Эпицентр Тьмы - Алексей Махров

Еще имели хождение сказки про правительственный ЗКП, где сидит мудрый Президент, готовя ответный удар. И про жутких мутантов, порожденных радиацией. Кстати, самыми долгоживущими оказались слухи именно про этих самых пресловутых мутантов. Это сейчас я понимаю, что тридцати лет для создания устойчивой жизненной формы мало, но тогда любил послушать рассказы пионеров из старших отрядов. Которые чуть ли не лично видели пупырчатых жаб размером с дом, которых не брали даже пулеметы. Или разумных медведей с двумя головами.

Вырос я и так никогда и не встретил ничего похожего. Правда, как-то раз наткнулся в архиве совета дружины на сообщение о появлении некоего существа, прозванного Вонючкой.

Вроде бы почти сразу после Тьмы пришло с юга какое-то страшилище на шести лапах (описание внешности крайне невнятно) и начало овец из загона таскать. В отряде тогда настоящий вожатый был — из дедафгановских соратников. Так он лично облаву возглавил. Шесть дней монстра этого гнали. Пули от него отскакивали. Реактивные гранаты, выпущенные из РПГ, тоже шкуру не брали. И будто бы тогда они много народу потеряли, потому что эта Вонючка действительно ядовитый газ пускала, а противогазов у них не было. Из дальнейшего рассказа выходило, что в последний момент вожатый, замотав лицо портянкой, подобрался вплотную и метнул связку гранат прямо в пасть чудищу. Только так и победили.

Может, и правда, все так и было, хотя лично я сильно сомневаюсь. Иначе бы это донесение не в дальнем углу архива пылилось. К тому же совершенно точно — если морду портянкой замотать, которую до этого шесть дней не снимали, — это почище любого ядовитого газа будет!

Я прошелся вокруг погашенного костра, прикидывая дальнейшие действия в случае неудачи поисков выхода наверх. Придется, видимо, на окраинные станции топать. А оттуда в нужное мне место идти все-таки далековато. Это ведь не по лесу прогулка, а по радиоактивным руинам. Еще неизвестно, что там, на поверхности, творится!

К счастью, сидеть полгода под землей или топать двадцать километров по развалинам нам не пришлось. Вечером в базовый лагерь прибежали запыхавшиеся мальки первого отделения.

— Товарищ майор! Товарищ командир! Есть! — Глаза у салаг сияли счастливым светом. — Нашли! Есть выход…

Выход оказался вентиляционным колодцем станции «Кузнецкий мост».

Вторая часть

В ЭПИЦЕНТРЕ ТЬМЫ

Глава 1

Москва была… Она была… Нет, я не могу подобрать описания тому, что я увидел! Руины от горизонта и до горизонта. Когда-то здесь жили миллионы людей. И скольким из них удалось спастись? Будь прокляты те, кто устроил эту бойню!!!

Ты никогда не бывалВ нашем городе светлом,Над вечерней рекойНе мечтал до зари,С друзьями ты не бродилПо широким проспектам… —

негромко пропела Катя, поежившись от холодного ветра. Ребятишки выглядят растерянными и вовсе не рвутся вперед, как накануне. Даже Степа Рогозин оглядывается с неуверенностью и поворачивается ко мне со странным выражением лица. Мне тоже становится как-то не по себе… Ведь это же мой родной город! Я жил здесь до восьми лет. Здесь когда-то родились отец и мать, дедушки, бабушки… Я запомнил широкие улицы, тысячи автомобилей, красивые парки, где мы гуляли с родителями по выходным. Здесь я пошел в первый класс школы, здесь люди по утрам спешили на работу, а вечерами усталые возвращались по домам. Здесь была жизнь, а теперь… Теперь здесь только смерть…

Мои бойцы так и стоят, притихнув, ждут команды. Или переживают… Ну, ладно: им можно попереживать, они еще салаги, а вот мне надо быстро решить — в какую сторону двигаться. И решить быстро — общий радиационный фон не располагает к длительным раздумьям. Для начала надо сориентироваться на местности: где это мы находимся?

Я напрягаю память, пытаясь вернуть детские воспоминания, но тщетно. Местность изменилась до неузнаваемости, хотя… Если вот то поле у реки, усеянное обломками, то, что я думаю… Мы осторожно подходим ближе. Счетчик Гейгера в руках Рогозина начинает громко щелкать. Основательно здесь постарались неведомые враги, не поскупились на лишние мегатонны — даже с расстояния в двести метров видно, что развалины сильно оплавлены. Но даже в таком виде я узнаю это место — Кремль. Сердце Москвы, да и всей страны.

Теперь мне проще вспоминать. Я прикрываю глаза и «ловлю картинку». Через минуту открываю и вижу все в новом свете. Так… Вот эта груда красного кирпича — Исторический музей. Гигантский котлован рядом — подземный Пассаж на Манежной площади. А от него начинается Тверская улица, которая должна перейти в Ленинградский проспект. И где-то на нем, возле развилки с Волоколамским шоссе, и стоит нужный мне «ящик».

— Ну что, тащ командир? — Панкратов уже построил отряд. — Взвод готов к маршу. Куда идем?

— Вон туда! — я указываю рукой направление. — Вперед, товарищи!

Взвод построился в походную колонну, впереди парный дозор. Хотя, скорее всего, и такие простые меры предосторожности излишни — тут ведь никого нет! Однако через два часа движения мне так уже не казалось.

— Тащ командир! — шепотом говорит Степа. — Что-то не нравится мне здесь…

— Мне тоже, — соглашаюсь я. — Все время ощущение взгляда в спину.

— Вот-вот! — оживился Степан. — И у меня то же самое, только я сформулировать не мог. Вы думаете, за нами следят?

— Вот как раз такое я не думаю, — я отрицательно помотал головой. — Ну кто тут может следить? Может, это радиация так на психику действует?

Но скорее всего мы с Рогозиным чувствовали эманацию смерти. Здесь, под руинами, лежали миллионы наших соотечественников.

Дальше мы натолкнулись на «горячую» зону. Дозиметры предупредили: сунемся туда — получим от души, так что пришлось обходить. И обход съел весь день до вечера. А вечер в Москве страшен. Даже мне, который ходил в поиски в Петрозаводск и Архангельск, который видел, правда, только с борта катера, Питер и Череповец, здешний пейзаж действует на нервы. А уж все остальные так и вовсе ходят, точно по голове ударенные. Только оружие крепче сжимают.

Караулы усилены, мы поужинали, и надо бы ложиться спать, но сон не идет. Я в который раз обхожу посты, не обнаруживаю ничего нового и, завернувшись в одеяло, пытаюсь заснуть. Как бы не так! Стоит мне только закрыть глаза, как в голову начинает лезть всякая чертовщина: вот сейчас к нам выйдет… или выйдут… страшные… с черными руками…

…Тишина взорвалась грохотом выстрелов. Я схватил автомат и короткими перебежками рванул к тому месту, где вел тяжелый неравный бой четвертый пост.

ПК лупил длинными очередями, словно из шланга поливал. В ночь уносились трассеры, прерываясь лишь на время смены ленты. Рядом с пулеметчиком методично бабахала СВД. В противовес пулеметчику, снайпер бил одиночными, расчетливо экономя патроны. По-видимому, он выцеливал отдельных врагов, отправляя каждой пулей кого-то на тот свет. Вот только…

— Прекратить огонь!

Бойцы ошалело оглянулись на меня.

— В кого стреляете, короеды?! Куда лупите?!

Пулеметчик — Димка Мазин из второго отделения — тупо смотрел на меня, пытаясь, должно быть, осознать, что именно у него спрашивают. Снайпер — обычно смешливый, неунывающий малек по кличке Веник — махнул рукой в темноту:

— Товарищ командир! Они оттуда поползли. А я заметил… и вот…

— Что «вот»? Кто «поползли»? Говори толком!

— Они… много… Я двух снял…

Так… Толку от этих двоих все равно не добьешься. Утром разберемся.

С утра, прихватив с собой Рогозина, я внимательно осмотрел местность, откуда ползли таинственные «они». Там не было ровным счетом ничего. Ни трупов, ни брошенного оружия, ни даже стреляных гильз. Почудилось? Будь Веник на посту один, я бы так и рассудил. Но еще до завтрака Степан тщательно расспросил Мазина и выяснил, что тот тоже видел какое-то движение-шевеление. Обоим вряд ли могло почудиться.

Мы облазили все руины в радиусе двухсот метров от стоянки. И наткнулись на парную лежку, с которой наш лагерь был виден как на ладони. На потемневших от времени бетонных обломках бурое пятно. Кровь. Значит, кто-то ночью был. Вот только кто? Хорошо заметная в густой пыли двойная цепочка следов вела в сторону, прямо перпендикулярную нашему курсу.

Вернувшись на стоянку, я построил отряд и рассказал о замеченных признаках присутствия посторонних. В любом случае оставлять в тылу кого-то, имеющего не самые добрые намерения (а иначе они бы спокойно вышли к нам), было крайне опасно. И, несмотря на постоянную радиационную угрозу и связанный с этим лимит времени, я принял решение преследовать неизвестных до полного выяснения обстановки.

Теперь взвод движется походно-боевым порядком, тремя группами, с усиленным дозором и боковым охранением.