Крутые повороты - Тамми Юрваллайнен

В первый же день медицинского осмотра неудача постигла Игоря Савицкого — его рост оказался 149 сантиметров. В листе поступающего сразу появилась отметка — не годен. Едва скрывая слезы, Игорь недоумевал: как это из-за такого пустяка — одного сантиметра — его уже не могут принять. На следующий же день он уехал домой. В дальнейшем ребята рассказывали Сергею, что Игорь почти неделю скрывался на чердаках. Жестокие в своих оценках ребятишки в поселке везде кричали: «Где этот моряк с печки бряк?» Вернуться с ничем после возвышенных заверений считалось позором.

Сергею повезло: его рост был 152 сантиметра, остальные показатели здоровья, хоть и с натягом, были удовлетворительными. Успешно прошли медицинское обследование и трое других «коношеозерских» ребят. Теперь впереди экзамены. Здесь Сергей чувствовал себя более уверенным: восьмиклассное образование и тщательная подготовка к экзаменам в течение года вселяли успех. Труднее было надеяться на высокие баллы Саше Козловскому, поэтому он стал готовиться к каждому экзамену вместе с Сергеем. Жили они в одной комнате общежития и все делили пополам. С питанием было туговато. Прихваченные из дома продукты вскоре кончились. Оставшихся денег едва хватало на хлеб с солью. Выручала их ячневая крупа и немного сала, которыми мать снабдила Сашу с запасом. И когда их совсем прижимало, Сашка канючил:

— Сергей, а Сергей! Пойдем ва-а-арить ка-а-ашу!

Подчас он плохо выговаривал букву «а», и было смешно с ним разговаривать, особенно когда он волновался. Это обстоятельство в дальнейшем попортило ему немало крови.

В это время на территории училища строилось здание столовой и вокруг было много строительного мусора. Сашка и Сергей забирались в укромный уголок, приносили разный мусор и хлам, разжигали костерок. У Саши был свой котелок, и в нем они варили на костре кашу. Эта каша значительно спасала ребят от голодания.

После сдачи экзаменов претендентов на одно место оставалось все еще много. Почти всем претендентам пояснили, что по результатам экзаменов они допущены для участия в конкурсе и в дальнейшем им сообщат, приняты они или нет в училище. С некоторыми претендентами конкурсная комиссия проводила предварительное собеседование. В числе таких оказался и Сергей. Его спросили:

— Почему вы подали заявление на судомеханическое отделение?

— Мне приходилось несколько раз плавать на пароходе в Онежском озере. И меня всегда завораживала работа паровых машин, — ответил Сергей. Он видел, как некоторые члены комиссии усмехнулись, и понял, что его ответ выглядит слишком наивным.

Председатель комиссии некоторое время листал бумаги, а затем сказал:

— Мугандин, у нас нет уверенности, что вы благополучно пройдете по конкурсу на судомеханическое отделение. Между тем преподаватели отмечают ваши отличные знания по математике. У нас такие знания нужны на судостроительном отделении, где много математических расчетов по теории и архитектуре корабля. Если вы согласитесь, то мы можем принять вас на это отделение без конкурса.

Сергей замешкался. В его сознании мгновенно промелькнули возможные картины и последствия провала с поступлением в училище, и он пролепетал:

— Согласен.

— Вот и хорошо! — воскликнул председатель.

Тут же сразу Сергею выдали справку, что он принят в Архангельское мореходное училище на судостроительное отделение и должен явиться в училище для учебы 22 августа 1947 года.

Осознав случившееся, Сергей не очень-то огорчился, что не попал на судомеханическое отделение. Главное, что он вырвется наконец из детдома и получит в дальнейшем хорошую специальность. В детдоме весть о принятии Сергея в училище без конкурса произвела настоящий фурор. Известие о неудачной попытке Эриха Сибуля и Игоря Савицкого и о том, что трое остальных ребят только допущены к конкурсу, вызвало у коношеозерских ребят неуверенность в успешном поступлении в среднетехнические училища и в высшие учебные заведения. А тут такое событие — Серега-второгодник принят без конкурса в престижное училище. Вскоре известие, что еще трое ребят прошли по конкурсу, было радостно воспринято.

Чтобы скорее пробежало время, Сергей с головой окунулся в хозяйственные работы детдома. Он считал недели, дни, а затем и часы до отъезда, до крутого поворота в своей судьбе. Последний вечер Сергей долго беседовал с Евгенией Ивановной. Она, как никто, понимала душевное состояние Сергея. Уезжал Сергей скромно, без суетливых сборов, пышных торжеств и пожеланий. Рано утром он со своим верным другом Пантюхой ушел пешком в Коношу. По дороге они наговорились вдоволь, на вокзале тепло попрощались.

На второй день после приезда в училище все ребята, прошедшие по конкурсу и принятые без конкурса, должны были пройти последний этап — военно-медицинскую комиссию. Представительная комиссия из военных врачей скрупулезно обследовала каждого пациента. Проверяли все, что только можно: зрение, дыхание, частоту пульса, ступни, горло, объем легких, силу мышц и еще многое другое. После осмотра пациента подводили к столу, где сидели три военных врача. Они знакомились с результатами осмотра, задавали разные вопросы и окончательно утверждали: годен или не годен. Сергей с волнением подошел к столу, ответил на заданные вопросы и ждал своей участи. Врачи о чем-то шептались, потом председатель сказал:

— Мугандин, скажите нам: тридцать третья артиллерийская дивизия.

Сергей повторил. Врачи опять зашептались. Сергей понял, в чем дело. Он всегда немного шепелявил и нечетко выговаривал буквы «ц» и «с». В глазах помутилось, и вдруг как будто из далека услышал: годен. Сразу наступило облегчение — трудный этап для физически еще слабого Сергея пройден. А вот Павлу Баранову не повезло. Ему поставили отметку: не годен. Как потом он пояснил Сергею, его не приняли из-за искривления позвоночника. Больно на него было смотреть, когда он вышел из кабинета с отрицательным заключением.

Началась учеба в училище. Через месяц учебы как-то к Сергею подошел Сашка Козловский и сказал ему, что намеревается подать заявление об уходе из училища. Мотивировал он свое решение тем, что не может свыкнуться с казарменным положением и что дома побаливает мать. Сергей всячески его уговаривал, что со временем он свыкнется, а за матерью вполне смогут ухаживать его брат и ее муж. Но Сашка был непреклонен и подал заявление об отчислении. На другой день он вбегает к Сергею в спальню и кричит:

— Сергей! Мне дают недельный отпуск.

— Вот красота. Еще только месяц отучился — и уже отпуск. Поезжай, побудешь дома, успокоишься и вернешься обратно.

— Да-а-а? А как мама без меня?

— Чудак! Ему счастье привалило, а он еще охает.

Но Сашка все равно оставил заявление и отчислился из училища. В итоге из пяти коношеозерских ребят, поступавших в училище, остались только двое: Ленька Сердцев и Сергей. И оба на судостроительном отделении.

Уже в первые дни в общении с другими ребятами Сергей осознал, в какое престижное училище он попал. Раньше он не вникал в детали, так как его в основном интересовало одно — как достойно уйти из детдома. В то время Архангельское мореходное училище (АМУ) было среднетехническим учебным заведением с четырехгодичным сроком обучения, готовившим специалистов на четырех отделениях для морского флота. Одновременно в нем обучалось 500–550 человек. Училище было закрытого типа с полувоенным режимом. Все курсанты проживали на территории училища. Выход в город предусматривался только по увольнительным, преимущественно в выходные и праздничные дни. Территория училища была обнесена высоким забором, вход и выход осуществлялся через контрольно-пропускной пункт (КПП). Размещалось училище в пяти двухэтажных деревянных и одном двухэтажном каменном зданиях. В них были сосредоточены общежития (спальни), учебные классы, административные и вспомогательные помещения. В отдельном одноэтажном здании располагалась учебная механическая мастерская с кузницей. В то время только началась стройка двухэтажного каменного здания для столовой и клуба. Столовая же и клуб располагались вне училища на улице Карла Маркса в католическом костеле. Его переоборудовали, построив внутри второй этаж. На первом этаже размещалась столовая с кухней, на втором — просторный клуб. Курсанты ходили в столовую строем четыре раза в день: на завтрак, обед, ужин и вечерний чай. Это было своего рода прогулкой, а иногда возможностью встретиться с кем-либо из городских или улизнуть в самоволку.

Быт и распорядок дня носили полувоенный характер с морскими традициями. Наряду с общеакадемическими, преподавали и военные дисциплины. Обязательной была и строевая подготовка. Курсанты соответствующих отделений и курсов объединялись в роты и взводы. Командовали ротами военные специалисты, взводами — старшины, назначенные из курсантов третьих и четвертых курсов. Обычно курсантами первого и второго курсов командовали старшины того же отделения, но с третьего или четвертого курса. На последних же курсах старшина назначался из своих курсантов. Командир роты обычно располагался в специальной «конторке» рядом со спальными помещениями своей роты. В его подчинении были назначенный из курсантов писарь и старшины. Через них или непосредственно сам он руководил всей жизнью курсантов.