Триггер убийства - Юлия Фёдоровна Ивлиева

теперь, когда видит мужчин с татуировкой, он не может контролировать себя. Психоз начинает реализовываться как гиджил. Он кусает свою жертву, к которой в действительности испытывает любовь. Это известный факт, что самый характерный признак любви – это желание съесть.

– Я кино такое смотрел, – радостно вспыхнул майор Мотухнов.

– Вот и Татьяна Николаевна, похоже, насмотрелась чего-то, – пробубнила Кира.

– Это известный факт, – повысила голос новоявленный криминальный психолог. Голос сорвался на визг, выдавая нервное напряжение. – Любит – хочет съесть. Сначала кусает, потом теряет над собой контроль и переходит черту. Когда жертва умирает, он приходит в себя, осознает, что совершил убийство, и, естественно, пытается замести следы.

– А печень зачем вырывает? – уточнила Кира с совершенно каменным лицом, и только лихорадочно блестящие глаза выдавали ее веселье.

– Все хищники начинают есть своих жертв с ливера, в первую очередь вырывают сердце или печень. Кроме того, есть поверье у древних племен, что, съев своего врага или друга, ты вбираешь в себя его силу и удачу. А убийца, я так думаю, подобным способом хочет принять своего отца в себя и ощутить единение с ним. То, что начинается как невинный гиджил, перерастает в более сакральный ритуал.

– Что такое гиджил? – робко уточнил Роман.

– Э… – Кира невинно улыбнулась. – Любовный кусь.

– Что? – в этот раз майор и подполковник проявили единение.

– Любовный кусь, – повторила Кира, едва сдерживая смех.

У Григория и Романа на лицах эмоции сменяли друг друга с такой скоростью, что девушка даже уловить не успевала. Одному из них еще и придется что-то делать с этими сведениями.

– Еще говорят «милая агрессия», – продолжила Кира. – Когда мы кого-то любим, умиляемся, желаем потискать. Вот это оно, непреодолимое желание поцарапать, покусать любимый объект. Тактильная форма близости. В момент, когда человека переполняют чувства и эмоции. Мать нежно кусает своего «пирожочка» или «булочку» за пяточки или животик, любовник кусает возлюбленную за попку и так далее.

В кабинете установилось молчание.

– Это все? – уточнил Самбуров у Татьяны Николаевны.

– Нет, – раздраженно заявила женщина и продолжила, вздернув подбородок: – Труп свернут в форму кокона, это разновидность позы ребенка, все линии движения направлены вовнутрь – закрытое положение. – Майор Корюхова продемонстрировала ксерокопию фотографии с места преступления, на которой красным фломастером нарисовала стрелки, видимо, демонстрирующие направление энергий, окутывающих мертвое тело. – Со стороны убийцы это попытка защитить отца, вновь придать его телу целостность.

– Ага, а перебив тазобедренные кости, убийца пытался впихнуть потенциального папеньку в кастрюлю. – Слушать эту чушь Кира была больше не в силах. – Но учитывая, что следов термической обработки не обнаружено, понимаем, папенька не влез.

Роман засмеялся, потом смутился и уткнулся в документы.

– Не сомневаюсь, Кира Даниловна, что вы обладаете хорошим чувством юмора, именно поэтому у вас так замечательно получается дурить людям головы, – прошипела Татьяна Николаевна. – Но смех здесь неуместен. Мы ловим жестокого убийцу, и его жертвам совсем не весело. И потенциальным жертвам тоже. Разумеется, уважение к взрослым людям, прослужившим в органах более двадцати лет, вам не свойственно, так проявите уважение хотя бы к погибшим.

– Даже не думала смеяться, – совершенно серьезно, нахмурившись и приняв сосредоточенный вид, произнесла Кира. – Более того, с нетерпением жду, когда вы дойдете до составления психологического портрета, коллега. Очень интересно ваше мнение. Ну, то что мы имеем дело с параноидным психозом шизоидного типа, думаю, вы со мной согласитесь. Сложные социальные отношения… С отцом, вы говорите? Но я не совсем прослеживаю маниакальный компонент. Не похоже на парафилию[8], все-таки жертвы мужчины. Может быть, если только… некрофилия? Как вы считаете? Но я уверена в гипертимии[9].

Татьяна Николаевна быстро-быстро заморгала. Кира терпеливо ждала ответа, сверля женщину самым серьезным взглядом. Корюхова что-то мямлила. Кира требовательно ждала. Молчание тянулось.

– Так вот, может быть, вы, Татьяна Николаевна, проявите уважение к уже произошедшим смертям, к родственникам, которые понесли утрату, и не станете низводить поиск психически больного человека, уже осуществившего два жестоких убийства, до уровня профайлера из соцсети, рекомендующего правильно держать папку, стаканчик с кофе и спину прямо, чтобы люди вас уважали, – отчеканила специалист по психопатологии. – Или вы все-таки готовы взять личную ответственность за следующие убийства, которые непременно последуют, пока мы будем искать белого мужчину с татуировкой на левой руке и что у вас там еще в описании…

Кира стремительно шагнула к женщине и ловко выхватила листок из ее рук, та даже дернуться не успела. Кира прищурилась и зачитала:

– Покатый лоб, большие ушные раковины, асимметрия лица и черепа, выступание вперед верхней или нижней челюстей, чрезмерная длина рук… – Кира устало произнесла: – Ваш консультант из соцсети подготовился. Чезаре Ломброзо почитал. Только не удосужился с трудами этого врача-психиатра познакомиться подробно. Его теория о фенотипических особенностях преступника была признана несостоятельной. Очень-очень давно.

– У моего профайлера миллион подписчиков, между прочим. Он обучает правильно общаться и выстаивать положение своего тела в пространстве.

– О! Это впечатляет!

– Все довольны. Такое количество людей не может ошибаться! – кинула последний аргумент Татьяна Николаевна.

– Расскажите это Джордано Бруно, которого сожгла на костре толпа, убежденная, что земля плоская, и, естественно, в силу количества людей, не могла ошибаться, – улыбнулась Кира. Она хоть и одержала победу, выставив женщину дилетанткой и невеждой, но удовлетворения и радости от этого не чувствовала. Объяснить и доказать что-то человеку, употребившему разрозненную хаотичную информацию и не умеющему выстраивать логичной, причинно-следственной связи между обрывками этой информации, просто невозможно. «Не каждую глупость имеет смысл обсуждать», – говорил ее учитель. Кира понимала, Татьяна Николаевна оправится от поражения, накрутит себя, убеждаясь в своей правоте, и кинется в бой с новыми силами.

И произошло это очень быстро.

– А у вас вообще нет аккаунта в сети, – предъявила женщина Кире. – Ваши знания не пользуются популярностью. И я провела расследование, вас выгнали из Центра психологической диагностики центрального УВД в Москве за профессиональную непригодность и с волчьим билетом. Так что вы не можете быть консультантом по психопатологии в государственных органах. Если бы не личное участие полковника из Краснодара, вас даже в местную психушку бы…

От взгляда, который подняла на нее Вергасова, казалось, стены в комнате покрылись изморозью. Во всяком случае, Татьяна Николаевна замолчала и отступила на шаг назад.

– В интернете ничего нельзя скрыть, – пролепетала женщина, – если уж один раз наследили, то останется навсегда…

На майора полиции Корюхову смотрела бледная маска смерти с совершенно пустыми глазами. Словно кадры из фильма, события давно минувших дней мелькали в глазах Киры Вергасовой, но женщине, по глупости всколыхнувшей то, что Кира пыталась забыть, увидеть их было не дано.

Диплом, залитый калифорнийским солнцем, счастье, лившееся через край, приглашение, русскими буквами на гербовой бумаге, гул садившегося самолета, виды заснеженной Москвы, двенадцать секунд до эфира, звонкий голос, который она не узнавала: «методы психологического