«Додж» по имени Аризона - Андрей Уланов

— Одевайся, — рыжая командует, — Иллирий и мой отец с тобой о чем-то важном поговорить хотят.

— О чем это?

— А мне, — вздыхает, — не сказали.

— В кои-то веки, — ворчу, — чего-то я раньше тебя узнаю.

— Ну вот. А я тебе новую форму принесла.

— Новую? А старая где? Я ж ее только вчера надел.

— Во-первых, — заявляет Кара, — не вчера, а позавчера. Мы с тобой, к твоему сведению, день и ночь проспали. А форму твою сожгли, потому что она вся в крови была.

— В какой еще крови? Ко мне ни одна собака ближе трех метров не приближалась.

— В крови Призраков Ужаса, — говорит рыжая. — Ты что, забыл?

— Тоже мне, кровь. Отстирать не могли?

— А ты что, Малахов, умеешь, как змея, кожу менять? Кровь у Призраков, к твоему сведенью, страшно ядовитая. Тебе еще повезло, что мы через Белый мир прошли, там ее снегом аб… абс… Короче, Иллирий сказал, что если бы не снег, ты бы на следующий день пузырями покрылся и умер в страшных мучениях.

— Ну да, а ты бы на моей могиле плясала от радости, — говорю. — Ноги покажи.

— Зачем?

— Затем, что я тебя через их толпу на плече волок. И шансов окочуриться из нас двоих у тебя больше.

— Да ты не переживай, Малахов. Иллирий очень сильный маг-целитель. Он даже твой рубец на легком вылечил.

— Да ну.

Задрал рубашку, гляжу — точно. От первого ранения шрам остался, а от второго — ничего. Чистая, гладкая кожа. Еще, правда, куча мелких шрамиков, ну да это уже другая опера.

Здорово. Черт, нам бы в эвакогоспиталь этого попа. Интересно, думаю, а мне теперь нашивку за ранение носить можно? Скорее всего, можно. Вылечили, это ж не значит — не было.

— А гоблина допросили?

— Он умер.

— Как? — я чуть из одеял не выскочил. — Да вы что? Пленного…

— Никто с ним ничего не делал. Он тоже простудился, но его Иллирий вылечить не смог, потому что он был слугой Тьмы, и исцеляющие заклинания на него не действовали. А как его лечить еще, мы не знали.

Черт. Надо же. В такую даль я его притащил, а он возьми да сдохни от насморка. Обидно прямо.

— Одевайся быстрее.

— Непременно, — говорю. — Как только ты отсюда исчезнешь.

— А…

— Брысь!

Убежала. Кошка рыжая.

Глава 9

Вылез я из кровати, оделся, поискал — кобура с пистолетом рядом с кроватью на стуле лежит, а мешка нет.

Черт, думаю, а гранаты они куда дели? Пять гранат еще оставалось. А то ведь у этих олухов могло ума хватить и их в костер запулить.

Проверил пистолет — ну обе обоймы, само собой, пустые. Интересно, закончили они уже грузовики разгружать? Как только освобожусь, первым делом надо будет боекомплект обновить. Все ж таки, какая ни есть, а война. А на войне никогда не знаешь, что через пять минут приключится.

— Ты там скоро?

Недалеко же эта кошка убежала. Ладно еще, что через дверь спрашивает, а не вламывается, как в прошлый раз.

— Айн момент, фройляйн, битте.

Прицепил кобуру на ремень и распахнул дверь. Кара в коридоре стоит, стенку подпирает.

— Ты, Малахов, — заявляет, — возишься, прямо как…

— …девица на выданье, — шучу. — Жаль только, помады у вас тут нет и с лаками для ногтей перебои.

— А что такое помада? — спрашивает. Хороший вопрос. Главное, своевременный.

— Ну, — говорю, — карандаш, то есть тюбик с краской. Губы им накрашивают.

— Кто?

— Женщины. Некоторые. В моем мире.

— А зачем?

Я аж зубами заскрипел.

Товарищ капитан, вы это видите? Ребенок. Очарова-ательный такой ребеночек.

Хоть бы замуж ее поскорее выдали, что ли?

— Поскольку я лично, — выцеживаю сквозь зубы, — никогда этим не занимался, то точно ответить на твой вопрос не могу. Полагаю, что в определенных кругах ярко-красные губы на бледном лице считаются признаком красоты.

О, фразочку загнул. Хоть в блокнот записывай, на память.

— Как у вампирш?

— Во-первых, — говорю, — не-рядовая Карален, ты меня, больного и израненного героя, подняла с кровати под предлогом того, что ждут меня в штабе на важном и секретном совещании. А во-вторых, что за вампирши? Еще одна разновидность зеленых и пупырчатых?

— Ты не знаешь, кто такие вампиры?

Удивляется, как будто я весь местный зверинец уже по имени-отчеству должен был запомнить. Кстати, мысль, в общем-то, верная. Надо будет у попа какой-нибудь справочник по местной зоологии попросить, если у них тут вообще книги водятся. Врага, как говорится, надо знать не только в лицо, но и с других сторон. Чтобы убивать наверняка и без лишних потерь.

— Не знаю, — говорю. — И ничуть этого не скрываю. А ты, хоть и рыжая, про императорских пингвинов слыхом не слыхивала. Так что прекращай камень спиной подпирать и давай дорогу показывай. А по дороге заодно и расскажешь, кто такие эти ваши вампиры и с чем их едят.

Кара на меня чуть ли не с ужасом вытаращилась.

— Вампиров не едят!

— Ты дорогу-то, — говорю ей, — показывай.

— Нам наверх. Вампиров не едят, это они… они…

— Они, а дальше?

— Они пьют кровь! — выпаливает рыжая. — И тот, кто после этого остается в живых, сам становится вампиром.

Весело.

— Летать они, — спрашиваю, — умеют?

— Да, конечно.

Ну, точно, комары. Ги… Гипертро… Какое же это слово тот старший лейтенант употреблял? Гиперторфяные? Нет. Короче, переростки. Комары-переростки, с накрашенными… Черт, не жало же они красят?

Товарищ капитан, я назад хочу! Тут без высшего образования плохо.

— И живут они, — спрашиваю, — надо полагать, в болотах?

— При чем тут болота? — удивилась рыжая. — Вампиры живут в склепах. Днем они спят в своих гробах, а ночью выходят на охоту, и горе тем…

— Стоп, стоп, стоп, — я уже кое-какой народный фольклор припоминать начал. — Их случайно упырями не кличут? Или вурдалаками?

— Упыри и вурдалаки — это одни из самых примитивных вампиров. Есть гораздо более опасные разновидности. Брукса, например, шилка или…

— Стоп. Развернутый перечень с кратким обзором ты мне как-нибудь потом поведаешь. Самый главный вопрос — как эту тварь прикончить? Понадежнее.

Рыжая плечиками пожала.

— Так же, как и всю остальную нечисть. Серебром, огнем…

— Или осиновым колом, — говорю.

— Кол, — усмехнулась Кара, — это крестьянские суеверия. Если ты попытаешься заколоть вампира осиновым колом, он…

— Выхватит и им же меня по башке. Понял, не дурак.

Тут мы наконец закончили по башенной лестнице подниматься и вышли на стену.

— Тихо.

Рыжая осеклась на полуслове. Я прислушался — ну, точно, жужжит. У меня на эти штуки слух наметанный.

— Ты…

— Сказал же, — шепчу, — тихо. Слышишь?

— Гудит что-то, — Кара растерянно так по сторонам огляделась. — Словно шмель большой или… машина, как твой «Аризона», но только далеко очень.

— Умница ты, — говорю, — все верно. Мотор это гудит. Прямо за этими вашими проклятыми облаками. Вот ведь, зараза, все время над головой висит. У вас тут солнце как, только по большим праздникам? А то за все время только один восход и видел.

— Мы на границе, и из-за близости Тьмы… А как может машина по небу ехать? Это самолет, да?

— Именно. Это машина, к которой какая-то умная головушка взяла, да и пару крылышек прицепила.

Над самой головой, гад, жужжит. Судя по звуку — легкий, одномоторный. Но не «У-2». Значит, немецкий. «Шторх» или «Клемм». Хотя вряд ли «Клемм». Это учебное старье разве что где-нибудь в Румынии завалялось, где уж ему на прямом попадании грохнуться. Скорее «Шторх» — «аист». Хорошая машинка, легкая, надежная, неприхотливая. На любую полянку подходящую сядет и взлетит, не хуже «У-2».

Вот и гадай, что он тут делал. То ли на разведку летал, то ли высадил кого, а может — уже и забрал. И никакого тайного прохода с этой облачностью не нужно.

Эх, если бы не облака! У него ж скорость-то всего сто семьдесят пять километров в час максимальная. А обычная и вовсе сто тридцать. Из крупнокалиберного, с авиаприцелом — запросто бы мог срубить. Не «фоккер» бронированный.

А так — только слушать да зубами скрежетать, чем это тарахтение дальше аукнется?

Черт, думаю, а может, и в самом деле это какой-нибудь местный шмель в высшем пилотаже упражняется?

— Слушай, Кара, а никакая ваша нечисть так жужжать не может?

— По-моему, нет. Разве что черные маги наколдовали новый вид демонов.

Да нет, думаю, вряд ли. Звук уж больно механический.

Ладно.

— Ну, хватит на облака пялиться, — говорю. — Все равно, сколько ни смотри, дырку не проглядишь.

— Малахов, — рыжая обижается, — а повежливей?

— Могу и повежливей, — говорю. — Простите, девушка, но вы, кажется, меня куда-то вели?

— О да, — кивает, — прошу вас.

— Данке шон.

Привела она меня в комнату в башне. Небольшая такая комнатка, но светлая. Кроме Аулея, как рыжая и сказала, там поп сидел, а перед ним на столе сумка лежала, та самая, что я у гоблина — черт, как же его звали, Крэк, что ли? — забрал. И рожи у обоих непроницаемые, точь-в-точь как у начштаба дивизии, когда мы ему докладывали, что на нашем участке свежий немецкий полк объявился.