Алкоголик - Андрей Воронин

Когда его снова бросили на колени перед Хромым — мокрого, избитого, полузадохнувшегося и абсолютно трезвого, — он посмотрел прямо в выцветшие холодные глаза за стеклами сильных очков и сказал:

— Ты сильно рискуешь, Хромой. Я тебе не ларечник.

Он сразу же пожалел о сказанном, поскольку угроза получилась жалкой. Хромой холодно усмехнулся краешком бледного рта. Здоровяк с красным лицом сильно дернул Абзаца за волосы, запрокидывая его голову к потолку, а второй бандит шагнул вперед и без предупреждения ударил пленника в промежность тяжелым ботинком.

— Ого, — простонал Абзац. «Придется Лике попоститься», — подумал он, из последних сил борясь с подступающей темнотой.

— Теперь слушай, — доносилось до него из этой расцвеченной красными и зелеными фосфоресцирующими кругами темноты. Слова падали, как камни в бездонный колодец, рождая призрачное эхо. — У нас с тобой есть незаконченное дело, и ты его закончишь. Мне не хотелось вмешиваться, но ты меня заставил. Если у тебя есть какие-то неудачные мысли по поводу меня и моих ребят, лучше забудь о них. Надо работать, Абзац, а все остальное приложится. Пока что ничего не предпринимай. Ты разворошил это осиное гнездо, пусть немного успокоятся. Отдохни пару дней, подумай о смысле жизни… Я тебе позвоню, когда что-нибудь придумаю. А будешь бегать, — в голосе Хромого зазвенел металл, — уничтожу! Все! Отпустите его.

Абзац почувствовал, что его больше не держат. Чернота отхлынула, и он снова начал видеть окружающее с небывалой четкостью. «А ведь он прав, подумал Абзац, с трудом поднимаясь на ноги. — В чем-то этот старый подонок прав. Я уже очень давно не был трезвым. Все время не в фокусе, все время в каком-то пограничном состоянии — полутрезв, полупьян… Вот же суки, устроили вечерок! Весь день пил, а к вечеру оказался трезвым…»

Стоять прямо было тяжело. Все время хотелось поплотнее сдвинуть колени и присесть, баюкая в ладонях то место, куда пришелся удар ботинком. Вместо этого Абзац выпрямился и глубоко, до головокружения вдохнул воздух, разгоняя остатки полуобморочной мути.

Гости собирались уходить. Собственно, они уже уходили. Здоровый бугай с красным лицом шел первым, за ним двигался Хромой, а тип в тяжелых ботинках замыкал процессию. Это было очень удачно.

— Одну секунду, — сказал Абзац, трогая обладателя ботинок за плечо.

— Чего тебе, урод? — зло поинтересовался тот, оборачиваясь.

Абзац хорошенько прицелился и так пнул его в промежность, что заныли пальцы на ноге. Когда бандит, хватая ртом воздух, сложился пополам, Шкабров от души двинул его локтем в челюсть.

Бандит отлетел к двери, с треском ударился головой о косяк и рухнул на паркет, как мешок с костями. Краснолицая горилла бросилась на помощь, но Хромой остановил своего телохранителя, поймав за рукав.

— Запомни, Жора, — наставлял он гориллу, — никогда не бей мужика по яйцам, если не собираешься его замочить.

Переодевшись в сухое, Абзац слил из ванны холодную воду и пустил горячую, добавив туда пены. Он чувствовал себя неимоверно грязным, как будто его долго валяли по раскисшей земле, пиная ногами, как футбольный мяч. Пока ванна наполнялась, он немного постоял перед зеркалом, разглядывая свое лицо. Оно было чистым — видимо, Хромой заранее предупредил своих костоломов, чтобы те не били Абзаца по физиономии.

Он сходил на кухню, отыскал в одном из ящиков сухую пачку сигарет, закурил и вернулся в ванную. Здесь он открыл зеркальный шкафчик над раковиной и взял оттуда ножницы, стараясь не смотреть на скромно стоявшую в уголке бутылочку «Белой лошади». Сейчас, как никогда, ему хотелось «восстановить кислотно-щелочной баланс».

Тугая струя горячей воды с глухим шумом бежала в ванну, взбивая пушистую пену. Над ванной курился пар, зеркало начало запотевать. Абзац толкнул дверь, выпуская пар в прихожую, и перекинул свой длинный «конский хвост» через плечо на грудь, крепко обхватив его у основания левой рукой. Момент был почти торжественный, не хватало только музыки. Абзац подумал, не поставить ли ему «Битлз», но решил, что для разнообразия исполнит что-нибудь сам.

— А по тундре, — неожиданно для себя самого заголосил он, поднимая ножницы, — а вдоль железной дороги, где мчит курьерский Воркута Ленинград…

Ножницы заскрипели, преодолевая сопротивление тугого волосяного жгута, лязгнули, и в следующее мгновение Абзац равнодушно бросил на крышку стиральной машины рассыпающийся пучок длинных черных волос.

Глава 9

ЖЕЛТАЯ СУБМАРИНА

До ближайшего гастронома было каких-то два квартала, а до стоянки, где ночевала его машина, — целых четыре. Арифметика получалась совсем простая, и Чиж отправился в магазин пешком, тем более что за ночь небо окончательно очистилось и день был ясным и жарким.

Все утро Чиж провалялся на диване, просматривая разделы спортивных новостей в газетах и переключая каналы телевизора. Непрочитанных газет у него накопилось штук десять, но изложенные в них спортивные новости уже были известны ему понаслышке из разговоров на службе и в метро. По телевизору показывали какой-то заунывный латиноамериканский бред и программы для подростков. Ведущие этих программ говорили как будто бы на русском языке, но Чиж с удивлением поймал себя на том, что не понимает доброй трети произносимых этими симпатичными молодыми людьми слов. Тогда он выключил телевизор и отправился в ванную бриться.

Водя по щекам безопасной бритвой, он все время косился в сторону ванны, под которой обычно хранилась одна из его многочисленных заначек. Коситься туда было абсолютно бесполезно: накануне вечером Чиж собственноручно «разрядил» все свои тайники, слив их драгоценное содержимое в широкую глотку финского унитаза. Он отлично помнил об этом, но взгляд, словно притянутая мощным магнитом стальная иголка, все время возвращался к узкому просвету между стеной и краем ванны, с надеждой ловя блеск стекла, которого там уже не было.

В результате этой стрельбы глазами Чиж порезал шею, да так, что это больше напоминало результат разбойного нападения, чем невинную оплошность во время бритья. Крови было столько, что пришлось подставить ладонь из опасения запачкать рубашку. На какое-то мгновение Чиж даже не на шутку перепугался, решив, что между делом перерезал себе сонную артерию, но это оказалось полной ерундой. Правда, залепить порез туалетной бумагой, как обычно в подобных случаях, Чижу не удалось, но и ничего особенного в происшествии тоже не было — обыкновенный порез, бывает и хуже…

Он залепил ранку бактерицидным пластырем, сполоснул испачканную кровью раковину и закончил бритье, дудя под нос мотив «Желтой субмарины». Дудел он недолго: развеселая бодрая мелодия совершенно не соответствовала его настроению, а музыкальные способности майора были таковы, что он мог петь, только пребывая в приподнятом расположении духа.

Время приближалось к обеду. Майор вспомнил, что еще не завтракал, и направился на кухню, поскольку делать ему все равно было нечего. Он все время боролся с ощущением, что спит и видит сон. Организм давно привык к определенному ритму жизни, и вынужденное безделье в разгар рабочего дня никак не укладывалось в этот ритм.

На кухне он, задумавшись о биоритмах, совершенно рефлекторно полез в шкафчик под мойкой. Он уже успел выдвинуть мусорное ведро и запустить руку в пыльный угол, когда вспомнил, что пришел сюда вовсе не за этим, а для того, чтобы приготовить себе обед, он же завтрак.

Яиц в холодильнике почему-то не оказалось, ветчины тоже. Вообще, Чиж вынужден был признать, что по части съестных припасов у него дома негусто. В последнее время он основательно подзапустил домашнее хозяйство, занятый другими делами.

Чиж пригорюнился, сидя на корточках перед открытым холодильником и глядя в его полупустое нутро. Он чувствовал себя отравленным и слабым, как новорожденный котенок. В желудке сосало, но мысль о еде вызывала отвращение. Он думал о том, что пятьдесят граммов водки мигом привели бы его в порядок. А если выпить сто, то и аппетит, глядишь, появится…

Он заставил себя сжевать завалявшийся на полке холодильника кусок копченой колбасы с черствой хлебной коркой, забытой в хлебнице, запил эту дрянь холодной заваркой прямо из носика, заварочного чайника и решил, что так жить нельзя. Нужно было идти в магазин, закупать продукты и вообще что-то решать.

Натягивая брюки, Чиж криво улыбнулся своему отражению в зеркальной стенке шкафа. Решать… Что ему решать? Все решено за него и без него, а ему остается только смотреть телевизор и листать газеты. Строго говоря, в такой вот ситуации возможно только одно радикальное решение — пустить себе пулю в лоб. Так ведь пистолет в сейфе, сейф в кабинете, а кабинет на работе, куда ему строжайше запрещено приходить в течение месяца. «Пока, веско подчеркнул Лаптев, покачивая толстым указательным пальцем, — пока месяц. Ты в отпуске сколько не был? Три года? Это получается как раз три месяца отпуска. Пока пиши заявление на месяц, а там посмотрим. Вообще-то, тебя полагается разжаловать, но я постараюсь замять эту историю. Ну, ловили бандита, ну, ушел… А про вашу пивную экспедицию я промолчу… пока. Все ясно?»