Мой злодей 2 (СИ) - Власова Мария Игоревна

– Крис? Кри-и-ис… – он протянул имя, задумавшись, стоит ли отвечать.

– Ты всегда можешь позвать милашку Маркуса, чтобы он отвез меня домой, – мило улыбнулась, намекая: в таком случае и я ничего не расскажу.

– Анна, – грозно рыкнул он.

– Поняла, поняла, но мы же наедине, так что я буду и дальше дразнить тебя, – не удержалась от улыбки и мягко толкнула его в грудь пальчиком.

– Ты, наверное, в своем мире всех мужчин сводила с ума, – простонал он, перехватив мою руку, и нежно погладил ее тыльную сторону.

– Только тебя, – заверила его со смехом.

– Ладно, – граф сделал вид, что поверил, но сразу помрачнел, окунувшись в свои воспоминания. – Мы познакомились с ним на подпольном невольничьем рынке. Как-то сразу поняли друг друга, там было… сложно, в одиночку так точно. Он научил меня многому, можно сказать показал ту сторону мира, которую я бы не хотел видеть никогда.

Он посмотрел на меня так, как будто хотел что-то ещё сказать, но замолчал, и молчание это было тяжелым. Я не знала, должна ли я что-то сказать, утешить, но выбора мне не дали, Анри решил продолжить свой тягостный рассказ.

– Мы были там полгода, максимум год, затем состоялся аукцион, и нас купили.

– Полгода? Год? Так долго? – не удержалась от вопросов, не скрывая своего ужаса.

Никогда не думала, что он у работорговцев так долго был, в книге об этом практически ничего написано не было, лишь указано, что графиня купила его и все.

– Как говорят те твари: «чтобы продать товар, сначала его волю надо сломать». И поверь мне, чтобы сломить волю ребенка тяжелым физическим трудом и голодом, не надо много времени.

Моё сердце болезненно заныло и, поддавшись порыву, я обняла Анри и прижалась к его груди, чувствуя, как быстро бьется его сердце, но при этом лицо осталось каменным. Сжала его плечо пальцами, чувствуя себя такой беспомощной и бесполезной спасительницей. Я не смогла его спасти, не в тот раз. Да и спасла ли я его хотя бы раз по-настоящему? В книге он справился и без меня. Бесполезна. Все, что могла, это обнять повзрослевшего бедного мальчишку, что пережил в жизни слишком много зла. Хотелось бы мне, чтобы вся его боль и переживания пропали, чтобы его судьба сложилась по-другому, а сердце никогда не знало печали.

– Затем меня выкупила графиня, а Крис… Крису повезло куда меньше, мы встретились намного позже, и я до сих пор не знаю – к добру ли?

Анри криво улыбнулся, погладил меня по волосам, пригревшуюся на груди кошку.

– Мне так жаль, – сжала его руку, не зная, как ещё выразить свою поддержку.

– Почему? – искренне удивился Анри, мягко улыбнулся и вытер пальцем слёзы с моей щеки. – Ты ведь в этом не виновата. К тому же, как бы плохо мне не было, мысль о тебе согревала меня. Я даже Крису рассказывал о святой, что спасает меня. Он не верил, а я всегда знал – ты существуешь. А теперь ты здесь, – у него, сбившись, перехватило дыхание, и я узнала в нем того мальчишку с крыши, для которого была всем: надеждой, любовью, другом и самим родным человеком в этом мире.

Он говорил все это, глядя на меня так… А я чувствовала, что не заслужила: ни этого влюбленного взгляда, ни всех тех моментов, когда его согревала одна мысль обо мне. Я не спасала его, жестокую судьбу не сумела изменить. Он справился бы и сам, я всего лишь дала ему надежду и веру в ту самую святую, и тем самым изменила его, пускай и не сильно. Анри несомненно разочаруется, когда я открою ему всю правду. Когда узнает, что я – это всего лишь я. Не святая, не его спасение, а дура, влюбившаяся в персонажа книги… в него.

– И я не отпущу тебя больше никогда, – он улыбнулся, взгляд уверен. Не отпустит, разве что, если узнает, что его спасительница совсем не такая, как в его фантазиях.

В глазах защипало, я обернулась, подтягивая одеяло и делая вид, что пытаюсь укутаться получше. Позволила ему обнять себя со спины и прижать к своей груди. Мы сидели так несколько минут, думая каждый о чем-то своем, при этом я чувствовала себя совершенно спокойной в его объятиях. Мне даже нравилось, что граф не давал мне отстраниться, но в то же время было грустно. Меня не покидало чувство, как будто я стою на краю пропасти и готовлюсь спрыгнуть в нее, и спасительного парашюта у меня нет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Твоя очередь, расскажи что-то о себе. О своей семье, например, – предложил Анри.

– Семье? – хрипло переспросила и закашлялась. – Говорить особо нечего.

– Расскажи, – мягко настоял он, попутно укрывая меня сильнее.

– Мама бросила меня, когда я была ребенком. Отца я никогда не знала. Меня воспитывала бабушка, она умерла незадолго до того, как я попала сюда.

– И давно ты здесь? – после паузы спросил он.

– Месяц, два… – рассеянно ответила. Мысли все роились в голове, мне не хотелось говорить, он заставлял меня.

– Как же ты тогда являлась мне, когда я был ребенком? – продолжил допрос Анри и не дал мне отодвинуться, когда я захотела прекратить эти объятия.

– Сны, ты мне снишься, – выдохнула, с трудом вывернувшись, и тяжело задышала, прижав голову к спинке дивана.

– Это поэтому ты во сне зовешь меня? Я тебе снюсь, и во сне ты попадаешь в моё прошлое? – спросил он, не давая мне отдохнуть от своего напора.

– Да? Нет? Не знаю! – отмахнулась от него, закрыв глаза рукой. – Я ничего не знаю, все же я обыкновенная швея. Отпусти меня.

Анри резко выдохнул и стремительно поднялся на ноги. Навернул несколько кругов вокруг бочки с древесиной, явно думая о чем-то своем. Солнце поднималось из-за горизонта все выше, растворяя своим светом магию ночи, и я начала казнить себя. Не зря ли я ему рассказала о кошмарах? Вдруг он захочет использовать их и меня? Граф внезапно остановился и, посмотрев на свои часы, метнул взгляд на меня.

– Ты ведь уже видела кошмар, в котором я убил графиню, не так ли? А тот случай на крыше или на балу? Ты помнишь? Знаешь? – начал засыпать он меня вопросами, но я растерялась и приняла другое решение.

– Уже рассвет, я замерзла, отвези меня домой, – потребовала, как можно резче, потупив взгляд.

– Анна! – вскрикнул он, и у меня сдали нервы.

– Что ты от меня хочешь? Да, ты мне снишься в кошмарах, раз за разом, день за днем… Я не знаю, ты понимаешь? Я не знаю, в какой части твоей жизни я появлялась или ещё появляюсь! Но в одном уверена, что бы я ни сделала, что во сне, что наяву, это не важно. Я ничего не могу изменить, как бы не пыталась.

– Так этим ты занимаешься, меняешь меня? – сколько иронии и сарказма для одной меня, аж душно. И эта его самодовольная улыбка раздражает. А может все дело в этом ледяном взгляде? От него так больно.

– Я спасаю тебя, даже если ты сам против этого, – произнесла с ледяной интонацией. – Спасаю от зла.

– Но разве я не твой злодей? Разве то, что я убил графиню не доказывает, что у тебя не получается спасать меня от зла? – спросил вдруг он абсолютно серьёзно, заставив меня вздрогнуть от замораживающего взгляда. – Зачем меня спасать, Анна?

– Это не… – начала говорить, но осеклась под его взглядом. – Я не то имела в виду!

– Я делал кое-что похуже. Намного хуже, чем небольшие развлечения графини в подвале, – сказал он прямо, и я застыла, не зная, что и сказать. – Веришь мне?

Он смотрел на меня долго, пробирающим до костей взглядом. И вроде как я должна была вскочить, сказать, что не верю, что он не такой плохой… Или же сказать себе, что смогу его изменить, сделаю из злодейского главного героя душечку… Но нет. Поздно его перевоспитывать. Поздно надеяться, что он будет хорошим. Он не изменится – вот что он говорит, смотря на меня этим холодным безжизненным взглядом. Будь я понаивней, не поняла, осталась в своей розовой мечте, сказала: «Не верю!» и бросилась бы ему на шею. Обрадовалась, что он мне наконец-то открылся хоть как-то, и утопилась в самообмане и… пропала в нем, в своих чувствах.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я уже чувствовала что-то подобное, тогда было так же, когда бабуля умерла. То же ощущение, у меня вырвали из грудной клетки сердце и на моих глазах сжимают его, рвут на части, даже не осознавая этого.