Нокаут (СИ) - Кистяева Марина

Появлялась нежность. И желание постоянно находиться рядом с ним. Видеть, как он улыбается, балагурит. Замечать, как сеточка морщин убегает от уголков его глаз. Смотреть с ним фильмы вечерами. Прижиматься крепко-крепко. Вдыхать его запах.

Да, Поля боялась себе признаваться, хотя факты говорили, нет, кричали о том, что её чувства к Алексею давно вышли за рамки благодарности. Она тянулась к нему всей душой. Особенно в эти дни затишья, когда им было хорошо и комфортно вместе. Они практически сутки проводили рядом друг с другом. Единственное что, Алексей каждый день уезжал на три часа на тренировки.

— Нужны по работе.

Про деятельность Шалова Полина имела общие расплывчатые представления. Начнет работать с ним — узнает больше. Вдумываться не хотелось. Да и когда человек влюблен, хочется ли размышлять о чем-то приземистом? Хочется наслаждаться общением, тонуть в новых отношениях и ждать поцелуев.

Время, что он отсутствовал, Поля посвящала или уборке и готовке, либо читала или выбиралась в парковую зону, что располагалась рядом. Смотрела, как резвятся детки, наблюдала за лениво прогуливающимися пенсионерами. Подставляла лицо под солнечные лучи.

Она не помнила, когда последний год чувствовала себя столь вольготно и свободно. Наслаждалась какими-то мелочами и не оглядывалась в поисках того, кто «присматривает». Знание, что Сергей в своё время пообещал за ней приглядывать, напрягало. Во-первых, она опасалась, что, если к ней кто-то ненароком подойдет знакомиться, «присматривающий» может вмешаться. Такое было. Один из друзей Сережи по местному клубу. Она расплакалась и, размазывая тушь по щекам, кричала, чтобы её оставили в покое, чтобы не смели и близко приближаться, что её жизнь и время принадлежит только ей. Сорвалась. Антидепрессанты не помогали. Во-вторых, неприятен был сам факт, что ты находишься под контролем. Что о каждом твоем шаге, передвижении докладывают, видят. Не было чувства инкогнито. Это ужасно напрягало и раздражало, заставляло лишний раз нервничать и оглядываться.

Сейчас же всё было иначе. Полина перестала оглядываться. Просто поймала себя как-то на этой мысли. И даже головой не повела. Не было неприятного ощущения чужих глаз на затылке.

Ещё Поля тешила себя мыслью, что история с Сережей и его возвращением в Россию, а, значит, и с ней, завершилась. Осталась там, в прошлом, где они были счастливы и строили планы на будущее. Жизнь с ними сыграла суровую шутку, но так сложилось. Значит, так кому-то было надо свыше. И цепляться за прошлое никак не стоило. Не получилось, не сложилось, разрушили. Итог один — он есть, от него невозможно отмахнуться. Поля пережила свою боль, как физическую, так и моральную, Сережа — свою. Она до сих пор немного комплексовала, когда Алексей гладил и целовал её шрамы. Она убеждала себя, что они не уродуют её. Что теперь они часть её тела. Бывают же родимые пятна, от которых никуда не денешься, вот так и с её шрамами. Шрамы на теле… шрамы в душе… Но постепенно те, что в душе, уже меньше болят. Поля надеялась, что вскоре и вовсе перестанут. Напоминать о себе будут, не без этого.

У неё начинался новый виток жизни, на который она возлагала большие надежды.

Вот и сегодня Алексей вернулся с тренировок уже под вечер. Поля даже успела заскучать. Он кинул спортивную сумку и сразу к ней.

— Чем занимаешься?

— Скучаю.

Она сидела в кресле и читала.

— Надеюсь, по мне, а не в целом.

Порой, он был невозможным.

А ещё, порой, Полине казалось, что ему маниакально необходимо было подтверждать её симпатию к нему. Возможно, она сама придумала эту его потребность. Ей хотелось думать, что она для Лёши не простое «отпускное» увлечение. Она даже убеждала себя, что не будет молодой человек расселять в своей квартире всех девушек, с которыми спит. При мысли о других девушках, больно заныло сердце. Надо бы спросить, поинтересоваться, но опять же что-то мешало. Вроде бы и жили под одной крышей, и ели за одним столом, и спали вместе, а какой-то дискомфорт в общении у Поли к Шалову оставался. Возможно, он был связан с временными рамками. Всё-таки знакомы они были нет-ничего.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— По тебе.

— Приятно слышать.

Леша присел на корточки у кресла.

— Я требую доказательств.

Поля недоуменно нахмурилась.

— Доказательств?.. И каких же?

— Ну… не знаю… покажи себя, например.

В первое мгновение Поля не поняла, о чем он, и лишь когда взгляд хитрых голубых глаз остановился в районе низа её живота, она всё поняла и сразу же покраснела.

— Нет.

— Как это нет? — его возмущение было абсолютно искренним.

— А вот так! День же.

— И что?

— И правда — что? Леша, перестань меня смущать!

— А, может, мне нравится.

— Да ну тебя.

Она попыталась встать, но тотчас была возвращена назад сильными руками.

— Женщина, тебя никто никуда не отпускал.

— Леша!

— Хорошо-хорошо. Ни тебе, ни мне. Давай так. Ты чуть-чуть сдвигаешь трусики в сторону и всё.

Поля демонстративно закатила глаза.

— И всё? Лёша, ты себя слышишь?

— Слышу.

— Твоё «и всё» звучит очень неубедительно.

— Девочка… ну, покажи… я же тоже соскучился.

Вот тут устоять оказалось невозможным.

Полина, сдерживая улыбку, чуть развела в сторону ноги. Домашнее платье и так было выше колен, сейчас и того выше поднялось.

— Закинь ногу на подлокотник, — голос Шалова охрип. Голубые глаза гипнотизировали. Под их влияние невозможно было не попасть. Они выворачивали душу наизнанку, и Поля, то радуясь, то чуть огорчаясь, призналась себе, что ей безумно нравится капитулировать во всем, что касалось Алексея.

Она послушно поставила ногу на подлокотник и бесстыдно отодвинула отороченную шелком полоску трусиков. Дыхание Алексея потяжелело, глаза потемнели. А у Полины участилось сердцебиение. Иногда ей казалось, что их отношения сводятся лишь к сексу.

Иногда — нет…

Шалов потянул руку к её бедрам, но резко оборвал порыв, вместо этого хлопнув себя по ногам.

— Уговор есть уговор.

Он резво поднялся и потянул Полю на себя. Девушка, прячу улыбку, поднялась и тотчас оказалась прижатой к нему.

— Девочка, у тебя есть час, чтобы одеться, накрасить и приготовиться к ночной прогулке. Да, кстати, оденься потеплее, на улице ночью прохладно.

Сказано — сделано.

Полина думала, что они снова прогуляются по парку, потом зайдут в кафе, где послушают джазовую музыку в оригинальном исполнении. Она никогда не любила джаз, а тут неожиданно прониклась. Или сказывалась общая атмосфера спокойствия? И то, что рядом находился Лёша.

Но сегодня молодой человек провел её к своему черному «монстру» на колесах и усадил на пассажирское сиденье.

— Ты же сказал, что мы направляемся на прогулку?

— Так точно, — он загадочно улыбнулся.

Ладно, она умеет урезонивать любопытство.

Когда они приехали к Москве-реке, Поля тихо ахнула.

— Неужели?.. — у неё почему-то не нашлось слов.

— Надеюсь, ты ничего не имеешь против ночной водной прогулки?

Поля покачала головой. Во рту неожиданно пересохло.

И почему она уже не удивилась, когда поняла, что большой катер был арендован Алексеем для них двоих, а на палубе оказался накрыт праздничный ужин?

— Не только тебе меня кормить.

С языка Полины едва не сорвалась чисто женская реплика по поводу лишних килограммов, которые в последнее время не то, чтобы исчезнуть, а, напротив, прибавились. Вовремя вспомнила наставления бабушки, что никогда нельзя про эти самые пресловутые килограммы говорить в присутствии мужчины, тем более, своего. И вдвойне «тем более», когда он постарался и организовал ужин.

На душе Поли расцвела улыбка — она уже сама того не замечая, начинала считать Алексея своим парнем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Поменяемся сегодня ролями.

Они спустились по ступеням на палубу, Лёша дал знак, и катер плавно тронулся.

— Никогда не была на водной прогулке, — призналась она.

Лёша выглядел довольным.