Месть розы - Николь Галланд

Когда они в конце концов добрались до северных ворот города, на расстоянии примерно полумили от подножия горы, Николас протянул стражникам восковой отпечаток кольца Конрада, и их пропустили, хотя комендантский час начался уже давно. Дорога уходила во тьму, через тихий квартал ремесленников, мимо улицы Пекарей, позади церкви — самой большой, когда-либо виденной Вильямом, — мимо шатра ювелиров, через рынок, на котором днем торговали зеленью.

Из ярко освещенной гостиницы все еще доносился шум. На подходе к ней Виллем пропустил Николаса вперед, а сам остановил Атланта за воротами и какое-то время сидел, глядя в чистое ночное небо, пронизанное светом всплывающей над городскими стенами ущербной луны. Городской воздух здесь был плотнее, чем в открытом поле, однако совсем другой букет запахов немного взбодрил Виллема, и он подумал, может, не так уж и плохо, что Жуглет отправился вместе с ним.

— Жуглет, — заговорил он и сразу же почувствовал, как менестрель прижался к его спине, чтобы лучше слышать. — Без тебя мне в жизни не стать бы участником такого вечера, как сегодня. Я даже не пытаюсь делать вид, что понимаю, чем вызвано твое великодушное отношение ко мне, но, как бы то ни было, я очень, очень тебе признателен. Надеюсь, нынче вечером я тебя не разочаровал.

— Ты это серьезно? Все прошло потрясающе успешно!

Жуглет дружески потрепал его по плечу, сполз с коня и отскочил в сторону, чтобы оказаться подальше от мощного, крутого бедра животного. Внезапно у Виллема возникло странное чувство: спине, к которой только что прижимался менестрель, стало холодно и позади как бы разверзлась бескрайняя пустота.

Обычно к этому времени замок уже спал, но не сегодня, после такого затянувшегося ужина. Маркус, сидя за столом в своей приемной и слушая нудные ежедневные отчеты служащих, сквозь дверной проем заметил Альфонса Бургундского. Тот стоял на ступенях винтовой лестницы, по-видимому собираясь наверх, в свои апартаменты. В свете факела его волосы очень напоминали волосы Имоджин — такие же темные и волнистые; внезапно Маркус почти почувствовал ее локоны под своими пальцами. Он заставил себя отвести взгляд и выбросить эти мысли из головы.

Очевидно, другой причины остановиться здесь, кроме как бросить на Маркуса оценивающий взгляд, у Альфонса не было. Понимая, почему именно его рассматривают, сенешаль, обсуждая с начальником конюшни брожение конского навоза, постарался напустить на себя как можно более аристократический вид, хотя и сомневался в успехе.

С другой стороны в приемную спустился его величество в накинутом на плечи, расшитом золотом халате и в сопровождении ночного телохранителя. Протяжно зевнув, он сказал Маркусу:

— Когда закончишь здесь, я хочу получить лекарство от бессонницы. Желательно, чтобы это была блондинка. Мальчиков-пажей посылать без толку: они никогда не понимают, что мне надо.

Внезапно во внутреннем дворе внизу раздался звонкий юношеский смех, в ответ на который из кухни донеслось сердитое шиканье. Какое-то время смех метался в замкнутом пространстве двора, а потом устремился вверх по винтовой лестнице. В результате графу пришлось отскочить в сторону, чтобы избежать столкновения с источником веселья — Жуглетом и Николасом, через узкий дверной проем промчавшимися мимо Альфонса в прихожую и выглядевшими так, словно они умирают от смеха. Оба были в туниках, явно больших по размеру, чем следовало.

— Сир! — выпалил Николас, имея в виду эти самые туники. — Посмотрите, что Виллем из Доля презентовал нам!

— И нужно было видеть кольца, которыми он одаривал дам! — добавил Жуглет.

Альфонс поднялся на одну ступеньку винтовой лестницы, но потом остановился, интересуясь реакцией Конрада. Сквозь бесстрастную маску его лица проступило откровенно расчетливое выражение, и это обеспокоило Маркуса.

Конрад выглядел изумленным.

— Что за странный парень! — воскликнул он.

Николас и Жуглет подошли поближе, предлагая ему и служащим Маркуса пощупать материю, из которой сшиты туники.

— Он, похоже, собирается раздарить все, что у него есть.

— В гостинице его обожают, сир, — сказал Николас, как если бы это что-то объясняло.

— И не только из-за подарков, — добавил Жуглет. — Подарки — это всего лишь проявление великодушного, преданного сердца.

Конрад на мгновение задумался, а потом обвел взглядом комнату в поисках Бойдона.

— Бойдон, завтра же утром пошли в гостиницу Виллему сотню фунтов нашими новыми монетами.

Все удивленно раскрыли рты.

— Сир? — дрожащим голосом переспросил Маркус.

— Хочу посмотреть, как он ими распорядится, — объяснил Конрад, не сводя взгляда с Жуглета, у которого внезапно возник зуд в самом неожиданном месте, так что пришлось отвернуться и почесать его.

Маркус быстро глянул на Альфонса и тут же отвел взгляд; Альфонс быстро глянул на Маркуса и тут же отвел взгляд. Снедаемый непреодолимым чувством беспокойства, сенешаль попытался вернуться к своим занятиям. Граф, задумчиво качая головой, продолжил путь вверх по лестнице к предназначенным для него апартаментам.

Закончив свои дела, Маркус накинул отделанный соболем плащ, спустился по лестнице и окунулся в прохладный, влажный вечерний воздух внутреннего двора. Изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, он уселся на нижнюю ступеньку лестницы, ведущей из покоев Конрада прямо во внутренний двор. Вяло улыбнулся, когда мимо в свете факелов проскользнула женская фигура, но был так расстроен и занят своими мыслями, что даже не понял, кто это, дама или служанка. Главное, не Имоджин, а значит, она не интересовала его.

Величайшая сила Маркуса как сенешаля часто переезжающего с места на место двора Конрада состояла в способности предвидеть и, следовательно, предотвращать все сколько-нибудь значительные накладки. Как любая выдающаяся способность, эта его черта одновременно с положительной имела другую сторону: он, как это принято говорить, шарахался от любой тени. Ощущение, что ситуация может обернуться бедствием, возникала у него очень быстро и легко, причем зачастую для этого не было никаких логических обоснований. Так обстояло дело и с появлением Виллема: на фоне всеобщего восхищения у Маркуса оно порождало ощущение непреодолимого, ползучего страха.

«Он же просто рыцарь, — убеждал себя Маркус. — Мелкий рыцарь из никому не ведомой глуши. На следующей неделе ни двор, ни Конрад даже не вспомнят, что он был здесь. И сам граф сказал сегодня, что свадьба совсем скоро».

У него возникло странное чувство, будто игра в шахматы, во время которой прозвучала эта фраза, происходила несколько недель назад. Маркус задумался над тем, какие цели преследует Жуглет, нахваливая и продвигая при дворе молодого бургундца.