Кто в тереме? - Лидия Луковцева

Поскольку Никита душевной беседы вести не желал, Федюшка спеленал его скотчем, засунул в рот кляп и оставил до утра – поразмышлять. А утром был увезен в родное село в силу обстоятельств.

Ситуация трагикомическая, но угроза над жизнью Никиты возникла реальная. Сутки он пытался содрать скотч хотя бы с рук, вторые сутки просто подвывал в бессилии, а потом впал в беспамятство. И тут судьба организовала ему встречу с тремя дамами очень бальзаковского возраста, тоже поклонницами артюховской архитектурной жемчужины, и также страдающими чрезмерным любопытством не совсем в рамках закона. В конечном итоге, Никита был ими обнаружен и спасен.

Незаконное проникновение со взломом грозило Никите большими неприятностями. Так же, как Феде – превышение пределов самообороны и покушение на жизнь Никиты. Самообороны как таковой и не было, ведь Никита на него не нападал, скорее наоборот!

Вот тут уж папе пришлось использовать все свои возможности, чтобы замять дело.

Волжская, Заречная и еще несколько ближайших улиц – их «култук», как говорят артюховцы, немножко посудачил, перетер и постарался забыть происшествие. Федюшка, выпускник сельской школы, отнюдь не блиставший фундаментальными знаниями, с первого захода поступил на бюджетное отделение в технический университет. Он и предположить не мог, что удар по кумполу сына чиновного человека исполнит его голубую мечту – стать ихтиологом!

Тетки-спасительницы на удивление оказались не любительницами распространять жареное. В общем, вскоре новые животрепещущие события заставили подзабыть нескольких вовлеченных, хоть косвенным образом, артюховцев о пикантном происшествии, участником которого стал заммэровский сын.

История эта никоим образом не повлияла в дальнейшем на решение артюховского электората отдать свой голос на предстоящих выборах за кандидата в мэры Михаила Мирюгина. Никита с Лизой поженились, и старшие Мирюгины потеплели к своей очаровательной невестке, а уж после рождения внука оттаяли совсем.

Лиза и Никита решили нарушить мирюгинскую семейную традицию – нарекать родившихся мальчиков дедовскими именами, и назвали сына Костиком. Но дедушка Миша, чье самолюбие, казалось бы, должно было быть задето, как и бабушка Альбина, обиды не выказывали и тетешкались с внуком в свободное от государственных забот и бизнеса время.

А вышеназванные любопытные тетки между тем обнаружили местопребывание Бельцова, живехонького, хоть и не совсем здоровехонького. Он же, преисполненный чувства благодарности, составил дарственную на теремок одной из них.

Понимая, что ремонт терема они не потянут из-за полнейшего отсутствия средств, и движимые патриотическими чувствами, дамы вознамерились подарить новообретенную недвижимость любимому городу с обязательным условием: в теремке должен быть создан музей, без разницы, какой. Может быть, русского зодчества, может быть, вообще, народных промыслов.

Увы, город отбивался руками и ногами. Отцы города прикинули, какую брешь в муниципальном бюджете пробьет этот патриотический дар, если взять его на баланс: полная реконструкция и реставрация, плюс безотлагательное решение вопроса с отоплением, водоснабжением и канализацией. И тогда новая владелица терема – Людмила Ивановна – подписала дарственную на Лизу и Никиту, в равных долях. Под их честное благородное слово, что музею хоть когда-нибудь – быть!

И музей потихоньку начал создаваться. Вначале – частным порядком, на правах самодеятельного. Папа-мэр обещал по возможности помогать с решением текущих проблем, хотя решение глобальных пока осуществить не мог.

Позже музей получил имя: «Музей купеческого быта» – и официальное право на существование как филиал городского краеведческого. Иногда по вечерам папа со скромной гордостью рассказывал желающим послушать о своих собственных «доблести, подвигах, славе»: о том, как выбивал штатные единицы для новорожденного филиала (пока только двух экскурсоводов, трех сторожей и уборщицы).

Один экскурсовод должен был выполнять обязанности директора, то есть решать хозяйственные проблемы. Все же понимали, что без помощи мэра их не решить. Директорствовать, стало быть, должен был Никита Михайлович. Второй экскурсовод, соответственно, – невестка Елизавета Юрьевна. Сторожа и уборщица – на усмотрение заведующего.

Спасибо и на этом! Ни о какой научной работе, сотрудниках-специалистах пока и речи не шло. Хотели музей – дерзайте, а там будет видно. Начинай руководить, сынок, тебе и карты в руки!

Руководить он начал уже на последнем курсе университета, параллельно зарабатывая диплом. Лиза тоже доучивалась и сдавала госы в перерывах между кормлениями Костика. Академический отпуск брать и отставать от мужа не захотела, решили, что как-нибудь выкрутятся.

Помыкавшись некоторое время в двух комнатушках с печным отоплением, но с отдельным входом, притулившихся с торца теремка (видимо, это было помещение для челяди), а главное – с удобствами во дворе, Лиза сменила гнев на милость и согласилась переехать в мансарду Никиты на Волжской. Ради Костика! Временно, пока сын немножко подрастет.

Должность экскурсовода временно же, пока Лиза доучивалась, а потом сидела с Костиком, заняла одна из трех дам, ставшими их добрыми приятельницами – Зоя Васильевна. Опыт общения с аудиторией у нее был – до пенсии она занимала должность заведующей библиотекой, а желание учиться и узнавать новое мало у кого исчезает с возрастом.

Она глотала книги по музейному делу, истории и краеведению, и пока еще немногочисленные экскурсии проводила с блеском. Ее подруга, Людмила Ивановна, изъявила желание занять ставку сторожа (деньги лишними не бывают, а дама она была бесстрашная!) и в ночных бдениях вела нехитрую бухгалтерию музея. Никита имел возможность убедиться, что по части финансов он за Людмилой Ивановной – как за каменной стеной. Она с радостью согласилась поехать на трехмесячные курсы повышения квалификации, когда представилась такая возможность.

Вспомнили и о стариках – Любимовых. Федор Игнатьевич был зачислен третьим сторожем, Зинаиду Григорьевну оформили уборщицей – свои люди, но дежурили за него и убирали за нее все по очереди и по возможности. Даже мама Лизы иногда подключалась вместо дочери. Старикам, в силу преклонных лет, трудовые подвиги на производстве были уже не по силам.

Деньги по общему уговору тратили на нужды новорожденного музея. Денег катастрофически не хватало. Сколько дыр приходилось латать! Никита Михайлович сознавал, что дело подсудное, можно получить по шапке за «финансовые махинации», но, с благословления своего коллектива, шел на нарушение. Хотя с некоторых пор любое общение с представителями закона стало для него тягостно.

Получив диплом, Никита с головой ушел в возрождение терема и создание музея. Об археологии, раскопках, надо было забыть – семейный человек. Но разве музейное дело не сродни раскопкам? А потом, в поле можно выезжать и во время отпуска!

Экспонаты собирали с миру по нитке, буквально – обходя дворы. Но какие экземпляры попадались! Сколько прекрасных вещей хранили чердаки и сараюшки старого Артюховска!

Три дамы с юношеским энтузиазмом рыскали в поисках по дворам знакомых и незнакомых людей, собирая сведения по