Империя хаоса. Тени Бога - Грегори Киз

Красные Мокасины услышал подтверждение своих догадок.

В этот день они разбили лагерь задолго до наступления ночи, потому что огромная черная туча, обещавшая сильную грозу, двигалась с востока на запад и уже успела закрыть собой полнеба. Красные Мокасины пошел искать Кричащего Камня и нашел его внимательно наблюдающим за вспыхивавшими где-то далеко молниями, словно уичита хотел что-то прочитать в зигзагах божественных росчерков. Красные Мокасины присел рядом. Уичита сделался необычно молчалив с того самого дня, когда они присоединились к армии.

– Может быть, они и правы, – сказал после долгого молчания Кричащий Камень.

– Правы?

– Ну да, когда говорят о белых людях. Может быть, лучше будет изгнать их совсем.

– Может быть, но только и эту армию возглавляют белые люди. Кричащий Камень, все это лишь хитрая уловка.

– Ты был на родине белых людей. Ты знаешь ход их мыслей. Что ты скажешь об этом?

Красные Мокасины рассмеялся. После многих дней напряжения и сосредоточенности смех был наслаждением.

– У белых очень много разных племен, и у каждого племени свой ход мыслей. У нас то же самое, ты же знаешь, что уичита думают не так, как чокто.

– Но между нами больше сходства, чем между нами и французами. И возможно, ход мыслей этих белых людей с запада больше похож на наш, чем на белых людей с востока.

– Посмотри вокруг, – сказал Красные Мокасины. – Что ты видишь? Ты понимаешь поведение людей, которые тебя окружают? Я – нет. Чокто сражаются, чтобы защитить себя. Они встают на тропу войны во имя славы, ради трофеев, из мести или если их обязывает долг перед союзниками. Испанцы, французы и англичане привлекали нас к войне только ради своих корыстных целей. Разве тебе это неизвестно? Английская королева Анна объявила войну Франции и Испании. Но кто умирал на этой войне? Ямасси, аппалачи, маскоки, алабама, чокто. А белых погибла всего лишь горстка, да еще немного черных, которых они привезли с собой. В основном гибли краснокожие, это они убивали друг друга. Почему мы это делали? Ради добычи. И еще потому, что белые вооружали нас против наших врагов, но не для того, чтобы мы одержали над ними победу, а ради своих целей. И еще потому, что некоторые наши вожди не смотрели вперед, они желали скорого набега, чтобы добыть новый серебряный амулет себе на шею. А что ты видишь здесь? Все то же – горстка белых людей и тысячи индейцев. Хотя здесь все не так просто. Много ли тебе доводилось наблюдать ссор между индейцами?

– Всего две.

– Да, первый раз подрались кроу и перерезающий горло, а второй раз – черноногие и шайены. Эти племена испокон веков были непримиримыми врагами, разделенными кровной местью. А сейчас они, словно родные братья, идут за белыми людьми. То, что кроу и перерезающий горло вместе, в одной армии, и до сих пор не убили друг друга, – противоестественно.

– Может быть, это знак примирения?

– Только европейцы собирают в одну большую армию людей, не связанных родственными узами, которые даже друзьями друг другу не являются, и все ради того, чтобы отправиться воевать. Я видел, как они это делают у себя на родине. И то, что остается после этих войн, – ужасно. Это не просто несколько трупов или кровная месть. Остается царство смерти и запустения, но это их не заботит. Что здесь происходит? Готовится большая война, и уже собрана огромная армия. Они начнут с французов, затем перекинутся на англичан, и будет то, о чем я только что говорил: индейцы будут проливать свою кровь ради победы белых. И кого они будут убивать? Индейцев, которые живут на юге. Мой народ…

– Но и твоих врагов. Подумай, если твой народ присоединится к этой армии, что станется с вашими заклятыми врагами – чикасо?

Красные Мокасины вздохнул:

– Но и чикасо могут влиться в ряды этой армии, и тогда нам придется притворяться, что мы большие друзья.

– А если чикасо вольются, а чокто нет, то… – Кричащий Камень сделал жест, будто вспарывает себе живот.

– Да, – согласился Красные Мокасины. – Я должен вернуться к своему народу раньше, чем туда придет эта армия. Нам нужно время, чтобы все обдумать и принять решение.

– Почему бы тебе не послать к своему народу дитя Тени? Пусть оно им все расскажет.

– Я не могу, здесь много злых духов. Послать из лагеря дитя Тени – это все равно что в озеро, полное рыбы, бросить сверчка. Мне нужно отойти подальше, и тогда я смогу отправить гонца.

– Мы что, должны покинуть лагерь?

– Только после того, как я увижу Солнечного Мальчика.

Через несколько дней Получивший Пощечину посоветовал Красным Мокасинам поститься. Он сказал:

– К встрече с Солнечным Мальчиком, как к любому священному празднику, нужно готовиться.

В течение двух дней похода они ничего не ели и совсем не спали, и вот настал долгожданный момент.

Вокруг одного из воздушных кораблей собралась толпа людей. Красные Мокасины чувствовал покой и едва уловимую пульсацию миров. Пост и бессонные ночи даже самого обычного человека подталкивают ближе к миру за пределами мира. Плоть ослабевает, а душа набирает силу. У Красных Мокасин, который всегда стоял близко к невидимому миру, пост еще больше обострил восприимчивость.

Солнечный Мальчик явился таким, как о нем рассказывали, – на вид не более тринадцати лет, лицом белый, тонкий как тростинка. Для внутреннего взора Красных Мокасин он сиял, подобно светочу, подобно вспышке молнии, застывшей символом. Пруклятые твари кольцом окружали его, ползали вокруг ног, плотным облаком роились над головой. Нишкин Ахафа, или пламенеющие глаза, способные принимать облик пантеры, птицы, змеи и рыбы, между ними густым дымом свились два Длинных Черных Существа.

Жалость, острая, как хорошо наточенный нож, пронзила сердце Красных Мокасин. Он почувствовал в мальчике родственную душу. И его охватил страх. Некогда ему пришлось вступить в схватку с Длинным Черным Существом, и оно чуть не столкнуло его в пропасть, что именуется смертью. Он едва справился с ним. Над головой мальчика нависали два таких чудовища. Красные Мокасины испугался что, если они учуют запах своего собрата, которого он поглотил и превратил в часть себя?

Он застыл, сохраняя покой, стараясь не привлекать к себе внимание духов, не дать им себя почувствовать. На лбу у него выступили капельки пота.

– Боже всемогущий! – послышался рядом шепот Тага, подобное восклицание вырвалось и у Кричащего Камня.

– Что ты видишь, Таг? – едва мог прошептать Красные Мокасины.

– Ангелов, – ответил великан, – и ослепительное сияние вокруг.

– И звезды, – добавил Кричащий Камень. – Вокруг него витают Видения-Находящиеся-Наверху, так было, когда мир был совсем молодой.

Мальчик заговорил, а духи ринулись в толпу людей, заскользили между ними. Мальчик говорил на языке, который Красные Мокасины никогда раньше не слышал, но в голове незнакомые слова приобретали смысл. Смысл рождался из потока видении, похожих на ночные кошмары. Он видел смерть своего народа, пожираемого оспой и голодом. Белые люди явили свою истинную сущность, предстали обитателями грязных подземных вод – бледные, с недоразвитыми формами, ненасытные, со ртами, полными острых зубов, как у щуки. Он видел, как ему выйти из этой мертвой петли и как вывести свой народ.

Это были не его видения, не его мысли. Так духи переводили песнь Солнечного Мальчика о спасении, о победе над смертью, об очищении мира, погрязшею в пороках.

Духов парило вокруг так много, что Красным Мокасинам пришлось сжаться в комок. Если они почувствуют и узнают его, то тут же растерзают.

Дрожа от напряжения, он зажмурится, но от этого видения стали еще ярче и увлекали еще сильнее, и он вынужден был вновь открыть глаза.

И тут Красные Мокасины увидел скальпированного воина. Казалось, никто, кроме Красных Мокасин, его не замечает. Скальпированный воин шел медленно, заглядывал в лица, кивал, улыбался. Он не видел Красных Мокасин, но неумолимо к нему приближался.

В этот момент толпа взорвалась воинственными криками, начала потрясать ружьями, палить из них в воздух. Толпа стихла так же внезапно, как и взорвалась. Духи вновь собрались вокруг Солнечного Мальчика. Красные Мокасины выскользнул из толпы и поспешил прочь. Он шел, не останавливаясь, до тех пор, пока не перестал ощущать присутствие скальпированною воина.

С наступлением ночи к нему вернулись силы. Он завернулся в хошонти-накидку и направился к огромному воздушному кораблю. Никто – ни люди, ни духи – не заметили, как он забрался на палубу. Он пробирался к цели, как осторожный охотник, как бесшумная пантера, как сова, зорко видящая во мраке ночи.

Индеец чувствовал близость Солнечного Мальчика так, как ощущается на теле свежая глубокая рана.

Он нашел его на палубе, сидящим на деревянном возвышении под открытым небом. Вокруг него собралось с десяток мужчин, все говорили одновременно на языке, которого Красные Мокасины не знал. Духи отсутствовали, переводить было некому. Красные Мокасины подобрался ближе.