Сон в красном тереме. Т. 1. Гл. I – XL. - Сюэцинь Цао

Не успел он спросить, как за его спиной кто-то нарочито громко кашлянул. Мальчики испуганно обернулись и увидели Цзинь Жуна, соученика.

Сянлянь, вспыльчивый по характеру, вдруг смутился и с досадой проговорил:

– Чего кашляешь? Поговорить нельзя?

– Если вам можно говорить, почему мне нельзя кашлять? – вызывающе ответил Цзинь Жун. – Мне просто интересно, чем это вы здесь занимаетесь? Ведь я вас поймал с поличным! Попробуйте отпереться! Не примете в компанию, всем расскажу!

– А что мы такого сделали? – покраснев от волнения, в один голос спросили Цинь Чжун и Сянлянь.

– Я видел, что вы делали! – рассмеялся Цзинь Жун, захлопал в ладоши и крикнул: – Давайте выкуп!

Возмущенные Сянлянь и Цинь Чжун побежали жаловаться Цзя Жую, что их безо всякой причины обижают.

Но Цзя Жуй, человек бессовестный, заботился лишь о собственной выгоде. Он всегда требовал, чтобы ученики его угощали, и во всем потакал Сюэ Паню в надежде на подачки, старался снискать его расположение. Сюэ Пань же отличался крайним непостоянством: сегодня ему нравилось одно, завтра – другое, в последнее время у него завелись новые друзья, и он утратил интерес к Сянляню и Юйаю, так же как в свое время к Цзинь Жуну. Цзя Жую это было все равно, но Сянляня и Юйая он возненавидел за то, что они не помогли ему завоевать благосклонность Сюэ Паня. Не один Цзя Жуй их ненавидел. Их недолюбливали Цзинь Жун и еще некоторые ученики. Поэтому, когда мальчики пришли жаловаться на Цзинь Жуна, Цзя Жуй, не смея прикрикнуть на Цинь Чжуна, отыгрался на Сянляне, заявив, что тот всегда лезет не в свои дела, и вдобавок обругал его. Цинь Чжун был возмущен. Так мальчики ни с чем вернулись на свои места. Цзинь Жун торжествовал, покачивал головой, прищелкивал языком, болтал всякую чепуху. Сидевший неподалеку от него Юйай слышал все, что тот говорил, и, не утерпев, принялся его стыдить.

– Я только что собственными глазами видел, как они целовались и гладили друг друга по заднему месту! – нагло заявил Цзинь Жун. – Они это уже давно задумали, а сейчас договаривались о подробностях.

Он так увлекся, что стал говорить непристойности, ни на кого не обращая внимания. Тут один из учеников рассердился. И кто бы вы думали? Цзя Цян!

Цзя Цян, шестнадцатилетний юноша, был правнуком Нинго-гуна по прямой линии. Оставшись круглым сиротой, он с самого детства воспитывался в доме Цзя Чжэня и отличался манерами еще более утонченными, чем Цзя Жун, родной сын Цзя Чжэня. С Цзя Жуном его связывала тесная дружба.

Во дворце Нинго жили самые разнообразные по характеру и склонностям люди, и обиженные слуги и служанки не упускали случая о них позлословить, не стесняясь в выражениях. Опасаясь, как бы и о Цзя Цяне не пошла дурная слава, Цзя Чжэнь поселил его в отдельном доме и приказал обзавестись семьей.

Цзя Цян был умный, понятливый юноша приятной наружности. Школу он посещал лишь для отвода глаз, на самом же деле увлекался петушиными боями да собачьими бегами, любовался цветами и ивами. Никто не смел ему перечить, ведь он пользовался расположением Цзя Чжэня и был другом Цзя Жуна! Видя несправедливость, Цзя Цян хотел было вмешаться, но потом передумал:

«Цзинь Жун и Цзя Жуй – друзья моего дяди Сюэ Паня, да и я с ним в добрых отношениях. Вмешаюсь – они пожалуются Сюэ Паню, и это может повредить нашей дружбе! Промолчу – пойдут сплетни. Надо как-то схитрить!»

Он сделал вид, что направляется во двор по малой нужде, а сам незаметно подозвал Минъяня, слугу Баоюя, и сказал ему несколько слов.

Минъянь, любимец Баоюя, молодой и неопытный в житейских делах, услыхав, что Цзинь Жун обидел Цинь Чжуна и что в это дело замешан и его господин, решил проучить обидчика. Тем более что получил поддержку Цзя Цяня.

Минъянь вообще никогда никому не давал спуску. Он нашел Цзинь Жуна и, забыв, что сам он слуга, а тот господин, набросился на него:

– Эй, Цзинь Жун! Ну и сволочь же ты!

Услышав это, Цзя Цян топнул ногой, поправил платье и произнес:

– Мне пора!

Цзя Жую он сказал, что должен отлучиться по делам, и тот не посмел его задерживать.

Минъянь между тем схватил Цзинь Жуна за руку и угрожающе спросил:

– Что тебе за дело до наших задниц? Ведь мы твоего папашу не трогаем, вот и молчи! А то выходи, если ты такой храбрый, померяемся силами!

Ученики оторопели и испуганно таращили глаза.

– Минъянь! – закричал Цзя Жуй. – Прекрати безобразие!

– Ах, так, ты бунтовать! – позеленев от злости, заорал Цзинь Жун. – Все рабы – подлецы! Вот погоди, сейчас я поговорю с твоим хозяином!

Он вырвался от Минъяня и метнулся к Баоюю. В этот момент что-то ветром просвистело у самого уха Цинь Чжуна – это пролетела неизвестно кем брошенная тушечница – она упала на стол, за которым сидели Цзя Лань и Цзя Цзюнь, закадычные друзья.

Цзя Цзюнь, совсем еще малыш, отличался смелостью и к тому же был до того избалован, что никого не боялся. Так вот, он случайно заметил, что тушечницу бросил друг Цзинь Жуна. Он целился в Минъяня, но промахнулся, тушечница, пролетев мимо, шлепнулась на стол Цзя Цзюня, разбила вдребезги его фарфоровую тушечницу, а книгу забрызгала тушью. Разве мог Цзя Цзюнь такое стерпеть?

– Арестантское отродье! – выругался он. – Руки распустили!

С этими словами он схватил тушечницу и хотел запустить ею в обидчика, однако Цзя Лань, более спокойный и рассудительный, взял его за руку:

– Не вмешивайся, дорогой брат!

Но урезонить Цзя Цзюня было невозможно. Он схватил короб для книг и с яростью швырнул в Цзинь Жуна. Однако сил у Цзя Цзюня было немного, короб не долетел и шлепнулся на стол Баоюя и Цинь Чжуна. Раздался звон – на пол посыпались осколки от чайной чашки Баоюя, чай разлился, в разные стороны полетели книги, бумага, кисти, тушечница.

Цзя Цзюнь вскочил и уже готов был вцепиться в мальчишку, бросившего тушечницу. В этот же момент Цзинь Жун схватил подвернувшуюся ему под руку бамбуковую палку. Чтобы размахнуться, здесь было слишком мало места, но Минъяню все же несколько раз попало, и он завопил:

– Эй вы, чего не помогаете?!

Надобно сказать, что Баоюя сопровождали в школу также мальчики-слуги: Саохун, Чуяо и Моюй. Эти трое тоже были не прочь поразвлечься.

– Ублюдок! – закричали они. – Так ты вздумал пустить в ход оружие!

Тут Моюй выдернул дверной засов, у Саохуна и Чуяо в руках оказались конские хлысты, и они ринулись на противника.

Цзя Жуй упрашивал, угрожал, бросался от одного к другому, но его никто не слушал. Началась свалка. Мальчишки, боявшиеся вступить в драку, хлопали в ладоши, кричали, смеялись, подзадоривая дерущихся. Школа походила на кипящий котел. На шум со двора прибежали Ли Гуй и другие слуги и кое-как утихомирили озорников. На вопрос, что случилось, все отвечали хором, причем каждый объяснял по-своему. Ли Гуй обругал и выгнал всех слуг Баоюя.

На макушке у Цинь Чжуна красовалась здоровенная ссадина – след от удара палкой. Баоюй полой куртки растирал ему голову. Когда шум стих, Баоюй приказал Ли Гую:

– Собери книги! И подай мне коня, я поеду доложу обо всем господину Цзя Дайжу! Нас обидели! Мы, как положено, пожаловались господину Цзя Жую, но вместо того, чтобы защитить нас, он нас же и обвинил! Еще и остальных науськивал! Разве Минъянь не должен был за нас заступиться? Они навалились все скопом, побили Минъяня, а Цинь Чжуну чуть не проломили голову. Как же учиться в такой школе?

– Я не советовал бы вам торопиться, старший брат, – принялся уговаривать его Ли Гуй. – Господин Цзя Дайжу отлучился домой по делам. Досаждать ему всякими пустяками было бы непочтительно ни с какой стороны, тем более что человек он – пожилой. Лучше уладить дело на месте. Это ваше упущение, господин, – обратился он к Цзя Жую. – Когда ваш дедушка отлучается – вы главный в школе, и все на вас надеются. Провинившихся надо выпороть, наказать. Зачем же доводить дело до скандала?

– Я пытался их урезонить, но никто меня не слушал, – оправдывался Цзя Жуй.

– Вы можете сердиться, но я все равно скажу, – спокойно продолжал Ли Гуй, – вы относитесь к детям несправедливо, вот они и не слушаются. Узнает о случившемся господин Цзя Дайжу, вам не миновать неприятностей. А вы как будто не собираетесь улаживать дело миром!

– Что тут улаживать? – перебил его Баоюй. – Я все равно уйду!

– Если Цзинь Жун останется в школе, я тоже уйду! – заявил Цинь Чжун.

– Выходит, другим можно ходить в школу, а тебе нельзя? – произнес Баоюй. – Я непременно попрошу старую госпожу выгнать Цзинь Жуна! Кстати, чей он родственник?

– Не стоит об этом говорить, – помолчав, ответил Ли Гуй. – Иначе можно рассорить всех братьев.

– Он – племянник жены Цзя Хуана из дворца Нинго, – поспешил вмешаться Минъянь, стоявший снаружи под окном. – Подумаешь, важная особа – пугать нас вздумал! Жена Цзя Хуана приходится ему теткой по отцовской линии. А его тетка только и знает лебезить перед всеми! Недавно на коленях ползала, умоляла вторую госпожу Фэнцзе денег ей занять под залог! Глаза бы не глядели на такую госпожу тетушку!