Наследница Магдалины - Элизабет Чедвик

Стянув с себя доспехи и кольчугу, Рауль опустил руки в чистый холодный поток, смочил разгоряченное лицо и полил водой взмокшие от пота волосы, затем не спеша выпил несколько пригоршней, помня о том, что в такую жару много пить не стоит. Вода влилась в его тело тяжелым холодом. Утерев рот, он взял под уздцы Фовеля и повел его через поле к пленному. Тот оказался отнюдь не молодым рыцарем. Ему было далеко за сорок. Седые усы и борода компенсировали довольно обширную плешь, венчавшую его голову. На нем был плащ в золотисто-алую клетку и довольно дорогой пояс, изукрашенный, словно золоченый пряник.

Расправив плечи и позабыв о своих ссадинах, Рауль решил разыграть роль полководца-победителя.

— О правилах чести и размерах выкупа вам известно. Так что не будем зря тратить время. Я просто хочу знать, кто вы? Откуда? И почему вторглись в мои пределы?

Рыцарь вытянулся по струнке.

— Я сеньор Жиро де Сен-Николя, командир разведывательного отряда Бургундской армии.

Раулю стало очевидно, что пленник явно оскорблен тем, что сдался такому юнцу. С другой стороны, рыцарь явно тревожился за свою дальнейшую судьбу, иначе зачем ему тогда поминать могущественную Бургунь.

— Так по какому праву ты вторгся в мои земли и напал на мой дозор, словно разбойник с большой дороги? — с равнодушным видом спросил Рауль. — Ведь я вассал графа Раймона Тулузского, а не Тренсеваля.

— У меня был приказ, — сухо процедил Жиро. На его лысине сверкали крупные капли пота.

— От кого, бургундец?

— Вы в списке непокорных южных дворян, составленном нашим главнокомандующим Симоном де Монфором. Говорят, сударь, что вы изменили нашему святому делу в Безье и помогли бежать оттуда опасным еретикам. А для достижения своих гнусных целей вы убивали христовых воинов.

Рауль заиграл желваками.

— Скольким катарам де Монфор разрешил выйти за ворота Каркассона в обмен на золото и имущество? Уж точно, это была не та жалкая дюжина спасенных мною.

Пленник пожал плечами:

— Просто я повторяю то, что про вас говорят.

— И из-за этого ты ехал в такую даль? — изобразил чрезвычайное удивление Рауль. У Жиро было явно мало людей, чтобы представлять хоть какую-то угрозу для Монваланского замка. К тому же трудно было представить, чтобы великий граф Бургундский сидел у стен убогой крепостенки, когда более крупные города оставались непокоренными. — Вы что, Жиро, и впрямь считаете, что Монвалан достоин такого внимания?

— Просто мы двигались на север и решили по пути пополнить наши запасы фуража и продовольствия.

— На север?

— С самого начала было ясно, что граф наш вернется домой, как только катаров хорошенько проучат.

— Урок-то они получили, да только вот выводы из него сделали не совсем такие, какие бы вам хотелось, — с рассеянным видом промолвил Рауль.

«Интересно, — думал он про себя. — Неужели герцог Бургундский и впрямь решил покинуть поле боя. Значит, началось. Великая северная армия собиралась провести зиму дома».

— Ничего, господин де Монфор продолжает крестовый поход, и вы, сударь, ничего не добьетесь, если решите обнажить против него меч, — заметил вслух северный рыцарь, словно читая мысли Рауля.

— О да, я прекрасно знаю господина Симона, — мрачно изрек Рауль, вставляя ногу в золоченое стремя. Так и так зима обеспечит обескровленному Югу небольшую передышку, а быть может, даже предоставит возможность перегруппироваться.

— Он уже не просто господин Симон, — добавил Жиро де Сен-Николя, которого посадили на лошадь, но все же рук не развязали. — Теперь его именуют виконтом Безье и Каркассона, и вы весьма заблуждаетесь, юноша, если думаете, что род Тренсеваля когда-либо вновь будет править Югом. Мой вам совет, помиритесь с де Монфором, пока не поздно.

Рауль, ощутив горький привкус во рту, смачно сплюнул.

— Мир — он в могиле будет, — добавил он исполненным отвращения тоном. — Не поклоняйся эти люди богам Алчности и Властолюбия, не было бы никаких крестовых походов.

Оставив бургундского рыцаря, он поскакал к арьергарду колонны. Его тело нестерпимо болело, а голова потеряла всякую способность соображать.

К тому времени когда они прибыли в Монвалан, тени уже удлинились. Рауль, позвякивая доспехами, въехал в арочный проем ворот замка. А его обитатели выбежали встречать вернувшихся из дозора воинов. Горничная Клер Изабель подошла к Раулю. Ее черные глаза светились радостью.

— Мой господин, — тихонько промолвила она, — у вас родился сын.

ГЛАВА 15

Каркассон, зима 1209 г.

И вновь пошел снег. Аккуратные снежинки кружились на обжигающем холодном ветру. Брижит поплотнее укуталась в толстый шерстяной синий плащ и стала рыться в мешке в поисках медового пряника с изюмом и фляги сладкого вина. В пяти милях к востоку на фоне закатного темно-голубого снега мерцали факелами стены Каркассона, города, отныне ставшего оплотом Симона де Монфора. Откусив медовый пряник, Брижит смерила взглядом высокие башни городской крепости, прорисовывающиеся черными силуэтами на фоне морозного зимнего пейзажа.

Кретьен остановился рядом с нею и тяжело вздохнул.

— Когда-то мы были здесь желанными гостями, — с грустью промолвил он. — Здесь было столько домов, где мы могли спокойно укрыться, но теперь все изменилось. Все они боятся де Монфора и Сито. Но кто может обвинить их после того, что произошло в Безье?

Брижит погладила его по плечу и, развернув свою лошадь, поехала прочь от Каркассона. Через два часа они уже будут в отдаленной деревне, где катаров привечали до сих пор, а их безопасность гарантировалась. Оттуда им предстояло переправиться на север в Тулузу к Жеральде, где они собирались провести остаток зимы. Оставаться подолгу на одном месте сейчас было небезопасно. Ехавший позади Брижит Матье громко выругался, когда осел, на котором он восседал, внезапно остановился. Бестолковое животное село на снег и, упрямо брыкаясь, попыталось высвободиться из упряжи. Брижит попыталась развернуть свою лошадь, но что-то напугало кобылу, и, пронзительно заржав, та встала на дыбы.

Брижит прижалась к холке, и темная густая грива хлестнула ее по лицу. Когда ей наконец удалось успокоить животное, она увидела распластанное посередине зимней дороги тело. Человек еще шевелился, слабо поднимая руку и умоляя о помощи.

Кретьен слез с седла и подошел к лежавшему на снегу.

— Да это священник. Черный монах.

Брижит спешилась, не отпуская поводьев, и подошла к дяде. Ей стало не по себе, когда она увидела пепельно-бледное лицо умирающего. Монах был еще так молод. Ручеек крови струился из рваной раны на плече. Судя по всему юноша упал на припорошенный снегом острый камень. Он уже слишком давно истекал кровью, по мере приближения смерти его аура угасала. Брижит невольно отпрянула от умирающего. Ведь именно такие, как он, убили ее мать и покалечили Матье.