Со скоростью "Хикари" - Ирина Стражева

Но сегодня мне хочется вспомнить о прошлом человечества. Наверное, потому, что я нахожусь в одном из древнейших городов Японии — в Киото.

Старые города. Они, как люди: с каждым годом все старше. Попадая в них, всегда испытываешь какое-то особое чувство. Идешь по улицам города, в который давно и властно заглянуло новое, а мыслями уходишь и уходишь в глубину веков. Вспоминаются имена тех, кто жил когда-то под этим небом, встречая утро и провожая ночь. Как много было до нас людей интересных, неординарных. И как жаль, что мы часто так мало знаем о них. Ленту истории, увы, не прокрутишь с конца в ее начало. Пока здесь бессильна даже могучая техника нашего века.

Ранним утром, когда еще повсюду властвуют сны, я быстро одеваюсь и выхожу из отеля. Киото только просыпается. На улицах, которые вчера были заполнены тысячами людей, пока безлюдно.

В вечерней передаче вчера промелькнули кадры с титрами на английском языке. Это был рассказ о Сэй-Сёнагон, о ее книге «Записки у изголовья» — «Макура-но соси».

«Записки у изголовья» — одно из замечательных творений японской классической прозы, «жемчужина жанра дзуйхицу», что в буквальном переводе значит «вслед за кистью», или «следуя кисти».

В предисловии к книге Вера Маркова, переведшая ее со старояпонского на русский язык, пишет:

«Почти десять веков назад в городе Киото — тогда он назывался Хэйан и был столицей Японии — женщина, известная под именем Сэй-Сёнагон, получила в подарок кипу хорошей бумаги и начала вести свои записи, которые имеют мало общего с летописью или обычным дневником. Хронологический порядок не соблюден. Если восстановить его, то события, о которых идет речь, расположатся прерывистой цепью, начиная с 986 года и кончая тысячным годом нашей эры. Согласно принятой в японской науке терминологии, это середина хэйанской эпохи. Исторически хэйанская эпоха (IX–XII вв.) принадлежит к раннему средневековью»{43}.

…В конце VIII в. император Камму перенес столицу из города Нара в Хэйан. Тогда теперешний Киото назывался Хэйанкё — «город мира и покоя». Длившийся почти четыре столетия (с 794 по 1184 г.) хэйанский период вошел в историю Японии под названием «золотой век», «век блестящих искусств».

Здесь жили замечательные художники. Широкое распространение получили в то время картины для стен — какемоно и картины в свитках — макимоно. Художники рисовали тушью, акварелью; рам, ограничивающих картину, не делали. Широкой известностью пользовалась школа художника Канаока. Его картины украшали стены и ширмы императорского дворца. Он рисовал богов и героев, писал портреты известных мудрецов, поэтов и даже самого Конфуция. Виноград, изображенный художником с помощью кисти, был настолько правдоподобен, что подлетавшие к картине птицы начинали его клевать. А лошади, нарисованные на стенах одного храма, как утверждает легенда, по ночам выходили из картины и мчались по полям.

В 1050 г. один из придворных по имени Мото-мицу основал школу национальной живописи Ямато. Через два столетия она стала официальной школой искусств и получила название «школа Тоса».

Развлекается в те времена дворцовая знать. Особенно популярны «состязания поэзии», напоминающие театрализованные представления. Здесь и декламируют и сочиняют стихи. Разбившись по парам, дамы и господа, искусные в стихосложении, предстают перед компетентными судьями.

Хэйанский период подарил миру целый ряд книг, ставших памятником той эпохи. Первые книги были написаны китайскими иероглифами. Тогда в Японии китайский язык активно служил целям образования и просвещения. Мужчины-поэты писали свои стихи на китайском языке. А женщины…

«Когда на основе курсивного иероглифического письма была создана в девятом веке слоговая азбука (кана), японская художественная литература стала доступной для женщин. Лишь очень немногие из них получали в семье китайское классическое образование, но зато им вменялось в обязанность выучить наизусть все двадцать томов „Кокинсю“ и изящно писать японские знаки»{44}.

«Кокинсю» — это антология японской лирики (досл. «Собрание древних и новых японских стихотворений»). Книга вышла в 905 г., и ее составителем был один из крупнейших японских поэтов, аристократ по происхождению, Ки-но Цураюки. Среди авторов этой антологии были и женщины. В их числе известная поэтесса Оно-но Комати, женщина яркого таланта и редкой красоты. Вот одно из ее стихотворений позднего времени.

Печально все. Удел печальный дан Нам, смертным всем, иной не знаем доли.

И что останется? —Лишь голубой туман,Что от огня над пеплом встанет в поле.

Женщины Хэйана…

«Они были необходимым элементом всей жизни Хэйана, на них и вокруг них концентрировались тот эстетизм и та эмоциональность, которые были разлиты кругом. Более того, они в большой мере и руководили этой жизнью, давали ей тон и направление. Уже до Хэйана роль женщины в культуре была очень значительна. Женщина не была еще стеснена, как будет впоследствии, в своих проявлениях. И в сфере духовной культуры, в частности в поэзии, еще в эпоху Нара женщины мало чем уступали мужчине: столько стихотворений в поэтической антологии той эпохи „Манъёсю“ принадлежит именно женщинам-поэтессам! С наступлением же Хэйана женщина завоевала себе и в жизни, и в литературе первое и никем не оспариваемое место»{45}.

Антология «Манъёсю», о которой здесь говорится, это «Собрание мириад листьев» — первый письменный литературный памятник древней Японии, созданный в VIII в.{46}. Издан он был в двадцати книгах и содержал 4516 песен, написанных пятьюстами авторами.

«Колоссом японской литературы» заслуженно называют и монументальный роман эпохи «Гэндзи моногатари» — «Гэндзи, блистательный принц».

«Этот роман написан очень умной, наблюдательной, много видевшей и много передумавшей, слегка поэтому иронической, но отчасти и сентиментальной, однако всегда трезвой во взглядах, здоровой и изящной во вкусах японской женщиной конца X и начала XI века — обитательницей дворцов, но знавшей и страну, служившей императрице в качестве придворной дамы, но умевшей понимать и людей, не живущих в „заоблачных высях“, — Мурасаки Сикибу»{47}.

Итак, проза — удел женщин. Небезынтересно заметить, что поэт Ки-но Цураюки, издатель антологии «Кокинсю», одно время был губернатором провинции Тоса, находящейся на о-ве Сикоку. В конце 935 — начале 936 г. он совершил путешествие из Тоса в Киото. Во время путешествия он вел путевой дневник, позднее опубликованный под названием «Путевые записки из Тоса». Так вот, автор представляется здесь… женщиной! Он пишет: «Говорят, что мужчины тоже ведут „дневники“ или как их там называют? Что же, пусть это — проба пера, но тут женщина взялась за это дело».