Лестница - Виктор Мануйлов

В палату быстро вошел знакомый доктор. За ним проскользнула Лидия Максимовна и замерла у двери,

— Ну-тес, что тут у вас произошло? — спросил он, откидывая одеяло. — Что же вы, батенька мой, так неосторожно себя ведете? Этак я запрещу к вам пускать кого бы то ни было.

— Извините, доктор. Просто я по старой привычке очень сильно вдохнул воздух. Душно тут. Вот и.

— Вам надо быть предельно осторожным, молодой человек. Ваши привычки хороши для здорового человека. А вы в некотором роде — на положении инвалида.

— Я уже учел это, доктор. Буду вести себя тише воды, ниже травы.

Бросая косые взгляды в сторону хозяйки и видя ее терпеливо-покорную позу, Тепляков, пока ему делали перевязку, вдруг вспомнил, что еще вчера заметил машину, которая весь день то и дело мелькала в зеркале заднего вида. Может быть, и не одна и та же, но уж точно — одной и той же марки. Он не стал проверять свое подозрение, да и времени на это не было. Тем более что хозяйка вряд ли согласилась бы на такую проверку. А главное — номера: прочесть их было совершенно невозможно. Пожалуй, надо было сказать об этом следователю. Хотя — это всего лишь его домыслы. Но следователь. Что еще было странного в его вопросах? Отношения между Мих-Михом и женой? Пожалуй. Но почему он задал этот вопрос именно ему, Теплякову? Ведь он не может не знать, что тот всего лишь неделю исполняет свои обязанности. Когда бы он успел заметить что-либо в этих отношениях? Но, видимо, что-то между ними неладно, если он задал такой вопрос. И наконец, не стоило возмущаться по поводу этих вопросов, не раскинув мозгами. «Дурак ты, Юрка, — пригвоздил он себя к позорному столбу. — Пора бы научиться прежде думать, а потом уж размахивать кулаками».

Лидия Максимовна сидела на табурете, плотно сведя колени, и с болезненным состраданием смотрела на Теплякова. Былая решительность и уверенность в себе явно ее покинули.

— Юра, если ты хочешь еще что-то мне сказать, то говори сейчас. Потому что я не знаю, как все сложится дальше, удастся ли нам с тобой поговорить без свидетелей, — произнесла она громким шепотом.

— Нас подслушивают? — спросил Тепляков, и тоже очень тихо.

— Все может быть, Юрочка. Все может быть.

— Он спрашивал, какие отношения между вами и Михал Михалычем. Меня этот вопрос возмутил. Хотя, по здравому рассуждению, он теперь не кажется мне таким уж странным. Что еще? Пожалуй, все. Это что касается вопросов следователя. Но есть еще один штрих в этой истории, за подлинность которого я, к сожалению, поручиться не могу. Похоже, со вчерашнего дня нас все время преследовала одна и та же машина. Не знаю, почему именно со вчерашнего дня у меня возникло это подозрение. Но если бы оно не возникло, я бы, скорее всего, не обратил внимания и на машину у подъезда.

— Вот как! — удивилась Лидия Максимовна. — Кстати. а может, и не совсем кстати: сегодня утром нашли эту машину, из которой стреляли. Нашли в какой-то подворотне. А в ней два трупа. Об этом с самого утра сообщают по телику. Пока следователи молчат. Предположительно, один из них стрелок, а второй сидел справа от водителя. Еще неизвестны результаты вскрытия. Не исключено, что одного из них то ли убил, то ли ранил ты.

— Этого не может быть! — перебил Лидию Максимовну Тепляков. — Пистолетная пуля не может пробить даже стекло машины. Тем более на таком расстоянии.

Лидия Максимовна, пожав плечами, потерла лоб двумя пальцами. Пожаловалась:

— Все время о чем-то забываю. О чем-то важном. Да, вот еще. Рассадов должен сюда подъехать. Я разговаривала с ним. Зачем я ему звонила? Не знаю. Скорее всего, потому, что не с кем было посоветоваться. Что еще? Ах, да! Страховку тебе заплатят. Со своей стороны я сделаю все, чтобы после выписки из госпиталя у тебя были нормальные условия для выздоровления. О деньгах не беспокойся.

В дверь простучали.

— Это, наверное, Илья Константинович, — предположила Лидия Максимовна. И откликнулась на стук: — Да! Входите!

В приоткрытую дверь заглянуло настороженное лицо Рассадова.

— Входите, Илья Константинович, — пригласила она. — Не бойтесь!

Рассадов переступил порог.

— Шутить изволите, сударыня!

— Больше ничего не остается.

— Еле-еле добился разрешения на посещение, — широко улыбнулся Рассадов. Подошел к койке, протянул руку Теплякову. — Ну, здравствуй, герой! О тебе весь город жужжит, на самом деле, как потревоженное осиное гнездо. Уж и не знаю, к добру это на самом деле или к худу. — Склонился к руке Лидии Максимовны, тронув ее губами, затем протянул Теплякову газету. — Вот, читай — на первой полосе: «Кто стоит за выстрелами на Дворянской улице!» Сам-то ты, Юра, что думаешь по этому поводу?

— Еще не успел подумать, — ответил Тепляков с виноватой улыбкой. — Да и что я знаю? Практически — ничего. В нас стреляли, я стрелял в них. Вот и все. А почему стреляли, аллах их знает.

— Обычная история, — отмахнулся Рассадов. — Но я, на всякий случай, привез с собой парочку своих парней и посадил около твоей двери. Знаю, знаю! — воскликнул он, усаживаясь на другой табурет. — Знаю, что охотились не на тебя. Что из «макарыча» стрелять по машине — пустое дело. Но мстить за трупы на самом деле могут и тебе. Поговаривают о кавказском следе. А там, как известно, все еще живут по законам Средних веков. Так что от греха подальше. Буду уходить, покажу тебе ребят, чтобы знал, кому доверена твоя жизнь.

— Спасибо, конечно, но. Впрочем, вам виднее, Илья Константинович.

— Именно! Именно, что виднее. — Рассадов, хлопнув ладонями по коленям, поднялся. — Ну, будь здоров, Юра! Дела. Как-нибудь загляну еще.

Пожав Теплякову руку, пошел к двери, открыл ее, и тут же в палату вошли два плечистых парня. Остановились, с любопытством разглядывая Теплякова и Лидию Максимовну.

— Вот они и будут тебя охранять, — сказал Рассадов и представил каждого: — Вот этого зовут Петром, а этого, что пониже, Леонидом. Ребята надежные, поэтому, Юра, можешь спать спокойно.

— А я тебе цветы принесла, а меня с ними не пустили, — пожаловалась Лидия Максимовна, когда дверь закрылась. — Но — что поделаешь. Как-нибудь переживем. Поправляйся, Юра. У меня, как всегда, дела. От них не убежишь. Знал бы ты, как мне все это надоело.

Она склонилась над ним, поцеловала в лоб, пошла к двери неуверенной, тяжелой походкой. Тепляков проводил ее растерянным взглядом: женщина, казавшаяся ему непреклонной, самоуверенной, а главное — довольной своим положением, предстала перед ним слабой, беззащитной и несчастной.

Глава 20

Машенька Яловичева открыла дверь своим ключом, сняла рюкзачок с книжками и тетрадками и приткнула его в угол на ящик для обуви. После этого, не раздеваясь, принялась звонить Юре с домашнего телефона.

Долго никто не отвечал. Затем чей-то чужой голос спросил:

— Вам кого?

— Ой, извините! Я, наверное, неправильно набрала номер, — ответила Машенька, глядя с недоверием на панель своего навороченного мобильника, где друг под другом стояли имена: Мама, Даша, Юра и нескольких одноклассников и одноклассниц. После этого неуверенно повторила вызов. И снова тот же ленивый голос:

— Вам кого надо, девушка?

— А вы кто? — спросила Машенька, и сердце ее от испуга забилось так сильно, что казалось, вот-вот выскочит из груди. Ей сразу же представилось, что ее Юрочку ограбили, стукнув сзади по голове, как это случилось совсем недавно с ней самой, забрали все, в том числе и мобильник: иначе кто еще, кроме грабителей, может отвечать на ее звонок таким чужим и ленивым голосом?

— По-моему, я первым задал вам вопрос: кому вы звоните? — прозвучал сердитый голос. И совсем глухо, видимо, прикрыв телефон ладонью: — Тут Теплякову какая-то баба звонит. Чо ей сказать-то?

Машенька отключила телефон, положила его на столик и уставилась на себя в зеркало: на нее смотрела девчонка, в глазах которой набухали слезы. Ясно было одно: с Юрой что- то случилось. Может, его взяли в заложники. Или. или.

В двери повернулся ключ — и Машенька, вздрогнув от неожиданности, уставилась на дверь, чувствуя, как слабеют ноги.

Дверь открылась — на пороге стояла мама.

— Мама! — вскрикнула Машенька в отчаянии. — Я звоню Юре на его мобильник, а мне отвечает чужой голос. Ма- мо-чка-а! С Юрой что-то случи-и-илось! — И Маша, кинувшись к маме, прижалась к ней всем своим телом и разрыдалась.

— Господи! Доченька! Да что с тобой? Что с ним может случиться? Расскажи толком.

Машенька лишь трясла головой, не в силах вымолвить ни слова.

— Ну, погоди! Что ты так сразу — случилось? Может, ничего и не случилось. В конце концов, нельзя же так убиваться, ничего не выяснив, — увещевала дочь Татьяна Андреевна. — Давай разденемся и спокойно во всем разберемся.

— Мама! Мамулечка! Как ты можешь — спокойно? Я не могу спокойно! Я. я. я не знаю. он сегодня ни разу мне не звонил. Ни одного разочка, — сквозь рвущиеся из нее рыдания, выговаривала Машенька, пятясь от двери.