Святые в истории. Жития святых в новом формате. XVI-XIX века - Ольга Клюкина

Новокрещеный Элески-Иоанн был привезен в Бийск, «дабы научить его молиться Богу». Ему вручили постановление о правительственных льготах и подарки. Должно быть, Макарий надеялся привлечь его к миссионерской деятельности, но первенец миссии вернулся домой…

Одни инородцы смотрели на крещение как на некий магический обряд, другие не хотели его принимать, опасаясь гнева и проклятия шаманов.

«– Как же, бачка, меня крестить? – мне много обида, бачка: зайсан придет – меня крещеного бить будет, шаман придет – опять бить будет, лама придет – тоже бить будет и олешков сгонит. Большая, бачка, обида будет», – объясняет герой рассказа Лескова «На краю света» свой отказ принимать крещение.

Один из сотрудников Алтайской миссии Стефан Ландышев будет вспоминать о том, как готовил архимандрит Макарий алтайцев к крещению: «Заходит он в татарскую юрту; в ней никого нет, кроме татарки, занятой стряпней, и ребенка, плачущего в колыбели. Отец Макарий ведет с нею беседу; татарка заслушивается, но ребенок мешает. И вот берет отец Макарий малютку, качает его, продолжает говорить, и татарка, сквозь плач ребенка своего, узнает истины христианства».

Макарий и сам оставил красноречивые записи о том, в каких условиях он проповедовал: «Огонь пылающий посреди шалаша, мужчины и женщины с дымящимися трубками сидящие вокруг огня, нагие дети, по горячему пеплу ползающие, нечистота и жалкая бедность во всем» (Записки архимандрита Макария, июль 1831 года).

Но он с самых первых дней понимал, что «в нашей службе делание без хранения оказывается тщетным и суетным».

«Мы еще не начинали быть миссионерами, хотя крестили, при помощи Божией, немногих из иноверцев здешних», – писал он митрополиту Филарету Московскому от 15 февраля 1831 года.

Пережив зиму в Бийске, в мае 1831 года отец Макарий с одним своим помощником переехал в большое село Улала. Бывший семинарист Василий Попов еще в ноябре скончался от чахотки.

Согласно отчету миссии, в Улале проживали четыре семейства крещеных черневых татар, три русские семьи пчеловодов и пятнадцать семей некрещеных телеутов. Семьям телеутов не понравилось соседство миссионеров, и они собрались было перейти в другое место.

Тогда Макарий сам перебрался в деревню Майма (Найма), примерно в 10 верстах от Улалы, где поселился в доме крещеного инородца.

«Найма так близка к Улале, что пребывание в первой для главного пребывания Миссии не сделает никакой значительной перемены во взаимоотношениях между жителей Улалы и нами… Притом с Наймы во всякое время легче, нежели с Улалы, подниматься для странствий по всей области крещеных и некрещеных татар здешнего округа», – записано в отчете начальника миссии в мае 1831 года.

Сверх денег за постой Макарий еще платил хозяину избы тем, что обучал его детей грамоте. На уроки стали приходить и другие жители Маймы.

«И не подобна ли служба наша неводу, приемлющему всякое порождение вод?» – говорил архимандрит Макарий.

Одной из основных задач миссионеров было приучить местных жителей-кочевников к оседлому образу жизни. Занимаясь преимущественно охотой и скотоводством, алтайцы зачастую жестоко голодали и не имели никаких запасов на зиму. Многих губила страсть к водке и чудовищная лень.

«Взглянув на состояние здешних татар черневых, посмотрев на юрты из кольев, покрытых берестой, слабо защищающие их от морозов и буранов зимою, между тем как они окружены строевым лесом и могли бы или сами у русских выучиться строить домики, или просить русских сооружать им покойные избы, сосновые или кедровые», – удивлялся безалаберности местных жителей в одном из своих писем отец Макарий.

Но он стал своим в их смрадных юртах, этих «кожаных продымленных мешках», где вместе помещались люди, телята, ягнята, собаки, никто не имел привычки мыть посуду, а главной едой для семьи служило висевшее на крюке мясо издохшего или убитого коня.

Макарий называл алтайских язычников «мучениками суеверия, лености и своеволия ко спасению». При этом коренные жители еще и презирали русских из-за их трудового образа жизни, и в письме на «большую землю» отец Макарий отметит такие особенности: «отвращение от постоянных трудов и леность непобедимую, неопрятность, столь нечувствительную и равнодушную к чистоте, у многих способность размышления как бы в оцепенении и совершенную безграмотность».

Шаманы распускали о прибывших на «их голову» христианских проповедниках среди местного населения самые невероятные слухи.

В своих воспоминаниях протоиерей Михаил Путинцев рассказывает, что об архимандрите Макарии, который много ездил по округе, стали говорить, будто бы он птица-орел, прячет у себя под одеждой крылья, потому и летает туда-сюда.

Как-то раз отец Макарий пришел в деревню, где жили раскольники, и никто не хотел давать ему подводу, чтобы уехать обратно. Старуха, в доме которой остановился миссионер, стала допытываться:

– Ты на крыльях, отец, прилетел к нам, али нет?

– Если бы у меня были крылья, я не просил бы у вас подводу, – ответил ей архимандрит Макарий.

– А правда ли, отец, сказывают, что у тебя на руках и ногах когти? – спросила старуха, и отец Макарий молча показал ей свои руки.

Хозяйка их оглядела, ощупала, но снова недоверчиво покачала головой.

– Покажи мне, отец, и ноги твои, – попросила она архимандрита Макария. Тот смиренно снял с обеих ног обувь и тоже продемонстрировал их старухе. После этого хозяйка дома сообщила своим, что у миссионера нет когтей и крыльев, он не «птица-орел», и Макарию дали подводу.

Чтобы приучить местных жителей к оседлому образу жизни, миссионеры бесплатно снабжали их земледельческими орудиями, домашним скотом, одеждой, зерном, семенами, даже иголками и нитками, обучали навыкам земледелия и домашнего хозяйства. Но не всегда эти старания увенчивались успехом.

«Некоторые, впрочем немногие, удаляясь в неудобнодоступные леса и ущелья, возвращаются к дикости, в которой родились и выросли, к лености и беспечному своеволию, которое для них всего дороже, и даже к суеверию предков своих», – с горечью сообщает об этом архимандрит Макарий.

Стефан Ландышев, ставший после него начальником миссии, запомнил правило отца Макария: всякий должен быть готов на всякое дело, чтобы, когда один не может, его бы делал другой и дело не стояло бы. «Будем ходить за огородом, шить одежды, учить прясть, писать, читать, вообще пещись о воспитании детей и обучении грамоте, Закону Божиему, рукоделиям – будем учить всех новокрещеных познанию Христа Спасителя, стараясь возбудить любовь к Вселюбезнейшему и Сладчайшему; будем прививать оспу, помогать больным, бедным», – вспоминает он наказ первого начальника Алтайской миссии.