Перекресток - Мэтт Бролли

– диван показался ему прекрасным. Высокий мальчик кряхтел и охал всю дорогу до фургона.

Симмонс задвинул диван в заднюю часть фургона и коротко произнес:

– Вот.

– Его нужно доставить в Британский фонд сердца, как мы и обсуждали по телефону, – произнесла Кэтрин, стоя в дверях дома.

Джефф хотел спросить женщину, помнит ли она его, но промолчал, когда та отдавала ему деньги. Что бы подумала Кэтрин Уотсон, если бы он рассказал бывшей однокласснице о пленнике на острове и о двух людях, которых он убил?

«Произведет ли это на нее впечатление? Можно ли сравнить мои достижения с совершенно новым диваном из универмага с завышенными ценами?» – задумался он.

– Спасибо, – поблагодарила его Кэтрин и закрыла дверь.

– Спасибо, – повторил Джефф.

Он включил обогреватель внутри фургона и посмотрел на диван, задвинутый в его заднюю часть. Диван хорошо туда вписался, а он слишком устал, чтобы ехать в благотворительный магазин, поэтому решил оставить диван себе. Это будет его маленьким секретом. Очко, набранное против Кэтрин Хадлстон-Уотсон и всех людей, подобных ей.

♦ ♦ ♦

Он купил в магазине на Бульваре на ужин рыбы с жареной картошкой и сумел припарковаться через дорогу от того места, где работала волонтер. Джефф знал ее во время учебы в школе как миссис Форестер, она была женой директора школы и школьным секретарем. Джеффу нравилась миссис Форестер. Однажды в школе он упал на плиточный пол и получил открытую рану на колене. Эта женщина отнеслась к нему с большой добротой, промыла рану и, усадив в приятно пахнущем офисе, предложила сок. В тот день он пропустил по меньшей мере тридцать минут занятий и даже пожалел, что у него не может каждый день болеть колено.

Возможно, миссис Форестер все еще была доброй. Люди совершают ошибки, как теперь понимал Симмонс, и о человеке нельзя судить только по некоторым его поступкам. Бог бы уже давно простил ее, и до недавнего времени Джефф, вероятно, мог сделать то же самое. Симмонс почти не вспоминал об этой женщине на протяжении многих лет, но после того, что случилось с отцом, он понял, что миссис Форестер была отчасти в этом виновата. Возможно, Бог и простил ее, но он не мог.

Теперь она, конечно, стала старше, но была такой же худощавой. В школе супругов Форестер называли Маленькая и Большой – ее муж, мистер Форестер, был тучным мужчиной, всегда носившим брюки натянутыми выше талии, будто только обхват живота удерживал их на месте. Джефф наблюдал, как пожилая женщина вышла из благотворительного магазина. Уличный фонарь высветил морщины и чрезмерный макияж на ее лице. Она прошла где-то двадцать метров до автобусной остановки. На днях миссис Форестер не узнала Джеффа Симмонса, когда он покупал в магазине подержанную книгу в мягкой обложке. Женщина улыбнулась Джеффу, когда брала деньги, но он увидел в этом обычную любезность.

Ее улыбка, как и многое в школьном секретаре, была только маской. Это обманывало Джеффа в детстве, но не сейчас. Он закончил есть, когда миссис Форестер села в автобус. Симмонс завел двигатель и поехал за ней.

Глава девятнадцатая

Дождь хлестал по ветровому стеклу, когда утром Луиза ехала по Локинг-роуд. Ее дворники работали в самом быстром режиме, но, едва они сгоняли воду, обзор снова ухудшался. Движение на выезде из Уэстона остановилось. Размытые фигуры в машинах с отчаянием смотрели на знак «М-5», поскольку дождь лил без остановки. Луиза направилась в город. В памяти всплыло сообщение от Томаса. Само по себе оно было безобидным, но запоздалость доставки сообщения в сочетании с тем, что следователь увидела Томаса в отеле, меняли интерпретацию. С другой стороны, возможно, она придавала произошедшему слишком большое значение. Томас мог просто захотеть встретиться пораньше, чтобы обсудить текущее дело, и разве она сама не приглашала его на кофе всего пару дней назад?

Следователь вздохнула, когда дождь наконец утих. Она почти не спала с того момента, как на пляже нашли тело Вероники Ллойд, и ей нужно вести себя так, чтобы не позволить недавним событиям сломить ее. Второй вечер подряд от Финча не было посланий. В каком-то смысле молчание беспокоило Луизу больше, чем постоянные сообщения. Может, он больше не напишет. По крайней мере, когда Тимоти посылал ей каждую ночь сообщения, Блэкуэлл чувствовала, что задумал Финч и о чем он думал. Теперь она понятия не имела, что Тимоти Финч может еще придумать. Однако в одном Луиза уверена: сейчас ей нужно выпить кофе.

Владелица «Калимеры» приветствовала следователя улыбкой.

– Ваш друг уже здесь, – произнесла она и указала на угол, где сидел Томас с чашкой кофе и смотрел на залитую дождем набережную. Луиза не была уверена, нравится ли ей неожиданная разговорчивость хозяйки «Калимеры». Блэкуэлл поняла, что почти всегда пропускала мимо угрюмые взгляды и молчаливость этой женщины.

– Кофе, пожалуйста, – заказала Блэкуэлл будничным тоном, словно не услышав намек.

Томас взглянул на Луизу, когда она села напротив него. Следователь не могла припомнить, чтобы когда-нибудь видела его таким растрепанным. Мужчина явно страдал от похмелья. Его лицо покрывала серо-черная щетина, а под глазами залегли тяжелые мешки. На нем был тот же костюм, что и вчера, но со свежей рубашкой и галстуком.

– Все в порядке? – спросила она.

– Ага. Немного поздновато, – ответил он и, морщась, продолжил потягивать кофе. Луиза Блэкуэлл решила, что Томаса выгнали из дома или бросили и он провел время, топя печаль в алкоголе.

Она не собиралась расспрашивать Томаса и говорить о том, что видела его прошлой ночью.

– Спасибо, Джорджина, – произнес мужчина, когда хозяйка поставила перед Луизой фарфоровую чашку с отбитым краем, заполненную кофе. Женщина отошла к стойке. Луиза покачала головой.

– Знаешь, я прихожу сюда с момента моего переезда в Уэстон и до сих пор даже не знала имени этой женщины.

– Называете себя следователем? – с долей иронии спросил Томас и прищурился, словно ему было больно смеяться. – Я ее вроде как знаю. Раньше она ходила в школу с моей старшей сестрой. В церковь Святой Бернадетты, что довольно забавно.

Даже с похмелья в Томасе все еще было что-то – тьма в глазах, припухлость губ, – от чего Луиза Блэкуэлл не могла отвести взгляд.

– Ты ходил в церковь Святой Бернадетты?

Томас покачал головой:

– Нет, мы переехали немного дальше, как только моя сестра пошла в среднюю школу, поэтому я поступил в Балгован в Уорлбери. Я мог бы ездить туда на автобусе, но мы не настолько религиозные, так что в этом не было