бы боем не на жизнь, а на смерть вследствие простой вражды; войны же в том виде, как они бывают в действительности, являются не чем иным, как выражением политики, что мы уже выше показали. Подчинить политическую точку зрения военной – бессмысленно, так как политика родила войну. Политика – это разум, война же только орудие, а не наоборот. Следовательно, остается только возможным подчинение военной точки зрения политической.

Размышляя над вопросом о природе действительной войны, мы вспоминаем сказанное в III главе этой части: всякая война должна прежде всего рассматриваться по своему вероятному характеру и по главным очертаниям, вытекающим из политических величин и отношений; часто – в наши дни мы можем с уверенностью сказать в большинстве случаев – война должна рассматриваться как органическое целое, от которого нельзя отделить его составных частей, в котором, следовательно, каждое отдельное действие должно сливаться с целым и исходить из идеи этого целого; таким образом, нам станет совершенно понятным и ясным, что высшая точка зрения для руководства войной, из которой должны исходить главные руководящие линии, может быть только точка зрения политики.

Если мы будем исходить из этой точки зрения, все планы станут как бы монолитными, понимание и оценка облегчатся и станут естественнее,