Круиз самодовольного амура - Дарья Калинина

– А если гости сломают телевизор или другую дорогую вещь?

– И тут хозяевам тоже неинтересно, кто именно из гостей сломал телевизор или разбил дорогой сервиз. Они просто удержат его стоимость из полученного ими от Филиппа денежного залога. Так куда проще, чем возиться с камерами. Так что мы не можем знать, кто именно побывал в сторожке у дяди Вовы и взял ключ от оружейного сейфа в хранилище. А между тем это многое бы объяснило нам.

Алена вышла от Залесного, чувствуя, что у нее даже голова кружится от вопросов и ответов на них. Все они крутились там как в карусели, сменяя один другой, словно картинки в калейдоскопе, и заставляя саму Алену покачиваться от обилия впечатлений. Поди же ты пойми в такой круговерти и свистопляске, какой ответ и на какой вопрос будет самым правильным.

Глава 11

Выйдя в холл, Алена обнаружила, что количество дожидающихся своей очереди идти на допрос свидетелей значительно сократилось. Тут оставалась лишь Натка, пьяно покачивающаяся в своем кресле, и старушка Тимофеевна, которая сидела с закрытыми глазами и таким неестественно бледным видом, что Алена сперва даже испугалась. Уж не померла ли старушка?

Видимо, этих двух доходяг полицейские оставили напоследок, надеясь, что пока они разбираются с более вменяемыми свидетелями, эти двое тоже очухаются. Ну, или если не очухаются, то, может, их показания и вообще не понадобятся. Но что касается самих сыщиц, то у них даже тени сомнения не было: Натка и Тимофеевна тут самые ценные кадры. И если с Наткой подруги уже имели счастье беседовать по поводу двух случившихся трагедий, то Тимофеевна еще представляла непочатый край работы.

Глядя на тихонько сидящую Тимофеевну, Алена пробормотала:

– А ведь Инга много раз говорила, что слышала, как старушка предрекла смерть двух человек. Мужчины и женщины. Нет, женщины и мужчины. Насти и Романа.

Так и случилось. По хронологии первой была убита Настя. Роман шел номером вторым. Тот факт, что его убийство обнаружили практически сразу, а от момента кончины Насти до момента обнаружения ее смерти прошло больше десяти часов, дела не менял. Умерли эти двое именно в той последовательности, какую и предрекла Тимофеевна. И сейчас Алена задумчиво посмотрела на старушку, пытаясь понять, что же это за человек.

Старушка сидела, не шевелясь. Глаза у нее были все так же плотно закрыты, а лицо выражало страх и покорность судьбе.

– Добрый день, – поздоровалась с ней Алена.

Но старушка не отреагировала.

– Добрый день! – повторила Алена погромче.

Даже пьяненькая задремавшая в своем кресле Натка в ответ всхрапнула и что-то пробормотала, а вот Тимофеевна как сидела в полнейшем безмолвии, так и продолжала сидеть.

Алена не привыкла пасовать перед трудностями. И продолжала приставать к старушке:

– С вами все в порядке? Вы меня узнаете?

Наконец веки Тимофеевны задрожали, а секунду спустя приподнялись.

– Добрый день, – в третий раз пожелала ей Алена.

И только теперь старушка откликнулась:

– Ох, добрый ли? – пробормотала она.

– С вами все в порядке?

Алена совсем не была уверена, что с Тимофеевной «все в порядке». Похоже, на старушку снова накатило, как уже один раз видели подруги.

– Вы как?

– Страшно мне, Аленушка, – подняла на нее наконец глаза старушка. – Ох, как страшно. Уже двое умерли по моему сказанному. Не хочу, чтобы еще и его Божья кара постигла.

– Кого его?

Но старушка не ответила. Снова низко опустив голову, она забормотала:

– Злое они мне сделали, ох, злое. Да ведь простила я их обоих давно. Почему же умерли? И она, и мальчик? Не хочу я так. Пусть бы жили, что уж, Петю теперь не вернешь. Пусть бы их… Пусть бы жили…

– Ираклия Тимофеевна, вы это о чем?

Но старушка словно бы впала в транс:

– Страшно-то как! Ох, страшно! Вот она, Божья кара какая! Не отвернуть, не отмолить. И не думала, что так страшно отомстит за меня да за Петеньку им обоим Господь. А только видно, что хотел Господь мне на что-то указать, коли допустил мне, убогой, при этом страхе тоже присутствовать.

Теперь Алена не перебивала старушку, вместо этого она старательно прислушивалась к неровному бормотанию Тимофеевны. Похоже, что старушка считает смерть Насти и Романа наказанием за какое-то зло, которое эти двое совершили в отношении ее самой или ее покойного мужа – Пети. По словам Риммы Георгиевны, своего мужа эта странная старушка очень любила и после смерти Петеньки, вероятно, получила серьезный нервный срыв, который сейчас снова дал о себе знать.

– Тимофеевна, – как можно ласковей и спокойней произнесла Алена. – А пойдемте, я вас бай-бай уложу. Ну, что вам тут сидеть, вы же устали небось?

Она где-то читала, что с людьми, пострадавшими психически, нужно общаться как можно деликатнее. Неизвестно, как это бы сработало с настоящим сумасшедшим, но на Тимофеевну ласковая речь подействовала благоприятно. Старушка обмякла, вроде как взгляд у нее сделался более осмысленным, и она позволила Алене поднять и увести себя прочь.

Двигались они очень медленно главным образом по вине Тимофеевны, которая каждый шаг делала, словно бы сомневаясь, стоит ли вообще двигаться.

Но неожиданно она повернула голову и снова взглянула на Алену:

– Думаешь, я сумасшедшая? – спросила она у нее. – Нет, я не сумасшедшая. Я просто смерть видела и знаю, что там после смерти тоже жизнь будет. И даже лучше, чем тут.

– Откуда знаете?

– Мне Петя об этом сказал.

– Ваш муж?

– Да, приходил он ко мне. Плохо мне на душе было, как он умер. Видать, почувствовал мой Петенька неладное, вот и наведался ко мне. Сказал, что все у него там хорошо. Домик мне наш будущий показывал.

– Домик?

Но Тимофеевна, не обращая внимания на Алену, восторженно продолжала рассказывать:

– Вот помру, так, Бог даст, вместе с Петей там в домике жить будем! Симпатичный такой домик, стены у него снаружи белые, известкой обмазанные, ставенки красные, на крыше труба. И цветы повсюду. И у дома, и за домом, всюду! Я ведь цветы очень люблю. Петя мой это хорошо знает. Весь дом цветами усадил, специально, чтобы тебя порадовать, так мне и сказал.

Алене окончательно стало ясно, что у старушки, что называется, уехала крыша. Но не бросать же ее теперь только потому, что она несет всякую ерунду? Уж взялась доставить бабку до кровати, надо тащить.

Алена попыталась ускорить шаги, но Тимофеевне это не понравилось.

– Не торопись ты! – произнесла она чуть ли не с досадой. – Поговорить хочу с тобой. Посоветуй, что мне делать? Знаю, что еще один человек умереть должен, чтобы я к Петеньке моему могла отправиться, а не хочу этого.

– К мужу не хотите? Правильно, чего туда торопиться! Успеете еще!

– Нет, к Пете я хочу, – возразила старушка. – Не хочу, чтобы смерть сюда снова пришла. А она идет… идет к нам, близко уже. Потому и страшно мне так.

Алене и самой уже сделалось не по себе. И дернула ее нелегкая взяться помогать Тимофеевне! Сидела себе старушка на диванчике и пусть бы сидела. Зачем Алена к ней сунулась? Теперь вот старушка взялась пророчить еще одну смерть. Две она уже накликала, теперь за третьей дело стало?!

– А кто хоть умрет-то?

Алена не ожидала, что старушка ей ответит.

Но она откликнулась, тихонько, так что Алена едва расслышала, произнеся в ответ:

– Обидчик мой.

– А кто он? Имя его сказать можете?

– Римма знает, – совсем уже тихо отозвалась Тимофеевна. – Она все про меня знает.

Тут силы совсем оставили старушку. Она замолчала и повисла на Алене бесформенным кулем. Надрываясь, Алена доволокла Тимофеевну до комнаты Риммы Георгиевны и постучала в дверь.

– Кто там?

– Я привела вашу подругу, ей что-то опять не по себе.

Было слышно, как у Риммы Георгиевны что-то упало, а сама она вскрикнула. Через мгновение дверь отворилась, и на пороге Алена увидела тещу министра. Лицо у нее было искажено от волнения, которого Римма Георгиевна и не пыталась теперь скрывать:

– Все утро Ираклия со мной была, ни на минуту ее от себя не отпускала, а как от следователя вышла, смотрю – нет ее. Искала, звала – нет. Где вы ее нашли, душенька?

– Внизу, в холле, где мы все собирались.

– Выходит, она была у другого следователя, – произнесла Римма Георгиевна.

– Могу я положить ее?

– Она снова что-то говорила? У нее был приступ? Да не молчи ты!

Римма Георгиевна так волновалась, что, сама того не замечая, перешла с Аленой на «ты».

– Был приступ, – подтвердила Алена. – Только чего вы так волнуетесь? Сами же говорили, что это ничего не значит.

– Заведи ее, – коротко распорядилась Римма Георгиевна. – И на кровать уложи. И одеялом укрой.

И когда Алена выполнила все эти указания, она осведомилась: